Внезапно и резко остановив автомобиль, Хасан распахнул дверцу. Ясмин увидела двухэтажный каменный дом с лабиринтом дымоходных труб на крытой шифером крыше. Не успела Ясмин выбраться из машины, как из-за угла дома вышел мужчина. Радостно вскрикнув, он бросился к Хасану и сердечно его обнял. Похлопывая друг друга по плечам, мужчины расцеловались в обе щеки, после чего обернулись к Ясмин. В мужчине было более пяти футов роста, широкая кость, мощная мускулистая фигура французского крестьянина. На вид ему было лет пятьдесят, темное, загорелое лицо испещряли морщины — плод многочасовой работы на солнце. Голову покрывала густая щетина коротко остриженных седых волос.

— Ah… mais elle cst charmante![39] — Мужчина подмигнул Хасану и широко улыбнулся Ясмин. — Да вы совершенно очаровательны, мадемуазель! — Он направился к Ясмин, раскинув руки в стороны, очень похожий на большого добродушного медведя, потом вдруг остановился. — Но ведь это мадемуазель де Сен-Клер, не так ли?

Хасан кивнул. Мужчина приблизился к девушке.

— Ясмин! — Хасан едва сдерживал распиравший его смех, вызванный выражением ужаса палице Ясмин. — Это Бертран Лабиш.

Ясмин расслабилась и ухватилась за руки Бертрана, прежде чем Лабиш успел сгрести ее в свои медвежьи объятия, в которых только что душил Хасана.

— Месье Лабиш, я так рада с вами познакомиться, — с искренним удовольствием сказала Ясмин. — Я слышала о вас столько замечательного!

— Прошу вас, зовите меня просто Бертран, — просияв от комплимента, заулыбался Лабиш. Он высвободил руки и замахал ими в направлении дома, — Сесиль! Viens ici![40] — Тут же из дома вышла, вытирая руки о подол фартука, очень миловидная женщина лет сорока пяти. — Сесиль! Mademoiselle de Saint-Clair est ici[41].

Прежде чем Ясмин успела вымолвить слово, она уже оказалась в восторженных объятиях Сесиль. Женщина отступила немного назад и заглянула в лицо Ясмин.

— Вы так красивы, — сказала она, лукаво улыбаясь. — Я это предполагала, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Конечно, она красавица, — загудел Бертран. — У барона был замечательный вкус… во всем.

Странное выражение появилось на лице Хасана. Казалось, этот шквал любезностей был ему неприятен, но он быстро справился с собой. Бертран неожиданно повернулся и, схватив Хасана за руку, потащил его к дому.

— Ты должен попробовать этот розлив и сказать мне свое мнение.

Все они вошли в низкую дверь черного хода и оказались в большой старинной кухне. Стены от пола наполовину были выложены квадратами голубого и белого кафеля.

Две большие чугунные плиты, явно промышленного назначения, покрытые серой эмалью, стояли рядом у одной из стен. На черных крючьях, вбитых в потолок, висели медные кастрюли и большие оловянные сковородки. Был здесь и невероятных размеров камин, полностью занимавший одну из стен. Длинная прикаминная полка была выполнена из мрамора; у противоположной стены стояли две глубокие раковины на чугунных ножках. На длинном дубовом столе в центре комнаты стояла матово-зеленая бутылка и четыре изящных бокала.

— Это из партии на продажу, — сообщил Бертран. — Попробуй и скажи свое мнение.

Лицо его озарилось улыбкой, и Ясмин показалось, что она прочла в глазах Лабиша искорку самодовольства. Бертран прекрасно знал, что вино отличное: ему просто хотелось порисоваться перед Хасаном.

На самом же деле Бертрану следовало адресовать свои комментарии ей, Ясмин. В конце концов, она ведь теперь владелица. Ясмин шумно вздохнула и сказала себе, что Бертран — всего лишь мужчина, который может серьезно говорить только с другим мужчиной. Как же уничтожить эту идиотскую привычку? Как доказать мужчинам, что она тоже человек и ее следует воспринимать всерьез?

Лабиш мастерски наполнил бокал золотистой жидкостью и протянул его Хасану, который тут же из него отхлебнул. К великому изумлению Ясмин, прополоскав вином рот, Хасан выплюнул его в камин. Однако прежде чем она успела произнести хоть слово. Халифа сделал еще один глоток, но на этот раз, подержав его во рту, проглотил.

Бертран и Сесиль не сводили с Хасана глаз. Вдруг он улыбнулся и хлопнул Бертрана по спине:

— Невероятно, Бертран. Совершенно невероятно. Мне кажется, это — лучшее из всего, что у нас когда-то производилось.

— Бертран прекрасно это знает. — Сесиль бросила на мужа восторженный взгляд. — Он просто нуждается в твоей похвале.

Она наполнила вином остальные бокалы и протянула один Ясмин. Девушка покорно сделала глоток.

Ясмин ничего не понимала в винах, но здесь ей предоставлялась прекрасная возможность начать постигать эту науку. Жидкость обладала необычным мягким ароматом и едва заметным цветочным привкусом. В ней чувствовалась даже легкая игристость. Но пузырьков не было вовсе, как и шипучести. Ясмин осушила бокал до дна, и довольная Сесиль наполнила его вновь. Прежде чем Ясмин успела поставить бокал на стол.

— А теперь, — грудь Лабиша распирало от гордости, словно у брачащегося голубя, — пойдем со мной и проверим содержимое бочонков.

Он подхватил Хасана под руку и поволок его за собой из кухни. В дверях Хасану пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться лбом о верхний край.

Какое-то время Ясмин ожидала, что они позовут ее с собой, но мужчины даже не обернулись, как будто ее не было.

«Просто не верится! — беспомощно подумала Ясмин. — Они же обещали показать мне виноградники, а вместо этого оставляют на кухне для бабских сплетен. Возмутительно!»

Ясмин двинулась было за мужчинами, но в это время Сесиль взяла ее за руку. Не желая показать, что этот жест ее разозлил, Ясмин усилием воли согнала с лица гримасу раздражения и улыбнулась женщине.

— Не хотели бы вы осмотреть конюшни, мадемуазель? — Взгляд Сесиль скользнул по костюму Ясмин. — Я вижу, что вы одеты для верховой езды.

— С удовольствием. — Ясмин собралась поставить бокал на стол.

— О, лучше захватите вино с собой, — улыбнулась Сесиль и направилась к двери. — У нас особенные лошади, они совершенно не возражают, когда пьют в конюшне.

Ясмин взяла бокал и поспешила вслед за Сесиль во двор. Они миновали несколько небольших построек. Ясмин заглянула в открытую дверь одной из них и увидела стоявшего к ним спиной Хасана.

— Он очень красив, не правда ли? — Перехватив направление взгляда Ясмин, Сесиль ей хитро подмигнула.

Та лишь пожала плечами. Ей вовсе не хотелось говорить о Хасане. Но Сесиль этого не заметила.

— Только посмотрите на его руки, — продолжала она, понизив голос до шепота, — и знаете, он сказочный любовник… О ля-ля! — Из горла Сесиль вырвался смешок. — Об этом всегда можно судить по мужским рукам. Посмотрите, какие широкие и сильные пальцы… — Сесиль вздохнула и многозначительным жестом разгладила платье на животе. — Вам страшно повезло, юная леди. — Широко открытые, ясные глаза Сесиль смотрели на Ясмин сахарным взглядом.

— А каких лошадей держал Андре? — Ясмин не терпелось замять разговор о мужчинах и об их сильных руках, в особенности о Хасане.

— Сейчас увидите. — Сесиль повела Ясмин в конюшню.

В конюшню можно было попасть с обоих концов через огромные двустворчатые двери. Одни из них выходили на небольшой аккуратный загон с темно-коричневой утоптанной землей. Скудные клочки травы виднелись лишь в углах ограды, там, куда не доставали лошадиные копыта. По всей стене длинного каменного строения были вырезаны многочисленные узкие высокие окошки. На каждое стойло приходилось по два окна, сквозь которые лился золотистый солнечный свет, рисуя на полу геометрически правильные решетчатые фигуры. Воздух был наполнен ароматом свежего сена и конского навоза.

— Здесь выездные или скаковые лошади? — поинтересовалась Ясмин, оглядывая теплое полутемное помещение.

— Ах мадемуазель. — Сесиль погладила нежно-бархатистые губы серой в яблоках лошади, высунувшей свою морду из стойла, как только женщины вошли в конюшню. — Конечно же, выездные. Зачем месье Хасану скаковые лошади? Они очень нервные и пугливые. И они непригодны для прогулок. Кроме того, скаковые лошади требуют особого ухода. А месье любит просто прокатиться — ради удовольствия.