Решающий вклад в подготовку реактора к пуску внесли начальник производственной лаборатории Н.Д. Степанов, главный механик И.А. Садовников, руководитель службы дозиметрического контроля И.М.Розман, начальник службы контрольно-измерительных приборов и автоматики А.Ф. Попов. На ответственном посту руководителя отделения загрузки реактора трудился С.Н. Вьюшкин, отделением готовой продукции руководил Б.Э. Глезин. Огромный объем исследовательской работы провела физическая лаборатория под руководством Е.Е. Кулиша. Самые первые, а потому и самые сложные приборы дозиметрического контроля, методы измерения ионирующего излучения создавались в лаборатории, которой руководил В.И. Шевченко.

Первыми дежурными физиками на реакторе работали Б.Г. Дубовский, Н.В. Макаров, Г.Б. Померанцев, Ю.И. Корчемкин, В.Н. Мехедов, Н.В. Омельянц.

С осени 1947 года возрастает роль филиала сектора атомных реакторов Лаборатории № 2, который называла П-2, что означало пуск-2 (первый пуск состоялся в декабре 1946 года в Москве). Его возглавил научный руководитель первого промышленного реактора И.С. Панасюк, ближайшими помощниками которого были B.C. Фурсов, Е.Н. Бабулевич, И.Ф. Жежерун.

С января 1948 в П-2 работало 20–30 сотрудников Академии наук и сорок человек из штата завода. Они занимались контролем чистоты графитовых кирпичей, качества урановых блоков и их защитной оболочки.

Отдельная группа ученых изучала поведение материалов в гамма-полях и полях быстрых и медленных нейтронов. Еще одна группа занималась изучением проблем радиоактивности воды и воздуха, биологической защиты реактора, контроля за облучением персонала.

Еще 18 мая 1948 года Б.Л. Ванников определил группу специалистов, на которых легла основная черновая работа в период пусконаладочных работ.

Начальниками смен были назначены Петр Алексеевич Забелин, Андрей Данилович Рыжов, Николай Николаевич Архипов, Митя Самуилович Пинхасик, Леонид Алексеевич Юровский. Их заместителями работали Геронтий Васильевич Крутиков, Николай Алексеевич Протопопов, Владимир Петрович Григорьев, Фе-октист Елисеевич Логиновский и Николай Анатольевич Семенов. Почти все они впоследствии возглавляли важнейшие объекты и предприятия атомной промышленности.

Старшими инженерами по управлению реактором начальник Первого главного управления назначил Е.Н. Бабулевича, И.Я. Емельянова, П.Г. Добия, Е.В. Егорова, Н.В. Звона, С.А. Адольфа. Их дублерами назначались Г.Н. Ушаков, Д.П. Харитонов, В.И. Ардальенов.

Дежурными инженерами по автоматике работали В.В. Стрежельский, Т.В. Куква, С.Е. Сердалевич, В.Н. Богородский, В.А. Ремизов.

В Центральном зале, где располагался реактор, дежурили инженеры-механики В.Д. Брянских, Б.С. Зверев, Г.М. Смирнов, И.А. Садовников, П.Н. Ткаченко.

Самую тяжелую работу на реакторе выполняли слесари Центрального зала И.Ф. Агапов, Н.Ф. Адамов, Н.С. Адреев, В.И. Александров, B.C. Баскаков, А.Ф. Балуев, Н.Ф. Бекасов, П.П. Буренков, Л.И. Вахонин, А.К. Верхозин, И.Г. Григорьев, Г.Е. Дубов и еще 38 человек.

Дежурными инженерами службы контрольно-измерительных приборов и автоматики были Р.Ф. Лебедева, Н.В. Богданова, А.И. Шаманин, Н.Г. Поляков, Н.М. Трегубое; дежурными техниками по автоматике-B.C. Малькович, М.А. Дерюгин, В.Г. Упоров.

За работой электрических цепей следили инженеры С.А. Аникин, Ф.Я. Овчинников, Н.Я. Романов, Н.В. Шкаредный, А.В. Чесноков.

Дежурными инженерами-химиками назначались А.В. Лупанова, М.П. Сидорова, В.Я. Навышинская, Л.Д. Степанова.

За уровнем облучения персонала следили техники-дозиметристы В.А. Малышев, А.Н. Чирихин, В.К. Газетов, Р.В. Ксентицкий, П.А. Власов.

Операторами по разгрузке реактора стали И.М. Свистунов, К.И. Палкина, А.А. Киселева, Т.П. Шалаева.

Принимали готовую продукцию начальники смен отделения Л.П. Куваев, В.П. Поличейко, Н.И. Усманов, С.Е. Якубовский.

Всего в службах, принимавших участие в пуске первого промышленного реактора в июне 1948 года, работало более четырехсот человек.

День 19 июня 1948 года вошел в историю России. Однако пуск промышленного атомного реактора для наработки оружейного плутония вовсе не означал, что трудности остались позади. Наоборот, они только начинались.

Пуск первого в Евразии промышленного атомного реактора для наработки плутония вызвал у многих его участников ощущение, что основные трудности позади. Однако буквально с первых часов работы реактора начались непредвиденные ситуации. Иногда они вызывали тяжелые последствия, их ликвидация требовала огромного напряжения сил всего коллектива. Технологический процесс получения плутония проходил в более сложных условиях, чем на экспериментальном реакторе в Лаборатории № 2. Это и понятно: технология и оборудование в промышленных условиях не обкатывались, поэтому часто выходили из строя.

Перед начальником реактора С.М. Пьянковым, главным инженером В.И. Меркиным, научным руководителем И.С. Панасюком начальник Первого главного управления поставил задачу обеспечить бесперебойную работу "Аннушки", в кратчайшее время получить необходимое для первой атомной бомбы количество плутония.

Никто не знал тогда, какие последствия вызовет воздействие радиации на металл и графит, как уменьшить разрушающее воздействие воды. Работа каждого узла и блока реактора требовала дополнительного изучения.

У коллектива эксплуатационников не было опыта работы на таком аппарате, учиться приходилось на ходу методом проб и ошибок. Плюс к тому оборудование, люди ежеминутно подвергались воздействию очень мощных полей радиации, часто кардинально изменявших свойства материалов и создающих прямую угрозу здоровью и жизни людей.

Прежде всего следовало свести к минимуму остановки реактора. В первое время они исчислялись десятками и были связаны с нарушениями технологии и ложными срабатываниями аварийной защиты. Об остановках немедленно докладывалось наверх, а о наиболее продолжительных — самому Берии. Иногда он сам звонил по "ВЧ" и спрашивал:

— Дышит или не дышит?

Очень многое зависело от инженеров, управляющих аппаратом. Даже незначительный недосмотр, мелкая оплошность могли привести к остановке на целые сутки.

Как подчеркивает А.К. Круглов: "Заглушение реактора происходило при недопустимой динамике изменений расхода воды, охлаждающей урановые блоки. Коррозия алюминиевых труб в технологических каналах и оболочек урановых блоков, а также их эрозийный размыв приводили к другим неприятностям, связанным с появлением в воде радиоактивности. Попадание воды в графитовую кладку через разрушенные трубы вызывало необходимость замены каналов и перегрузки урановых блоков. Влага в графите изменяла его физические свойства, и при сильном "замачивании" графитовой кладки в реакторе могла просто прекратиться цепная ядерная реакция. Графит в таком случае надо было сушить, а процедура эта требовала много времени… Реактор в это время не работал". [154]

Одним из самых тяжелых видов аварий были так называемые "козлы", когда разрушенные по разным причинам урановые блоки спекались с графитом. Такая авария произошла уже в первые сутки работы реактора.

Приборы, расположенные на площадке влагосигнализации, зарегистрировали высокий уровень радиоактивности воды, составляющий примерно триста доз от допустимого уровня. Реактор стали "тормозить", и в двенадцать часов дня двадцатого июня он был полностью остановлен, проработав лишь несколько часов.

Складывалась драматическая ситуация. Что делать? Сразу после доклада Берии об успешном пуске немедленно доложили о первой крупной неприятности. Берия, единственный из членов Политбюро, имевший техническое образование, сразу понял опасность. Б. Л. Ванников на вопрос: "Когда будет работать реактор?", ничего определенного ответить не смог.