Удивительный самородок, Курчатов родился 12 января 1903 года на Южном Урале, в поселке Симского завода Уфимской губернии (сейчас Сим — в составе Челябинской области). Закончил Таврический (Крымский) университет в Симферополе. С 1926 года Курчатов работал научным сотрудником Ленинградского физико-технического института — "детского сада папы Иоффе", из которого вышла великолепная плеяда физиков, создавших авторитет советской науке. Именно Иоффе настойчиво рекомендовал назначить научным руководителем атомного проекта Курчатова. Только в нем, считал основатель школы советской физики, наиболее органично сочетался талант ученого и руководителя, обладающего харизмой — ярко выраженными качествами лидера. Курчатов легко находил общий язык с любым человеком, буквально очаровывал всех, кто с ним общался. При этом он был принципиален, когда этого требовали обстоятельства — жестким, но не жестоким, а требовательным руководителем. Высокая требовательность сочеталась с искренним, непоказным уважением к окружающим. Наверное, поэтому без крика, угроз "стереть в лагерную пыль" он умел заставить своих коллег работать с полной отдачей сил. Поверив Игорю Васильевичу, люди шли за ним до конца.

В октябре 1943 года Курчатов был вызван из Казани в Москву на "смотрины". Первая же беседа в Москве изменила ситуацию в пользу Игоря Васильевича. Его невозможно было не полюбить. Черные, блестящие глаза, казалось, обладали невероятным магнетизмом, обаятельная улыбка, здоровый оптимизм, чувство юмора производили на собеседников яркое впечатление.

В январе 1943 года И. В. Курчатов, А. И. Алиханов и профессор из Свердловска И. К. Кикоин были приняты наркомом химической промышленности М. Г. Первухиным, который вместе с В. М. Молотовым занимался организацией новой отрасли промышленности. По его поручению ученые составили докладную записку в Совнарком, в которой изложили свой план работ по созданию атомного оружия. Он предусматривал создание головного научно-исследовательского института по изучению теоретических и практических проблем атомного реактора, немедленное развертывание полномасштабных исследований по радиационной химии и отработку технологии извлечения урана из различных руд. [21]

Однако для начала урановую руду требовалось найти. Для изучения плутония, в природе не существующего, нужно было построить циклотрон, научиться производить особо чистый графит. Теоретические расчеты ученые предлагали проверить на экспериментальном атомном реакторе и уже на основе его эксплуатации построить крупный промышленный реактор для получения плутония. Параллельно предлагалось разработать конструкцию атомной бомбы и, наконец, испытать ее.

С запиской ученых и планами развертывания исследований ознакомился Л. П. Берия. Через несколько дней все трое ученых оказались в его кабинете на площади Дзержинского. Беседа продолжалась недолго. Больше всего было вопросов к Курчатову. И о биографии ученого, и о том, с чего, по его мнению, начинать работу над осуществлением атомного проекта, и о многом другом.

На следующий день Берия рассказал Верховному о своих впечатлениях, возникших в ходе встречи с учеными. Предложил остановить выбор на Курчатове. Сталин внимательно выслушал мнение Берии и сказал:

— Ну что ж, Курчатов так Курчатов. Раз вы считаете, что этот человек необходим — пожалуйста.

И неожиданно добавил:

— Знай только, что Курчатов встретит очень сильное сопротивление маститых ученых…

По-видимому, Сталин имел свои, параллельные НКВД источники информации и навел справки о вероятных кандидатах в научные руководители атомного проекта. [22]

15 февраля 1943 года было принято решение Государственного Комитета Обороны о создании единого научного центра во главе с И. В. Курчатовым, ответственным за создание атомного оружия в СССР. Центр получил скромное название — "Лаборатория N 2 Академии наук СССР", не соответствующее крупномасштабным задачам, стоящим перед ее коллективом. Сталин считал, что это необходимо для соблюдения секретности. Именно поэтому формально не изменилось и положение Курчатова. 14 августа 1943 года он был переведен из Ленинградского физико-технического института заведующим Лаборатории N 2.

С февраля 1944 года лаборатории N 2 присвоили статус института. С 1949 года она получила название ЛИПАН (Лаборатория измерительных приборов Академии наук), затем — Институт атомной энергии им. И. В. Курчатова, а сейчас это Российский научный центр "Курчатовский институт".

Все работы по обеспечению добычи урана и строительству промышленных предприятий Государственный Комитет Обороны поручил Наркомату внутренних дел. Еще задолго до войны в его недрах были организованы два мощных производственных главка — горно-металлургический и строительный. Более миллиона заключенных выполняли огромный объем работ практически бесплатно. Однако на начальном этапе выполнения "программы № 1" вся мощь НКВД не требовалась. Основная нагрузка падала на Управление № 9, ведавшее специальными институтами и конструкторскими бюро — "золотыми шарашками" как их еще называли. В них находились высококвалифицированные специалисты, осуществлявшие разработку новейших образцов военной и гражданской техники и технологии. НКВД мог обеспечить и необходимый режим секретности.

Работу по осуществлению "уранового проекта" в рамках Наркомата внутренних дел возглавил заместитель Л.П. Берии генерал-лейтенант Авраамий Павлович Завенягин.

В самом начале 1943 года Завенягина вызвали к Сталину. Как пишет Ю.Н. Елфимов в книге "Маршал индустрии", генерал попал на совещание. Сталин без вступления спросил:

— Товарищ Завенягин… Вот вы металлург и горняк. Вам известно что-либо о запасах урана и графита?

Завенягин задумался:

— Насколько мне известно, графит есть в Сибири, на Нижней Тунгуске, в районе Курейки. В отношении урановых руд… ничего не могу сказать.

— А найти необходимо, — продолжал Сталин. — Обязательно. И графит, и уран. И немедленно начать добычу. Это очень важно сейчас… Вам, очевидно, придется работать над выполнением важного государственного задания вместе с товарищем Курчатовым… Вы не знакомы? Знакомьтесь…

К Завенягину подошел высокий человек с большой черной бородой, улыбнулся, подал руку. [23]

Было тогда Авраамию Павловичу неполных сорок два года, но опыт руководства крупными стройками и промышленными предприятиями он накопил огромный. Рано проявив организаторские способности, Завенягин еще студентом одновременно работает проректором Московской горной академии.

В возрасте тридцати одного года Завенягин уже директор крупного металлургического завода в Днепропетровске. Три незабываемых года Авраамий Павлович руководит Магнитогорским металлургческим комбинатом. После смерти наркома тяжелой промышленности его переводят в Москву на должность первого заместителя Наркомтяжпрома. Через год он подвергся преследованиям, был снят с работы и направлен за Полярный круг на строительство Норильского горно-обогатительного комбината. Перед самой войной, в марте 1941 года, его вызвали в Москву и назначили заместителем наркома внутренних дел по строительству. В годы Великой Отечественной войны А.П. Завенягин руководил строительством Челябинского, Нижне-Тагильского металлургических заводов и многих других крупнейших предприятий тяжелой промышленности.

Огромный опыт Завенягина должен был помочь решить сложнейшие проблемы создания научной и производственной базы атомной промышленности.

В некоторых публикациях [24] подчеркивается, что стройки НКВД находились на уровне рабовладельческого общества; отсутствие механизмов и неограниченное количество заключенных, якобы полная безответственность и безнаказанность крупных руководителей уровня А.П. Завенягина — довершают картину атомного ГУЛАГа. Было и такое, но останавливаться на констатации этих очевидных особенностей строек 30-40-х годов — значит заведомо упрощать далеко неоднозначную роль ГУЛАГа и его руководителей.