— Здесь, сэр.

— Зови герцогов.

— И так, господа, — начал король, когда все собрались. — Нас ждет война. И прежде, чем мы продолжим, я прошу лорда Стилстоуна удалиться.

— Ваше Величество? — не понял Стальной лорд.

— Месяц, Ричард, никаких нагрузок, никаких государственных дел и тревог.

— Ваше Величество! — запротестовал он.

— Вы едете отдыхать, Ричард, — с нажимом произнес король.

— А как же университет?

— Думаю, ваши ребята справятся и сами, — отмел он последнюю вялую попытку протеста.

— Слушаюсь, Ваше Величество.

— Похоже, ты думаешь, я тебя плохо знаю… Роберт, проводи герцога домой и проследи, чтобы он сегодня же отправился в свое имение в Стилстоуне. Не забудь устроить шумиху, будто герцог впал в немилость короля и удален от двора.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — «Слышащий» послушно поднялся и открыл дверь кабинета. Стальной лорд окинул присутствующих обиженно-молящим взглядом, но не найдя поддержки, поднялся и понуро проследовал за Робертом.

— Что же требуется от меня, Ваше Величество?

— Помирите Ричарда с внуком, Оливер.

— Прошу прощения, Ваше Величество, это невозможно. Они слишком похожи.

Домой Тринити добралась уже под полночь. Военный совет о том, как помирить Стилстоунов затянулся. Умница Бун не спрашивал лишнего, только тер старый морщинистый лоб, за которым скрывался воистину восхитительный ум. Но это было позади, а теперь, Тринити ждал теплый суп и пирожки с ливером.

— Марта-а, — устало позвала она служанку.

— Миледи.

— Марта, накорми меня, — Тринити разулась, случайно зашвырнув одну туфельку под столик с цветами.

— Сию же минуту накрою на стол.

— Никаких столов. Я буду есть на кухне, — на ходу сбрасывая платье и развязывая корсет, заявила Тринити. В этом споре, она выигрывала у Марты с четырнадцати, но, похоже, сегодня служанка решила не сдаваться.

— Миледи! — начала она возмущенным голосом. — Извольте вести себя подобающе, пока в доме посторонние мужчины.

— Они не посторонние Марта. За одного из них я собираюсь выйти замуж, а второй будет моим пасынком.

Наверное, восстание всех мертвых королей не ошарашило бы бедную Марту так, как это заявление. И вот, традиционный спор вновь выигран. Корсет полетел на пол, а Тринити поплелась на кухню почитай в одном исподнем.

Перед сном, Тринити заглянула в гостевую. Там еще горели газовые лампы. Лиам, как верный цепной пес уснул на кушетке. Вымыт, выбрит, причесан и вполне мог бы сойти за дворянина, если бы не закатанные по локоть рукава и револьвер в руках.

Но перемена во внешности Лиама была ничтожной, по сравнению с тем, как преобразился Финли. Лиам его гладко выбрил, а Марта, судя по всему, еще и вымыла. Тринити тихонько подкралась к кровати. Внезапно в ней проснулась та пятнадцатилетняя девчонка, что сходила с ума от любви. Она наклонилась и поцеловала Финли в губы, сразу же воровато оглянулась на Лиама, но сторож спал крепким сном. Тогда она решила еще немного побаловаться и тихонько устроилась рядом с Финли. Этой ночью, она спала хорошо, как никогда в своей жизни.

Да Лиам спал и пропустил всю эту ребяческую комедию, но Дуги нуждался во сне гораздо меньше и со своего наблюдательного поста на шкафу видел все. Когда первые утренние лучи солнца ударили Лиаму в закрытые веки, и он начал ворочаться, Дуги бесшумно спрыгну и подкрался к самому его уху.

— Не шевелись, что бы ни услышал, — прошептал он.

— Чего? — не понял Лиам и открыл глаза. Картина заставила челюсть отвиснуть.

— Спящим притворись! — едва успел шепнуть Дуги, до того как Тринити проснулась. Лиам закрыл глаза, а Дуги шастнул под кровать.

Баронесса всполошилась и густо залилась краской. Аккуратно вскочив на цыпочки, она выбралась из комнаты и уже за дверью перевела дух.

— Все, ушла, — сказал Дуги.

— Что это было?

— Она тут всю ночь проспала.

— Зачем?

— Потому, что действительно любит. А еще, я таки разглядел.

— Что?

— Он ее тоже любит. За эту ночь, он прогрессировал в выздоровлении больше, чем за все время в лечебнице.

— Это не потому, что Зверь рядом?

— И поэтому тоже, но в основном из-за нее.

— Так, по-твоему, Финли исцеляет любовь? Похоже на фантазии.

— Уж не тебе рассказывать светлому фэйри и силе любви.

— А я светлому не буду, я дикому расскажу, — парировал Лиам.

— Я был светлым, больше семнадцати лет, так что не смей ставить под сомнение мои познания!

— А я и не смею, просто, когда одна подчинительница меня любовным зельем опоила, ты ничего не заметил.

— Не хочешь верить, так не верь! — гордо вскинув голову и хвост, Дуги подошел к двери, а когда она послушно открылась, вышел вон, оставив Лиама гадать над своими словами.

— Миледи, я мог бы и сам пройтись, — сказал Лиам.

— Думаешь, возле дома тебя не ждали Месячные братья? Лиам не будь так беспечен, думай головой. Сейчас тебя защищают только я, этот перстень и стены моей кареты.

— Еще вчера хотел спросить, что это за перстень, миледи.

— Будто только из лесу выбрался. А, извини, оно же так и есть. Это символ приближенных к королю.

— Но вы ведь только баронесса!

— И что, наш король весьма неординарная личность.

Лиам открыл было рот чтобы отпустить ядовитую шуточку, но вовремя одумался и захлопнул его.

— Что? Не открывай рот попусту, говори.

— Это глупости миледи.

— Давай говори и не вздумай врать, я вижу ложь.

— Ну, в Союзе, короля называют Трусливым…

— А здесь его еще и Чокнутым называют. Как по мне, так Кеннет Трусливый, звучит лучше Кеннета Чокнутого.

— А какой он на самом деле?

— Живой, Лиам. Человек из плоти и крови. Позволь мне дать тебе совет. Сила человека не в его способностях к магии, и не в его титуле. Сила человека, это то, как он идет по жизни. Похоже, я не очень ясно выразилась.

— До Лиама иногда туго доходит, — сказал Дуги. Здесь он позволил себе принять привычный облик и, разлегшись на кожаных сиденьях, полировал двуручник.

— Умолкни, — огрызнулся Лиам.

— Вот тебе пришлось вступить в Легион. Кем ты там будешь?

— Солдатом, — попробовал угадать Лиам.

— Влачить жизнь по распорядку и подчинятся приказам?

— Что-то в этом роде.

— Ох, Лиам, — Тринити тяжело вздохнула. Казалось, она была разочарованной. — А вот мы и приехали.

— Всего хорошего, миледи, — попрощался Лиам и выскочил на промерзшую брусчатку. Следом за ним спрыгнул Дуги, уже в кошачьем обличье.

— Пока, Лиам. Сделай так, чтобы наши друзья из ордена еще услышали о тебе.

— Постараюсь миледи.

— Ни черта не понял, — сказал Лиам, когда карета отъехала. — Что она имела в виду? — спросил он Дуги.

— Я вообще-то невидим сейчас для простолюдинов. Так что ты стоишь и разговариваешь сам с собой.

— Понятно. Ну, пошли тогда. — Лиам поправил пуленепробиваемый котелок — единственный предмет одежды, что Тринити разрешила оставить, правда, основательно вычистив. Остальная одежда или износилась, или же Лиам просто вырос из нее. Поэтому сейчас он был одет, в теплое пальто, вместо несменного плаща, и блестя носками новых сапог, чеканил шаг к большому зданию из красного кирпича. Вообще район этот оказался довольно бедным и перехожие оглядывались на него с удивлением. Перед самым входом, под огромным прямоугольным щитом, на котором скрестились топор и меч, в нерешительности топталась парочка тощих оборванцев. — Ребята, вы входите, или как?

— Извините сэр, — посторонился один, едва не задев Дуги. Тому пришлось отпрыгнуть в сторону второго и на мгновение взгляды оборванцев сосредоточились на коте.

— Я не достанусь братьям, — тихо сказал Лиам, чувствуя, что эти двое не единственные враги.

— О чем вы сэр? — попытался сбить его с толку один из братьев. Лиам толкнул его открытой ладонью в живот, да так, что тот открыл спиной тяжелые двустворчатые двери. Второго месячного брата он схватил за руку, в которой неведомым образом оказался нож, напрягся и с разворота зашвырнул в ближайший сугроб.