Наконец настала их очередь покинуть паром, и Андре медленно вывел «мерседес» по грузовому трапу на оживленный и шумный причал. Осторожно двигаясь в обтекавшей их толпе, они выбрались, никого не задев, на улицы Танжера. Андре быстро миновал здание вокзала, обогнул с западной стороны Медину, проскочил Гранд-Соко и выехал на горную дорогу. Ясмин молча смотрела в окно.

Изменившееся сознание Ясмин воспринимало забытые ею виды и звуки как нечто новое и диковинное. Она вспомнила любимое выражение мадам Дюша: «Plus ca change, plus са reste la meme»[31]. Тогда Ясмин его не понимала. А мадам Дюша тем самым хотела сказать им, что наше взросление меняет мир вокруг, хотя мир сам по себе нисколько не меняется. Теперь Ясмин поняла истинный смысл выражения: она смотрела вокруг, и все было в одно время и таким знакомым, и таким чужим. Город не изменился, но она, Ясмин, определенно изменилась.

Проехав по дороге, окаймленной с одной стороны рядами стройных кипарисов, ас другой — отвесными скалами, они въехали во двор виллы, миновав ворота, предусмотрительно открытые Саидом. Андре выскочил из машины, бросил на ходу ключи Сайду и распахнул дверцу Ясмин.

Сайд нисколько не постарел. Время совсем не задело его. Он носил все ту же серую джеллабу, все таким же был его крючковатый нос и низкий лоб с линией густых бровей на переносице. Ни одной новой морщины не появилось на его лице. Выражение Сайда было такое же сдержанно-безразличное, как и в первый день их знакомства. Ясмин предположила, что Сайд знает о ней все и нисколько не рад ее возвращению. Типичное поведение араба-мужчины, подумалось Ясмин, и она решила не обращать на это внимания.

Выйдя из машины, она улыбнулась Сайду, но не увидела даже тени радости. Сайд все же кивнул в знак приветствия, и тут же лицо его приняло обычный непроницаемый вид. Ясмин подумала, что, возможно, недовольная мина на лице Сайда была плодом ее фантазии, но потом решила, что фантазия тут ни при чем. Ей часто приходилось видеть подобное выражение — обычно на лице дедушки.

Хотя теперь могли быть и другие причины. Ясмин возвращалась в дом женщиной, которой предстоит отдавать распоряжения, а не выполнять их самой. Смириться с этим Сайду будет очень нелегко. Не менее трудно свыкнуться с этой ролью и самой Ясмин, она даже подумала — под силу ли ей это. Если и дальше у нее будет такое же состояние, то вряд ли.

Пока Сайд открывал багажник и выгружал вещи, Андре провел Ясмин в дом. Из холла наверх вела длинная полукруглая лестница.

— Хочешь чего-нибудь выпить или поесть, прежде чем мы отправимся спать? — спросил Андре, остановившись перед дверью библиотеки.

— Нет, спасибо, — ответила Ясмин подавленно. — Я настолько вымотана, что мне нужно прежде всего как следует выспаться. Такие странные воспоминания… Если я еще хоть немного потрачу силы на размышления, со мной просто случится нервный припадок. — Ясмин попыталась изобразить на лице то, что, по ее мнению, должно было выглядеть как беззаботная улыбка: ей бы очень не хотелось, чтобы Андре видел, насколько она подавлена. Но тот, казалось, ничего и не заметил.

— Что ж, думаю, я смогу выпить и наверху. Сайд сейчас принесет багаж, но, пожалуй, мы займемся им завтра.

— Ой, смотри! Мои школьные сундуки и коробки прибыли сюда раньше нас! — Ясмин заметила свой скарб, аккуратно сложенный в углу у большой двери.

— Ну так им же не пришлось совершать романтическое путешествие, — хмыкнул Андре. — Ими ты тоже можешь заняться завтра. Ничего с ними не случится, если они еще одну ночь проведут в холле.

— Держу пари. Сайда выводят из себя мои сундуки, особенно лыжи, — устало улыбнулась Ясмин. Про себя же подумала, что Сайда гораздо больше выводит из себя само ее возвращение.

— С чего ты это решила? — Андре бросил на Ясмин острый взгляд.

— Просто так. Он ведь очень любит порядок. Мне кажется, что любая вещь, лежащая не на своем месте или стоящая не там, где надо, жутко его раздражает.

— Именно поэтому он такой хороший дворецкий. Иначе я просто выгнал бы его.

Ясмин поняла, что Андре не уловил в ее словах двойного смысла.

Но тут в дверях кухни появилась Салима, постаревшая и похудевшая, что сразу же бросилось в глаза Ясмин. Платье в сине-белую полоску мешковато висело на плечах служанки, теплые карие глаза несколько впали, высокие широкие скулы выступили более резко. На ней был неизменный передник, который Салима практически никогда не снимала. Он мешком висел на се фигуре. На лице появилось много новых морщин. Увидев Андре, Салима расплылась в широкой улыбке, которая тут же сошла с ее лица, как только она заметила Ясмин.

Ясмин часто мечтала о своем возвращении на виллу, возвращении вместе с Андре. Три года она фантазировала, как прекрасно будет наконец вернуться, и в этих мечтаниях Салима была воплощением домашнего очага, заменяла Ясмин мать, которой она так рано лишилась. Ясмин совсем забыла, что Салима никогда и не была с ней особо приветлива, избегала разговоров и никак не собиралась заводить дружбу.

Радостно вскрикнув, Ясмин быстро пересекла комнату и, взмахнув руками, с неподдельной теплотой обняла пожилую женщину. Салима оторопела от открытой радости, столь простодушно выраженной Ясмин. Руки Салимы безвольно опустились. Но энтузиазм Ясмин передался и ей, так что Салиме ничего не осталось, как ответно обнять Ясмин.

— Ах, Салима, — ласково сказала Ясмин, — я так рада снова быть дома!

Ситуация возникла довольно щекотливая, и в другом месте, между другими женщинами она могла бы разрешиться совсем иначе. Но в Марокко между женщинами существует негласная общность, обусловленная множеством непреодолимых препятствий, воздвигнутых древней культурой общения между мужчинами и женщинами. Конечно, во славу мужского пола. А скорее всего сыграл свою роль очень сильный материнский инстинкт Салимы, который прежде она фокусировала на Андре. Он и заставил проснуться чувство сострадания к девочке-сироте, оказавшейся в стенах опекаемого Салимой дома.

— М-м-м, — промычала Салима, прижимая к себе стройное тело. Она была еще не совсем готова к новой роли, но уже не могла устоять перед нежным теплом, излучаемым Ясмин. — Ты, наверное, устала. И должно быть, голодна, Поднимайся наверх… Я что-нибудь тебе приготовлю, а Сайд принесет.

Ласково оттолкнув от себя Ясмин, Салима повернулась и, весьма смущенная, скрылась за дверью кухни. Ясмин увидела, что Андре уже поднимается по лестнице и поспешила за ним. Поднявшись на этаж, Ясмин оказалась в объятиях Андре, повлекшего ее в свою комнату.

— Вещи ты будешь хранить в своей комнате, но сама будешь храниться в моих апартаментах. — Андре нежно поцеловал Ясмин в лоб. — Если ты согласна — отлично.

— Мне будет очень приятно, — заверила Ясмин, уютно устроившаяся и расслабившаяся в знакомом тепле рук Сен-Клера.

— Ах ты, мой мягкий, пушистый котенок.

В дверь постучались, и в комнату вошел Сайд с чемоданами.

— Отнеси, пожалуйста, багаж Ясмин в ее комнату, — распорядился Андре. — И еще, принеси мне виски и воду, когда закончишь. Умираю от жажды. Ах да, все эти коробки тоже отнеси в комнату Ясмин.

Сайд кивнул, избегая взгляда Ясмин, взял ее багаж и вышел из комнаты. Сен-Клер плюхнулся в кожаное кресло у окна и потер глаза руками.

— Сам не знаю, отчего я так устал, — сказал он, откидываясь на спинку кресла.

Обеспокоенная, Ясмин встала у Андре за спиной и стала массировать ему шею и плечи.

— Действительно непонятно, — хрипловато засмеялась она. — Мне кажется, последние две недели ты дном и ночью был на ногах.

— Не глупи. О-о-о, как приятно. Я ложился спать вместе с тобой.

— С кем же еще? Но, ложась в постель, ты вовсе не собирался спать. А потом целый день вел машину, пока я отсыпалась. И в самом деле не представляю, как ты выдержал такую нагрузку.

— Ты придала мне сил за десятерых, — промурлыкал Андре.

— Почему так мало? За сотню!!!