До места командированные добирались через Челябинск или Свердловск. На вокзалах этих городов круглосуточно находились представители Первого главного управления. Они называли конечный пункт следования. Иногда еще в Москве указывалась железнодорожная станция Кыштым. В этом случае выдавались проездные документы, в которых пунктом следования называлась воинская часть. Билеты приобретались в воинской кассе. Они были там даже если в "гражданских" кассах билеты отсутствовали. В дороге категорически запрещалось упоминание Кыштыма.

В разные годы по прибытии в Кыштым следовало поступать по обстоятельствам. Довольно часто приезжающих ждала машина, это была "коломбина", как правило, с зашторенными окнами. Поэтому сориентироваться на местности было невозможно. Можно представить себе состояние приехавших. Многих прибывших работников буквально шокировало, когда они видели, что въезжают на территорию, огражденную колючей проволокой, охраняемую вооруженными солдатами. У некоторых появлялась мысль, что их арестовали и везут в лагерь для заключенных.

Встречали не всех. Некоторым приходилось добираться самостоятельно. С ними происходили всевозможные казусы. Случалось, что командированные на Базу-10 приходили на Кыштымский машиностроительный завод, расположенный в центре города. Но там все уже были предупреждены и отправляли их к городской церкви, откуда шла "коломбина" в строящийся соцпоселок.

Строго соблюдавшаяся секретность месторасположения и предназначения строительства № 859 и завода были относительными. Жители Кыштыма, Каслей и других населенных пунктов имели общее представление о так называемой "сороковке". Еще весной 1947 года один из командированных на Базу-10 инженеров искал церковь в Кыштыме. Обратившись с вопросом к первой попавшейся ему старушке, как найти церковь, услышал ответ:

— Если вам надо на озеро Иртяш, где делают атомные корабли, то идите на гору, что перед вами. Там увидите "коломбину", на которой возят работников подземного завода. Рядом с "коломбиной" находится и церковь.

В последующие годы многих приехавших отправляли на Дальнюю дачу — дом отдыха, служивший в конце сороковых годов гостиницей.

Дом отдыха расположен на месте бывшей горнозаводской дачи, существовавшей с конца семидесятых годов девятнадцатого века у Деханевского пруда близ Кыштыма.

В те годы дом был деревянный, двухэтажный, оштукатуренный с внутренней и внешней стороны, что по тем временам было большой редкостью. С фасада и изнутри дом украшала лепнина. Он состоял из нескольких комнат, в которых размещалась хорошо подобранная библиотека, имелась большая коллекция минералов и картинная галерея. Винтовая лестница на второй этаж и ограждение балкона были сделаны из ажурного каслинского литья. Лестничные марши от водоема были выложены чугунными плитами с растительным орнаментом. Перед фасадом дома был разбит цветник, где высаживалось большое количество цветов, преимущественно георгинов. От лестницы к дому протянулись аллеи из берез и лип. Повсюду стояли диванчики, кресла и стулья художественного литья. В центре цветника находился огромный ажурный фонтан, вдоль аллей располагались статуи древнегреческих богов.

Возле дома имелось три десятины земли под огороды и оранжереи, где выращивались арбузы, дыни, ананасы и другие экзотические для Урала овощи и фрукты.

На Дальней даче отдыхали академики А. П. Карпинский, Д. И. Менделеев, писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк.

В голодном 1921 году на Дальней даче для поддержания здоровья беременных женщин и детей-сирот был организован "Дом матери и ребенка". В 1928 году Дальнюю дачу передали профсоюзам.

Началась Великая Отечественная война. Дальняя дача переоборудуется под госпиталь для тяжелораненых № 3880. Одновременно здесь лечилось семьсот бойцов и командиров Красной Армии. В 1944 году госпиталь перевели под Киев, ближе к фронту, а Дом отдыха, из которого было вывезено все оборудование и мебель, передали Челябинскому тракторному заводу.

В 1948 году по постановлению Совета Министров СССР Дальняя дача передается в ведение Первого главного управления. Директором Дома отдыха назначается И. К. Бабиков. Вновь начинается ремонт зданий и сооружений, очистка территории и ее благоустройство.

В первые годы Дальняя дача большую часть года пустовала. Отдыхать сюда приезжали работники завода по специальному разрешению, подписанному генералом Ткаченко. Вывозили в Дом отдыха и пострадавших от радиации в результате аварии 1957 года.

Приехавшие работать на завод на рубеже конца сороковых-первой половины пятидесятых годов уже не ждали машину и не искали церковь, а шли в большой деревянный дом, стоявший на пригорке, сразу за вокзалом. Оттуда они направлялись в гостиницу на окраине Кыштыма, и через несколько дней после оформления документов уезжали в Челябинск-40.

Новобранцев привозили во двор здания заводоуправления — первый кирпичный двухэтажный дом в городе (в это здание с неоштукатуренными стенами в мае 1947 года въехали руководители Базы-10). Отсюда вновь прибывших направляли в общежития. Сначала это были бараки, а с 1948 года — двухэтажные кирпичные дома, образовавшие улицу Сталина (теперь — Ленина).

В первые год-два общежития представляли собой несколько больших комнат, плотно заставленных койками в два яруса. Кровать и тумбочка составляли всю "мебель". Иногда кто-то привозил патефон и под него устраивали танцы в подъездах общежитий. Летом главным развлечением молодежи стал волейбол. Первую волейбольную площадку соорудили во дворе заводоуправления. По выходным и после работы любили гулять в лесу, уже через три года превратившемуся в благоустроенный парк. И хотя вход в него был платный, от желающих не было отбоя.

В "коломбине" людей возили в баню, которая располагалась возле демидовской дамбы. Поначалу она обслуживала и строителей, и заводчан. Получивший койку и помытый, приезжий отправлялся в заводоуправление на своеобразную биржу труда. Там представители "хозяйств", так по-военному назывались подразделения завода, набирали кадры. Беседы с ними быстро рассеивали иллюзии, если они у кого-то еще имелись. Далеко не всегда условия труда и заработная плата соответствовали радужным перспективам, которые рисовали вербовщики. Приходилось упорно добиваться обещанного среднемесячного заработка по старому месту работы. Не всем удавалось найти работу по специальности. До пуска первой очереди завода многие приехавшие месяцами не работали. Те, кто приехал из ближних регионов, начали буквально осаду директора Базы-10 с просьбами отпустить их назад. Но Быстрое никого не отпускал.

С пуском в 1948–1949 годах атомного реактора, радиохимического и металлургического производств потребность в кадрах резко возросла. Наряду с традиционными специалистами (механики, электрики и т. п.) для совершенно нового производства требовались сотни специалистов высшей квалификации по управлению атомными реакторами, ведению радиохимического процесса, металлургии урана и плутония.

В 1946 году началась целенаправленная подготовка кадров для Базы-10 на специальных факультетах, созданных в ведущих вузах Москвы, Ленинграда, Свердловска, Горького, Томска, Новосибирска и других городов. С этого времени начал подготовку специалистов атомной промышленности Московский механический институт, позже переименованный в инженерно-физический. [140]

Первоочередной задачей являлась подготовка специалистов по эксплуатации атомного реактора. С этой целью в Москву в Лабораторию № 2 были направлены молодые, но уже имеющие опыт работы на производстве Николай Николаевич Архипов, Николай Анатольевич Семенов, Федор Яковлевич Овчинников, Василий Иванович Шевченко и другие.

И. В. Курчатов организовал максимально возможный в то время уровень подготовки инженеров управления. Лекции и семинары вели те, кто рассчитывал теорию первых советских атомных котлов: В. С. Фурсов, Н.Ф. Правдюк, Г. Н. Флеров, И. И. Гуревич, М. С. Козодаев. Практические занятия на экспериментальном реакторе проводили те, кто его собирал и пускал в декабре 1946 года: И. С. Панасюк, Б. Г. Дубовский, И. В. Мостовой, Е. Н. Бабулевич.