Консулы Англии и Франции, сами того не желая, свидетельствовали о величии духа отважных борцов. В своих донесениях из города Русе они сообщали, что четники на суде не защищались, а лишь заявляли, что они пришли освободить свою родину. Перед судом они говорили смело. При казни были бесстрашны. Они восходили на виселицу со словами:

— Сладко умереть за отечество свое!

Величие подвига четы Хаджи Димитра и Стефана Караджи потрясло. Тревога и страх обуяли души поработителей и союзников их.

Сто двадцать пять человек смогли пройти через северную Болгарию, надежно охраняемую армией и полицией, и проникнуть в центр страны! А что, если появится несколько чет? А если не будут безучастны массы народные? Что тогда? Сдержит ли тогда турецкое оружие рвущегося к воле раба?

Рождались новые планы внутренними реформами отвлечь болгар от борьбы за свободу.

Но все эти планы — дело будущего. А земля под ногами горит сегодня. Тушить пожар надо в самом начале и в очаге распространения его.

Откуда пришла чета Хаджи Димитра и Стефана Караджи? Откуда появились четы Панайота Хитова и Филиппа Тотю в 1867 году? Откуда возмущают порядок на покровительствуемой аллахом земле султана?

Из Румынии! Вот где очаг. Вот откуда надо гасить пламя освободительного движения болгар.

По английской рекомендации Турция потребовала от румынского правительства закрыть все щели для деятельности болгарской революционной эмиграции.

Но можно запретить формирование чет на территории Румынии. Можно запретить политическую деятельность болгарских эмигрантов. Но можно ль загасить пламя, зажженное в сердцах болгар подвигом отважных!

Народ пел песни безумству храбрых, оставил жить их в памяти своей, в своих легендах.

Многие годы из края в край земли болгарской ходили слухи, что жив Хаджи Димитр, что ждет он лишь случая, чтобы поднять соотечественников своих на бой за свободу.

Вера народа в бессмертие своего национального героя была столь сильна, что творимые ею легенды обретали достоверность фактов. Через два года после гибели Хаджи Димитра газета «Свобода» рассказывала о том, как один болгарский возчик встретил в горах чету во главе с Хаджи Димитром. Прощаясь, Хаджи Димитр сказал возчику: «Передай моим братьям болгарам, что Хаджи Димитр жив! Пусть не боятся и не отчаиваются. В весну 1870 года начнется болгарское освобождение. Пусть наши братья готовятся к бою против врага. Он должен вернуть отнятую у нас свободу».

Христо Ботев воплотил рожденные народом легенды в лучшее свое поэтическое творение — балладу о Хаджи Димитре.

Боевым народным лозунгом становятся строки Ботева о бессмертии героя, павшего в бою за свободу.

И звучат эти песни над Балканами, песни мятежного духа народного. Болгарский писатель Тодор Влайков, современник Левского и Ботева, рассказывает, что в годы его юношества любили петь песню:

«Когда мы выходили в поле, — продолжает Бланков, — пели эту песню, пели всем сердцем, во весь голос, бодро и размеренно шагая, как под марш. Лиц, упоминаемых в песне, я представлял себе какими-то необыкновенными героями, отдавшими жизнь за свободу Болгарии. А когда доходили до слов: «Это время близко, близко!.. Скоро все мы соберемся под твоей листвою», — восторгу, нашему не было границ».

Нет, не умерли герои четы Хаджи Димитра и Стефана Караджи. Они шли на смерть, чтобы смертью своей утвердить право на жизнь.

В третью годовщину гибели четы Христо Ботев писал в своей газете «Слово болгарских эмигрантов»:

«Они погибли, но смерть их была громовым ударом для Турции, громовым ударом и для нашего отечества: для первой она явилась предвестием падения, для второго — предвестием возрождения. Сонный тиран зашатался на троне, услышав слова: «Болгаристан калкты» (Болгария восстала)... Пробужденный народ страшно содрогнулся, огляделся и, не имея возможности кинуться к оружию, со слезами благословил великий подвиг своих сынов. Он увидел и почувствовал силу свою».

Гибелью четы Хаджи Димитра и Стефана Караджи завершился четнический период национально-освободительного движения. Весть о кровавой трагедии в горах Стара Планины всколыхнула эмиграцию, заставила задуматься о дальнейших путях.

Становилось ясным, что засылкой вооруженных чет, даже самых отважных, самых многочисленных, нельзя освободить Болгарию, что такая тактика обрекает на гибель, без надежды на успех, не только участников чет, но и массы мирного населения. Кто не знал, с какой жестокостью мстили турки жителям болгарских деревень и городов, мимо которых проходили четы.

Народный воевода Георгий Раковский ведет чету в бой. Рисунок итальянского художника Сакко.

Левский — знаменосец четы Панайота Хитова.

Группа добровольцев второй легии (второй справа сидит В. Левский).

В кругах революционной эмиграции вызревала идея новой тактики борьбы. Выразителем и создателем этой новой тактики суждено было стать Василу Левскому.

В этот приезд в Бухарест Левский нашел болгарскую эмиграцию организационно разделенной на два лагеря. «Старые», то есть представители крупной буржуазии, рассчитывавшие на помощь русского самодержавия, по-прежнему находились в Добродетельной дружине. «Молодые», то есть революционно настроенная часть эмиграции, последователи Раковского, группировались вокруг созданного в 1868 году Болгарского общества. Болгарский центральный тайный комитет (БЦТК) уже не существовал. Его непоследовательная и противоречивая политика, его метание от организации восстания к покорной просьбе к турецкому султану стать «царем болгар» не удовлетворяли ни эмиграцию, ни порабощенный народ. Всеми покинутый, БЦТК распался. Большая часть его приверженцев перешла к революционной молодежи, примкнула к Болгарскому обществу.

Разделение на два лагеря — «старых» и «молодых», как отмечает болгарский историк профессор А. Бурмов, наметилось еще при Раковском. Но это не мешало им не раз объединяться для общих действий. Так было и во время создания второго болгарского легиона в Белграде. Но неудача этого дела, начатого по почину «старых», разорвала слабые связи двух чуждых и по социальному составу и по идеологии групп. Окончательный раскол произошел осенью 1868 года, когда деятели Добродетельной дружины обратились к заседавшей к Париже конференции по критскому вопросу с просьбой внушить правительству Турции дать автономию Болгарии под эгидой султана. После этого акта отчуждение между «старыми» и «молодыми» перешло в ожесточенную борьбу. «Старые», отрицавшие революционный путь освобождения Болгарии собственными силами, стали терять политическое влияние в эмиграции, и первенство в руководстве народными делами постепенно перешло в руки «молодых».