«И Джерри Килпатрика, — подумал я, — и его отца, и, возможно, искомой женщины…»
— Вы знаете, кто эта женщина, миссис?
— Как говорит Элизабет, ее фамилия Килпатрик, она была женой здешнего посредника по продаже недвижимости, Брайана Килпатрика.
— В каких отношениях с Килпатриком находится ваша свекровь?
— Насколько мне известно, в очень хороших. Они совладельцы — вместе застраивали Каньон Истейтс.
— А что вам известно о сыне Килпатрика, Джерри?
— Наверное, я не знаю его. Как он выглядит?
— Худой парень, лет девятнадцати, с длинными рыжеватыми волосами и бородкой. Очень нервный — треснул меня вчера вечером пистолетом по голове. — Это он взял Ронни с этой девушкой на яхту?
— Он.
— Возможно, я и видела его, — глаза ее устремились куда-то вдаль, словно она исследовала свою память. — У него тогда не было бороды, но, кажется, это он был у нас дома как-то вечером, в июле. Я видела его всего какое-то мгновение, Стенли сразу же закрылся с ним в кабинете. Кажется, он пришел с этим объявлением… — она запрокинула лицо. — Вы думаете, что он нам мстит? За то, что его мать сбежала с отцом Стенли?
— Все может быть… Парень, кажется, до сих пор любит мать. Не исключено, что он именно у нее будет искать укрытие.
— Значит, нам нужно найти ее, — сказала Джин.
— Я тоже так думаю. Если можно верить имеющимся у меня сведениям, экс-миссис Килпатрик проживает где-то на Полуострове, к югу от Сан-Франциско.
Она ухватилась за это, как утопающий за соломинку.
— Вы поедете туда? Вы же сделаете это для меня? Сегодня же?
К ее щекам снова прилила отхлынувшая кровь и мне было жаль охлаждать этот пыл.
— Разумней будет подождать, пока мы не отыщем более ясный след. Джерри участвовал в регатах в Инсенейд и с той же вероятностью мог отплыть в том направлении…
— В Мексику?
— Многие молодые люди направляются туда. Разумеется, нельзя отмахиваться и от следа, ведущего на Полуостров…
Она встала.
— Я сама туда поеду.
— Нет, вы останетесь здесь, миссис.
— В этом доме?
— Во всяком случае, в городе. Маловероятно, что это похищение с целью получения выкупа, но если это все же так, то похитители рано или поздно выйдут на вас.
Она глянула на телефон, словно он уже зазвонил.
— У меня нет денег…
— Вы только что говорили о богатстве своей свекрови. При крайней необходимости деньги вы найдете, это даже хорошо, что вы затронули эту тему.
— Потому что я не заплатила вам…
— У меня не горит. Но вскоре нам может понадобится некоторая сумма наличными…
Она снова встревожилась и заходила кругами по тесной комнатке, рассерженная и нескладная, в черном платье не по фигуре.
— Я не стану просить денег у Элизабет, могу поискать работу…
— В данной ситуации это не слишком реально.
Она остановилась передо мной. Мы обменялись короткими взглядами, которые могли стать обещанием остаться врагами навеки, но с той же вероятностью — клятвой в вечной дружбе, на жизнь и на смерть. Долго сдерживаемый гнев вскипал в ней, словно вулканическая лава в недрах земли, глубже, чем горечь неудавшегося замужества и боль вдовства. Но заговорила она более уверенно, словно окончательно разобралась во мне.
— Коль скоро мы говорим о реальности, так какие шаги вы предприняли для поисков моего сына?
— В данный момент я жду разговора с неким Вилли Маккеем, владельцем сыскного бюро в Сан-Франциско. Он знает район залива, как собственные карманы, и я хотел бы получить его содействие.
— Так сделайте это. Необходимые деньги я достану, — она произнесла это так, словно все решила и не только относительно денег. — Но что намерены делать вы?
— Ждать. Задавать вопросы.
Она нервно махнула рукой и снова села.
— Ничего… Только задавать вопросы…
— Это и меня временами мучает. Некоторые люди и без вопросов рассказывают мне разные вещи. А вот вы к таковым не относитесь…
Она подозрительно глянула на меня.
— Что еще такое?
— Да так… Странным был этот ваш брак…
— И вы хотите, чтобы я рассказала вам о нем…
Это был не вопрос, а констатация факта.
— Охотно послушаю.
— И с какой стати я должна вам рассказывать?
— Потому что вы впутали меня во все это.
Это снова ее разозлило, что, впрочем, было несложно, гнев словно дремал под ее тонкой кожей.
— Я слыхала, что есть болезнь, когда люди подсматривают за другими. А вот вы подслушиваете!
— А чего вы стыдитесь?
— Мне нечего стыдится! — ответила она. — И оставьте меня в покое, я не хочу об этом говорить.
Некоторое время мы сидели в молчании. Я чувствовал, что как никогда близок к тому, чтобы влюбиться в нее, отчасти потому, что она — мать Ронни, но также и потому, что это молодая и красивая женщина. Ее фигурка в тесном черном платье брала меня за сердце, однако траур словно окружал ее тенью, сквозь которую я не мог пробиться. Кроме того, напомнил я себе, я вдвое старше ее. Она открыто смотрела на меня, словно читая мои мысли.
— Мне трудно об этом говорить, — произнесла она. — Я даже себе в этом не признавалась. Мой брак был ошибкой. Стенли жил в своем мире, и я не сумела войти в этот мир. Возможно, будь он здесь, он сказал бы то же обо мне. Мы никогда не говорили об этом… Жили под одной крышей, но каждый — своей собственной жизнью. Я занималась Ронни, а Стенли все глубже уходил в свои поиски. Я иногда подглядывала за ним, когда он запирался в кабинете, сидел и часто бесцельно перебирал бумаги и фотографии. Он выглядел, как человек, считающий деньги, — добавила она с неожиданной невольной усмешкой. — Однако мне не следовало относиться к нему так несерьезно, — она словно подводила итог. — Я должна была намного серьезнее воспринимать все это. Пастор Райсман предупреждал меня, и был прав, как я сейчас вижу…
— Я охотно поговорил бы с Райсманом…
— Я тоже… Но его нет в живых.
— От чего он умер?
— От старости. Мне в самом деле не хватает его. Он был мудрым человеком, полным доброжелательности. Но меня ослеплял гнев. Ревность.
— Ревность?
— Да. Я ревновала Стенли к его родителям и их разбитому браку. Все время я чувствовала, что это грозит моему собственному браку, постепенно разрушая нашу семью. Стенли все больше уходил в прошлое и все меньше замечал меня. Возможно, если бы я больше старалась, мне удалось бы вернуть его в жизнь. Но вдруг оказалось, что уже поздно. Это объявление в «Кроникл» словно подвело черту, правда?
Телефонный звонок освободил меня от необходимости отвечать. Это был Вилли Маккей.
— Привет, Лью! Акция окончена, я к твоим услугам.
— Я ищу одну женщину. Возраст около сорока лет. Покинула Санта-Терезу пятнадцать лет назад. Тогда ее звали Эллен Стром-Килпатрик. Уехала с мужчиной по имени Лео Броудхаст, не исключено, что они вместе до сих пор. Если верить моей слегка чокнутой информаторше, Эллен проживает где-то на Полуострове, в старом двух- или трехэтажном доме с двумя башенками. Вокруг растут деревья — дубы и немного сосен.
— И никаких более конкретных данных? На Полуострове есть и кое-какие другие деревья…
— Неделю назад возле дома крутился большой дог, похожий на потерянного.
— Что тебе известно об этой Эллен?
— Она — бывшая жена посредника по продаже недвижимости из Санта-Терезы Брайана Килпатрика. Он сказал мне, что Эллен окончила Стенфордский университет.
Вилли удовлетворенно причмокнул.
— В таком случае, начнем с Пало-Альто. Бывшие студентки возвращаются туда, как голуби в голубятню. У тебя нет фотографии Эллен Стром-Килпатрик? — Есть объявление, оно появилось в «Кроникл» в конце июля. Там есть фотография, на которой изображена она и Лео Броудхаст пятнадцать лет назад, когда они впервые прибыли в Сан-Франциско под именем миссис и мистера Ральф Смит.
— Оно у меня в картотеке, — сообщил Вилли. — Если мне не изменяет память, там идет речь о тысяче долларов вознаграждения…
— Тебе редко изменяет память, если речь идет о деньгах.
