—  

Я спрашиваю, — не повышая голоса, потребовал ответа Хлебников, — ваша работа?

—  

Так точно! — хмуро отвечает Фомин.

—  

Не совсем точно и совсем не так! — возразил Саша.

Он выскочил из кабинета и вернулся, держа в руке

финку.

—  

Вот, полюбуйтесь. Не успели еще сдать. Вот с чем эти «безвинные юноши» кидаются!

Майор взял у Саши финку. Это было настоящее оружие, отнюдь не кустарного производства, с остро отточенным лезвием. На рукоятке распластал крылья фашистский орел, держа в лапах кружок со свастикой. Майор с кривой усмешкой глядел на гитлеровскую эмблему.

—  

Мда... сам как его, — выговорил он, — серьезная игрушка.

Подполковник в свою очередь взял финку, взглянул на нее и брезгливо швырнул на стол:

—  

Знакомая штука. Снаряжение немецкой разведки. Последнюю такую выбил 10 мая, в Будапеште, уже после победы. Какой-то свихнувшийся фанатик кинулся...

Он еще раз покосился на финку, не беря ее в руки, вздохнул:

—  

Признаться, не думалось, что кто-нибудь подхва­тит... Да еще у нас... Эх, ребята, ребята...

Было видно, что он сильно взволнован. Пальцы, достающие из пачки сигарету, прыгали. Заметив состояние Хлебникова, Геннадий с горячностью заговорил:

—  

При чем тут ребята, Иван Николаевич? Совершенно незачем тут обобщать. Это же не ребята! Так... подонки! Сколько их? Горсточки — плюнуть и растереть. Да и сами они... если бы подумали... Это же все от полной безответ­ственности... Честное слово!

Майор*поглядел на Геннадия:

—  

А что? Я думаю, тут он, сам как его, в самое яблочко, Иван Николаевич, а?

Подполковник внезапно улыбнулся, покачал головой:

—  

Ах, гуси вы мои лебеди! Уже начальника воспиты­вать взялись. Так сказать, летучий урок политграмоты. Да не обвиняю я ваше поколение, успокойтесь! Просто обидно стало. За них же в войну... Впрочем, ладно. Хватит об этом. Тем более что, насколько я понял, вы тоже умеете финки выбивать.

—  

Даже слишком умеют! — снова возвысил голос майор. — Не мешало бы убавить прыти! Предупреждаю: если еще раз услышу...

Он вдруг засмеялся и махнул рукой:

—  

А впрочем, правильно вы их отделали. Эти юнцы, сам как его, уже по нескольку приводов имеют... Видно, хватит их воспитывать, пора и честь знать.

—  

За что же вы нас-то тогда? — с обидой в голосе спросил Саша.

—  

Для профилактики! — спокойно ответил майор. — Чтоб поменьше это, сам как его, свое чемпионство в ход пускали. Ясно? А этого фашиста я заберу! — Он уложил финку в портфель. — Хватит ему, сам как его, по белу свету гулять.

«Первая колонна марширен»

Считаю необходимым отметить успешную работу всего коллектива ОБХСС, обеспечившего разносто­ронний характер дознания по этому важному делу.

Из приказа начальника УВД

Сколько раз уже Хлебников убеждался: даже самым тщательным образом разработанная схема операции при ее проведении начинает обрастать такими подробностями, отклонениями и изменениями, что порой ее самое уже трудно становится и узнать. Однажды ему пришлось присутствовать на установке перед игрой местной футбольной команды «Динамо». Тренер, воору­жившись указкой, с профессиональным видом расхаживал перед магнитным стендом, передвигал фишки, обозна­чавшие игроков, определял каждому задание с учетом

характера действий противника и его возможностей. По тренерскому расчету выходило, что динамовцы должны победить с внушительным счетом — 4:0 или даже 5:0. Поддавшись железной логике тренера, а главное, логике магнитного стенда, Иван Николаевич с уважением думал: «Ух ты! Футбол-то, оказывается, целая наука!». Увы! На зеленом поле все было наоборот: вместо последо­вательного наступления динамовцы демонстрировали паническую оборону, мяч отбивался куда попало, никто и не думал, чтобы «через правого полузащитника мяч передать в центр, откуда, выманив на себя опекуна, сделать передачу на левый фланг, выйти на прострел и забить гол». В итоге динамовцы пропустили три «сухих» мяча от сравнительно несильного противника, так и не показав осуществления ни одной из плановых задумок.

Иван Николаевич не удержался и вскоре после игры ехидно спросил тренера: «Ну а как же ваш план?» Тренер только отмахнулся: «А-а, не выполнили. Что поделаешь: мяч круглый». Та игра его уже не волновала: на очереди был новый противник и новый план.

Ну как было тут не вспомнить Толстого с его злой насмешкой над кабинетными диспозициями... «Первая колонна марширен туда-то, вторая колонна марширен туда-то». Это толстовское «марширен» и стало у Хлебни­кова окончательным приговором всякому нереальному прожектерству.

Когда в поле зрения ОБХСС появился «старый знакомый» Ивана Николаевича директор ювелирторга Чубаров, насторожился весь отдел. Что ни говори, а дела о валютчиках стали редкостью. Все понимали, что это так и должно быть, это правильно. Сотрудникам ОБХСС часто приходилось ковыряться то в бумажках какого-нибудь Гортопа, то в квитанциях дровопилочного склада, то в отчетности магазина хозинвентаря. Да, конечно, эти «ковыряния» вскрывали порой и злоупотребления, и хище­ния, и разбазаривания государственных средств, да, никто не отрицал важности этой работы и, разумеется, не уклонялся от нее, но... Словом, не было в отделе сотрудни­ка, который не мечтал бы заняться «делом Чубарова».

К счастью, работа нашлась многим. Во-первых, срок на производство дознания закон оговаривает строго — де­сять дней. А поскольку Хлебников не любил сдавать в следственный отдел полуфабрикаты, «копать» приходи­лось глубоко и быстро. Во-вторых, всем своим опытом, всей выработанной за долгие годы службы интуицией Хлебников чувствовал, что Чубаров — не одиночка, что арест не заканчивает дела, а, скорее всего, только начинает его. Оперативные группы, возглавляемые наибо­лее опытными сотрудниками, двинулись в глубокий поиск. Чубаров уже пребывал в тюремной камере, тщательно отшлифовывал свои программы — минимум и максимум, а вокруг его биографии шла напряженнейшая работа — выявлялись связи, изучались его знакомства, маршруты и цели командировок. Папка с «делом Чубарова» в сейфе у Хлебникова толстела буквально не по дням, а по часам, и очень любопытные начинали проглядывать факты.

В общем, все шло по плану, который, казалось бы, ничем не напоминал «первая колонна марширен». И все- таки с первого же дня возникла в нем одна неувязка.

Касалась она, главным образом, обоих новичков — лейтенантов Антонова и Фомина. Поначалу, учитывая серьезность и важность операции, Хлебников намеревался вообще обойтись без них. «Пусть чуть-чуть нарастят мясца», — коротко выразился он, обсуждая первоначаль­ный план операции, когда стало известно, что Чубаров вылетает завтра в Адлер, имея при себе золото и драго­ценности. Но Саша, уже бывший на дружеской ноге буквально со всеми сотрудниками отдела, тут же, конечно, узнал об этом решении подполковника и чуть ли не со слезами на глазах упросил его поручить и им с Фоминым что-нибудь. Зная прекрасную спортивную подготовку своих чемпионов и их недюжинную физическую силу, Хлебников поручил им самое подходящее — задержать Чубарова в самолете, после посадки в Адлере. И тут выдержки ребятам не хватило — арестовали Чубарова сразу, едва тот взбежал по трапу.

Собственно, это было единственной функцией Антоно­ва и Фомина. Дальнейшее их участие в «деле Чубарова» планом не предусматривалось. Но оказалось, что теперь не так-то легко отстранить ребят от этого дела. Во-первых, они уже со свойственной молодости горячностью сами заклокотали. Но это еще полбеды. Куда сложнее другое: видимо, они все-таки основательно пошумели при аресте Чубарова, в итоге привлекли к себе чье-то внимание. Надо сказать, что Хлебников ждал проявления интереса к делу Чубарова и даже рассчитывал на него. Он только никак не мог предположить, что объектом этого интереса окажутся новички-лейтенанты. Поначалу это его даже задело. Что ж эта, за дурачков, что ли, нас принимают? Впрочем, почему же? Задерживали Чубарова Антонов и Фомин, сделали это не слишком тонко, почему бы не попытаться использовать их в своих интересах? Парни они совре­менные, должны любить «изящную жизнь», коньяк, красивых женщин. И, конечно, стесняются своей службы в милиции. Нет, нет, это не годится, слишком уж прими­тивно. Так или иначе, а ребят надо подготовить. Оба неглупые, кажется, наблюдательные, что же, пусть ведут игру. Во всяком случае, узнать, откуда идет этот странный интерес к Чубарову, будет очень даже не вредно. Конечно, может быть, эти расспросы актрисы... как ее, да, Оля... просто случайность. И ее появление в том же кафе — тоже случайность? И это странное приглашение посетить больного друга Ольги — тоже? Что ж, может быть. Парни молодые, интересные. Только ребята говорят, что раньше она им такого внимания не уделяла. Хм... А может, и вправду, как говорят рыбаки, первая поклевочка? А? Что ж, гуси-лебеди, тогда роль ваша значительно возрастает.