Итак, последний пик оледенения стал губителен для неандертальцев. Погибли даже их популяции, проживавшие в Южной Испании, Хорватии и Крыму. Почему? На этот вопрос дал вполне обоснованный ответ еще один участник проекта «Stage-3», Кристофер Стрингер.

Для этого он ввел такой показатель, как «климатический стресс», предположив, что для людей, а также растений и животных той эпохи был страшен не столько абсолютный минимум среднегодовой температуры, сколько крайняя нестабильность климата — ее характеризует скорость чередования фаз потепления и похолодания (кстати, для начавшегося глобального потепления так же будут характерны резкие перемены климата, когда за необычайно холодным сезоном может последовать аномально теплый).

Стрингер и его коллеги совместили график температурных колебаний за последние сто тысяч лет, полученный на основе кернов, добытых в гренландских льдах, с графиком, который характеризовал скорость изменения среднегодовой температуры. Получилась кривая, напоминающая горный ландшафт с двумя характерными пиками.

Первый пик «климатического стресса» наблюдался 65 тысяч лет назад, а второй — значительно более высокий — 30 тысяч лет назад. Климатологи выделяют также период, начавшийся 38 тысяч лет назад и завершившийся 28 тысяч лет назад. За это время наблюдалось более двух десятков резких изменений климата, когда в течение нескольких десятилетий, то есть на глазах одного поколения, средняя температура возрастала, например, на 7°, а затем так же быстро (и без всякого Киотского протокола!) понижалась, чтобы некоторое время спустя вновь повыситься. Одним словом, наблюдались «сильнейшие климатические качели».

В подобных условиях все живое должно было как можно быстрее приспосабливаться к стремительным изменениям климата. В отмеченный период экосфера Европы к северу от Альп решительно меняется. Анализ образцов почвы, относящихся к той эпохе, засвидетельствовал значительное снижение биомассы. Леса отступили далеко на юг, а зона тундры придвинулась к Альпам. Но едва все живое приспособилось к этой перемене, как «маятник климата» качнулся в обратную сторону. Началось потепление. И эти перемены продолжались снова и снова. Их жертвами 30 тысяч лет назад, как установили участники проекта «Stag-3», стали крупные млекопитающие, населявшие лесные области Европы, — лесной слон (Elephas antiquus) и лесной носорог (Stephanorhinus kirchbergensis). Судьбу четвероногих разделил и неандертальский человек.

За последние 250 тысяч лет, всякий раз в период оледенения, численность неандертальцев стремительно сокращалась. Выживали лишь отдельные племена. Но в период потепления они вновь расселялись по всей Европе. Почему же 30 тысяч лет назад произошла непоправимая катастрофа?

«Может быть, — полагает ван Андел, — стоило бы оборотиться и посмотреть на анатомически современных людей. Посмотреть им в глаза и спросить: “ Где брат твой? Что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет!”»

Отмахиваясь от стекавшего со всех сторон снега, охотники уже готовились поразить копьями шедшего им навстречу быка, как вдруг случилось что-то непоправимое. «Все слилось, все смешалось: земля, воздух, небо превратились в пучину кипящего снежного праха, который слепил глаза, занимал дыханье, ревел, свистал, выл, стонал, бил, трепетал, вертел со всех сторон, сверху и снизу, обвивался, как змей, и душил все, что ему ни попадалось». В охватившей всех снежной круговерти постепенно скрылись, исчезли из виду заросли кустарника, белесые, с проплешинами, горы, медленно тронувшийся в путь бык и

несколько охотников, уже занесших онемелые руки, уже подавшихся вперед, чтобы отрывистыми движениями прикончить добычу. Но своей неслабеющей хваткой до них дотронулся мороз, и их жалкие, закоченевшие фигурки не дрогнули, не пошевелились.

Ветер трудился всю ночь, разукрашивая холмики, затерянные в лесу, стирая, стирая неандертальское семя.

Homo sapiens тоже страдал от начавшегося похолодания, но лучше приспособился к нему. Лишь в последние тысячелетия началась «отрицательная эволюция» человека. Мы перестали бороться за выживание. Что нас ждет?

На протяжении тысячелетий каждая человеческая смерть, как ни ужасен был ее факт, являлась необходимым звеном естественного отбора. Более умные спасались. Глупенькие, доверчивые, неосторожные гибли один за другим. Человечество очищало породу. Хороший «ай-кью» (IQ) завоевывался кровью. В жертву будущим Шекспирам, наполеонам и Эйнштейнам приносились миллионы неудачных, несовершенных экземпляров.

Постепенно люди научились справляться с любыми ударами судьбы. Изготовление орудий труда стало их важнейшим занятием. Искусство это передавалось из поколения в поколение. Возникали селения, где непременно трудились ремесленники. Торговая сеть связывала отдельные поселения людей между собой. В этих комфортных условиях изменились размеры человека. В период с 8 000 по 3 000 год до нашей эры они уменьшились на семь процентов. Люди стали изящнее и миниатюрнее. Появилась та стать, которую мы называем породой. В это же время наши предки перестали заниматься простым собирательством пищи и охотой и перешли к оседлому, сельскому хозяйству. Совершилась неолитическая революция. Одомашненные животные носили тяжести и снабжали организмы людей белком. Грубая физическая сила начала оттесняться в прошлое.

Ископаемые находки явно свидетельствуют об этом. «Взгляните на кости людей, живших 25 тысяч лет назад, — пишет Герхард Бозински. — Легко представить себе, какой мускулатурой должны были обладать эти люди, какое телосложение они имели. А ведь это были вовсе не неандертальцы, коих мы привыкли называть грубыми мужланами, это были обычные предки современного человека, всю свою короткую жизнь занимавшиеся охотой. Что мы могли бы им противопоставить? В лучшем случае, нескольких феноменальных спортсменов — каких-нибудь рекордсменов мира, изо дня в день тренирующих свои мышцы!»

Итак, пахари и пастухи были заметно слабее охотников. Пища, которой они питались, постепенно подтачивала их зубы. Одно дело: сидя у костра, наперегонки с другими рвать зубами тушу только что добытой козы и торопливо жевать оторванный шмат, надеясь быстрее ухватить новый кусок. И другое дело: расположившись у домашнего очага, неспешно потягивать кашку, заедая ее хлебом и запивая молоком. Лоринг Брейс из Мичиганского университета, проанализировав ископаемые останки, доказал, что за последние семь тысяч лет наши зубы уменьшались в размере в среднем на один процент за тысячелетие. «Чем тщательнее человек приготавливал пищу, тем меньше ему приходилось жевать. Все чаше выживали люди с очень мелкими зубами, и все больше себе подобных они плодили», — поясняет антрополог.

Естественный отбор долгое время правил человеком едва ли не сильнее, чем любым другим видом животных. Ведь популяции наших меньших братьев живут обычно в более или менее сходных условиях. Человек же за многие тысячи лет расселился повсюду. В эпоху «завоевания земли» его тело поразительно приспосабливалось к любому климату. Оно менялось как глина или пластилин, неизменно принимая лучшую форму, помогающую выжить. В арктических регионах человек стал плотным, коренастым, «бочкообразным». Такая конституция сводит к минимуму потери тепла. Чем ближе к экватору поселялся человек, тем сильнее вытягивались его руки, ноги и туловище.

Порой природа действовала с необычайной изощренностью. Так, перуанские индейцы кечуа и непальские шерпы могут без всяких проблем жить на высоте около 5000 метров над уровнем моря. Нехватку кислорода их организм компенсирует с помощью одного физиологического трюка. Их организм вырабатывает гемоглобина на 20 процентов больше, чем обычно. Ведущие спортсмены мира могут только мечтать о таких показателях.