Неожиданно Ясмин овладела такая пронзительная, опустошающая печаль, что она вынуждена была резко остановиться и присесть на скамейку, стоящую на самом берегу.

Невыносимая боль сдавила грудь, и Ясмин показалось, что сердце ее разорвется от нахлынувших воспоминаний. Глядя на воду и не видя ее, Ясмин вспоминала Андре, его руки, вкус его губ. Во время работы или бесед с Соланжона заставляла себя не думать об Андре. Но в одиночестве… в одиночестве она была беззащитна перед нахлынувшими воспоминаниями.

«Мне надо постоянно быть чем-то занятой», — грустно подумала Ясмин.

Она встала, глубоко вздохнула, решительно расправила плечи и продолжила свой путь. Проходя по мосту, Ясмин смотрела вниз, на остров Руссо, на котором лебеди прятались в тени плюща. Их длинные изогнутые шеи были подобны изящным тростинкам.

Спустившись с моста, Ясмин прошла через очаровательный английский парк на другой стороне озера. Решив подробнее изучить город, она прогулялась по набережной генерала Жисана, далее по рю де Рив и маленькими улочками направилась в старую часть Женевы.

Зачарованно разглядывая старые здания и игравших на улицах детей, Ясмин заметила на одном из обветшалых домов табличку с надписью «Сдаются комнаты». Она вошла во внутренний дворик и увидела выщербленную лестницу, ведущую к стеклянной двери, за которой виднелся старый мраморный фонтан, в былые времена из него, очевидно, поили лошадей. Теперь в фонтане росли цветы. Вокруг располагалось несколько больших мраморных чаш, густо увитых листьями свесившегося плюща.

Ясмин позвонила и подождала несколько минут. Престарелая дама с лицом, сплошь покрытым веснушками, медленной, шаркающей походкой подошла к двери и со скрипом се отворила.

— Что вам угодно? — поинтересовалась старушка, уставившись па Ясмин поверх очков в золотой оправе. Поношенное пурпурное бархатное платье дамы на запястьях и у горла украшали старомодные кружева. Когда-то оно, несомненно, смотрелось очень элегантно. Теперь же бархат поистерся и платье висело мешковато на высохшей фигуре. На груди хозяйки дома красовалась камея в виде профиля красивой молодой девушки с распущенными волосами, в беспорядке ложившимися на ее плечи.

— У вас сдается комната? — спросила Ясмин, удивляясь собственной смелости.

«Ну и что? — подумала она про себя. — Ничего страшного, если я просто посмотрю. Даже если не сниму комнату, по крайней мере узнаю, на что можно рассчитывать и по какой цене».

— О да, — оживилась дама и приоткрыла дверь, пропуская Ясмин. — Комната на третьем этаже, окна выходят на улицу. — Голос старушки звучал подобно шелесту старинного пергамента. — Идите за мной, мадемуазель.

Женщина принялась тяжело подниматься по лестнице, останавливаясь, чтобы перевести дух, чуть ли не на каждой ступеньке. Добравшись до верха, она снова остановилась, отдышалась и повела Ясмин в конец холла, там достала из кармана платья большой витой ключ, которым открыла узкую дверь. Ясмин вошла в комнатку с тремя высокими окнами, сквозь которые лился розоватый свет.

Слева по стене находилась скрытая занавесками дверь в небольшую кухоньку. У стены стоял небольшой холодильник, справа от него располагались раковина и плита.

У окна в комнате стоял низенький круглый столик с двумя гнутыми стульями по бокам. На другом конце комнаты разместились узкая кровать, бюро и большое, глубокое, мягкое кресло. На одной из стен висело внушительных размеров зеркало в обрамлении золотых виноградных листьев — футов пяти высотой и четырех шириной. Золото в некоторых местах поистерлось, а серебряная амальгама покрылась темными пятнами, но ничто в комнате не говорило о прошлой эпохе больше, чем этот немой свидетель былого величия.

— Это зеркало, должно быть, ужасно дорогое? — спросила Ясмин, покоренная его поразительным изяществом.

— К сожалению, нет, — вздохнула дама. — Я как-то хотела от него избавиться. Один человек сказал мне, что на аукционе оно будет стоить восемьсот франков, но за упаковку и транспортировку надо было заплатить шестьсот, так что я отказалась от этой мысли. Такая коммерция мне не по средствам.

— По правде сказать, я рада этому обстоятельству, — призналась Ясмин, разглядывая свое отражение в серебре зеркала. — Думаю, любой был бы рад иметь в своей комнате такую замечательную вещь.

— Да, полагаю, всякому бы понравилось.

— Кроме того, зеркало увеличивает размер комнаты, — сказала Ясмин, заметив в стекле далекое отражение противоположной стены.

— Ванная за этой дверью. — Женщина указала на маленькую дверь справа. — А вон там — туалет.

— Сколько? — спросила Ясмин, мысленно прикидывая, какую сумму она может себе позволить.

— Четыреста франков в месяц, — скривив рот, выдавила старушка и в ожидании ответа поправила очки на переносице.

Ясмин прикинула и нашла цену вполне приемлемой.

— Согласна, — резко выпалила она.

— Я беру за один месяц вперед, кроме того, одну месячную сумму в качестве страховки. — В голосе старушки сквозила трепетная надежда.

— Да, разумеется, — подтвердила Ясмин, — но мне нужно сходить домой за деньгами, если вы не возражаете. Оставите комнату за мной?

— Naturellement[36], — расплылась в счастливой улыбке хозяйка. — Меня зовут мадам де Гонкур. А как ваше имя?

— Ясмин де Сен-Клер.

— Очень хорошо, мадемуазель де Сен-Клер. Когда вы вернетесь?

— Пожалуй, через час, можно?

— Замечательно. Я буду вас ждать.

Ясмин в последний раз оглядела комнату, которая очень скоро будет ее жилищем, попрощалась и вышла на улицу.

Уже смеркалось. Мальчишки, стайкой гонявшие на тротуаре футбольный мяч, остановились и уставились на Ясмин. Девушка весело помахала ребятам, счастливо рассмеялась и поспешила по улице Сен-Виктор к дому Соланж сообщить ей потрясающую новость.

К счастью, идти было недалеко. Как славно будет жить так близко от единственного знакомого тебе в Женеве человека, если не считать, конечно, Оскара фон Ротенбурга.

Ясмин ворвалась в дом и нашла Соланж сидящей у окна в удобном глубоком кресле и попивающей кампари с содовой.

— У меня был замечательный день, — пропела Ясмин, — и еще я нашла себе комнату. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что это прекрасно. — Соланж медленно поднялась. — Хотя ты должна знать, что я тебя вовсе не гоню.

Ты желанная гостья, и я бы не хотела, чтобы ты чувствовала себя неловко.

— О-о-о, нет, я вовсе этого не чувствую. Просто я случайно увидела вывеску. Комната совсем недалеко отсюда и очень хорошенькая… и не очень дорогая. Думаю, мне следует ее снять.

— Сколько?

— Четыреста франков в месяц. Это дорого?

— Нет, напротив — на удивление дешево. На какой улице?

— В самом конце Кур-де-Бастион. Старое здание с внутренним двориком. Женщину, которая сдает комнату, зовут мадам де Гонкур.

— Да, кажется, я ее знаю.

— Я сказала ей, что вернусь через Час с деньгами. Ты не хочешь пойти со мной и посмотреть? Мне интересно твое мнение.

— Хорошая идея. — Соланж поставила бокал на столик. — А где ты собираешься взять деньги?

— У меня есть франки, которые я взяла из сейфа…

Боже! Только теперь вспомнила! Там французские франки, а мадам де Гонкур, наверное, захочет швейцарские.

— Ничего, — успокоила Соланж, — я захвачу с собой чековую книжку. Я внесу задаток, а ты сможешь отдать мне деньги завтра. В любом случае их придется поменять на швейцарские франки. Так что у тебя будет на что жить, пока Оскар не начнет платить тебе жалованье.

Они поспешили к дому мадам де Гонкур и, перепрыгивая через ступеньки, влетели в новую обитель Ясмин. Соланж дотошно обследовала комнатушку, оценила ее размеры, осмотрела туалет и ванную, после чего открыла дверь в кухоньку.

— Все в порядке, — констатировала она наконец. — Конечно, занавески на окнах надо будет сменить. У меня есть как раз очень миленькие, в полоску.

— Но, Соланж, тебе в самом деле не стоит…