2 Там же. С. 311.

3 Федотов  Г. П. Сталинократия   //  Современные записки. 1936, №  60. С. 374-387.

==37

тов из документов, из книг, с чужих слов, из зрительных впечатлений от случайных  встреч с приезжающими из СССР  создает два портрета Советской России, которые звучат как «да» и «нет»(1). Это лик, окутанный мраком, картина из Дантова ада, и это образы здоровья, кипучей жизни, бодрого труда и творчества. Такой видела Советскую Россию вся эмиграция. В расчетах на русское национальное возрождение делали ставку на один из двух полюсов советского общества: на рабов или на строителей. Для Федотова: «Первая ставка — на ненависть и разрушение , вторая— на примирение  и созидательныйтруд»(2). Но таков выбор политика. Когда Федотов мыслью углубляется в будущее и думает о духовном облике России, тогда он напоминает о третьем типе русской жизни: «о бессильных ныне  и скрывающихся по «пещерам и ущельям» советского общества, о молчальниках и мучениках веры». Федотов проницательно замечает: «Качество новой, открывшейся им духовности нам не ясно — оно,  вероятно, различно у разных людей, но будем уверены, что под чудовищным  прессом революции  эта сдержанная, недоступная слову духовность нагнетается от давления, о котором мы, говорящие и болтающие,  не имеем  понятия»(3).

     В  своей надежде на будущее России Федотов делает ставку веры. Однако это — «ставка Паскаля» — вера-вероятность, вера в будущее от  неуверенности в настоящем. Религиозно-культурный оптимизм Федотова питается скрытым социально-историческим пессимизмом  и, быть  может, личным отчаянием. По мере того, как нашему мыслителю становилось труднее «дышать тяжким  воздухом земли», его оценки революции  и «пореволюционной» судьбы России становились все более сдержанными, мучительно реалистичными.  В  его  сознании  когда-то  пересеклись  социализм и православие, а теперь явственно проступил  крест, на котором распята Россия. К смерти ли? К воскресению? Несомненно  одно: Федотов был творчески жив Россией, и Россия была молитвенно  жива для Федотова.

                                                                                                                                                      В. Бойков

 _______________________                                                                                                                                                      

 1  См.: Федотов  Г. П. Тяжба о России // Современные  записки.  1936, № 62. С. 358-375

2 Там же. С. 375.

3 Там же. С. 373.

==38

  Hеслыханные страдания России едва дают решимость поднять пригнувшуюся  голову и заглянуть вдаль. Но для тех, кто имеет мужество это сделать, за агонией России открывается катастрофа — уже всемирного значения. Одна из величайших сил, творящих историю наших дней, — социализм  переживает время тяжкого кризиса, из которого он может  выйти возрожденным  или погибнуть, задавив под своими обломками европейскую культуру.

    В России нет сейчас несчастнее людей, чем русские социалисты, — мы говорим о тех, для кого родина не пустой звук. Они несут на себе двойной крест: видеть родину истекающей кровью и идеалы свои поруганными и оскверненными  в их мнимом торжестве.

    И ко всему этому присоединяется сознание, что именно попытка реализации этих идеалов — повинна, в какой-то еще не подлежащей определению мере, в гибели России.

    Мы  целый год с невыразимой  болью созерцали, как влачится в грязи красное знамя, как, во имя братства и справедливости, бушует ненависть, алчность и вожделение. Зверь не может досыта упиться кровью, животное — отвалиться от корыта с помоями.

    Именем  социализма  трудящиеся  массы отравлены ядом подлинно  буржуазной, мещанской жадности. Кто думает ныне о труде и его святости? Кто знает, что социализм  есть организация труда, а не общественных столовых? Кто помнит сейчас об «идее рабочего сословия»?

    Многие думают всю  вину возложить на Россию. Говорят, что здесь нет ни атома социализма, что нельзя смешивать пугачевщину с марксизмом.

    Для культурного Запада не страшна будто бы зараза русских илотов. Социализм в Европе полон здоровых, созидательных сил. Все это верно лишь наполовину. Если Европа может четвертый год топить в крови с варварской'жестокостью себя и всю завещанную  прошлым  великую культуру, в борьбе за национальные цели ее народов, почему  обманывать себя надеждой, что ее грядущие классовые войны  будут менее жестоки и не погребут всех ценностей, которые пощадила война?

==39

   Западный социализм давно уже серьезно болен. Энтузиазм его первых бурных лет сменился десятилетиями культурной борьбы, которые утешали Энгельса «красными щеками» пролетариата, а противников социализма — его безвредностью. Вынуто было жало ненависти, но с ним вместе горение энтузиазма. Обнажился,   во всей его скудости, «интерес» как единственный двигатель классовой борьбы. Дети и внуки революционеров с аппетитом уселись за чечевичную похлебку и готовились по счетам принять наследство буржуазного общества, со всеми наследственными долгами и тяжбами. Через душу  пролетариата мещанство готовилось одержать последнюю победу: стать человечеством.

    Война вскрыла этот кризис для тех, кто еще не видел его. Второй Интернационал погиб. Рабочие всюду заняли свои места в «империалистических» армиях, чтобы убивать друг друга, и если для многих в этот трагический момент впервые открылась  ценность родины, то другие хладнокровно взвешивали барыши  и убытки, которые несет с собой эта река крови. Уже империалистический социализм показывал миру свое страшное лицо.

    Что сулит будущее? Война окончится, но вместе с нею исчезнет ли преграда непонимания и вражды, разделившая надвое мировой пролетариат? И если революция и политическое развитие поставят вчерашних «красных» вождей у кормила власти, кто поручится, что они не возобновят старые тяжбы  из-за рынков, договоров, границ, которые они уже сделали своими, и не спустят снова на кровавые поля тех армий, в рядах которых они уже сражались?

    Может быть, спасения ждать из Циммервальда? Но во имя  Циммервальда в России вот уже целый год, как социалисты убивают друг друга, и две социалистические республики — Россия и Украина — находятся в состоянии войны. С одной стороны, внутренний мир, купленный ценой международных войн, с другой — гражданская война, возведенная в принцип и неминуемо становящаяся войной международной. Маркс знал, что революция ведет к войне, но он не знал, что к войне ведут разные понимания социализма.

    Здесь обнажается со страшной силой, как мало единящих  начал выработал современный социализм. На механике интересов и ненависти он построил надежды на свое торжество. Но ненависть обращается на самое себя, «революция  пожирает своих детей». Интересы образуют причудливо скрещивающиеся  круги, которые, вместо того чтобы расширяться от класса до человечества, все суживаются от группы к группе, чтобы прийти к оторвавшемуся от всякого социального тела хищнику: человек человеку волк.

    Но мы  верим  и знаем: в социализме  живет вечная правда, всего смысла которой он еще сам не постигает. Че-

==40

ловечество должно воплотить в жизнь свое умопостигаемое братство. Лазарь должен сойти со своего гноища, чтобы занять место рядом с облеченным в порфиру.

    Бессмысленные и унизительные страдания, которые человек причиняет человеку, оскорбляя родимую землю, должны  быть прекращены. Труд и радость должны облагородить всякую жизнь. Но каждый должен взять и свою меру страданий, страданий мысли, творчества и ответственности, стать причастником трагедии культуры, работником в искуплении  человечества. Каждый своей дорогой — к одной цели, равные в своем неравенстве единящим духом любви  — растущее единое тело единого духа, — таким мы видим  грядущее человечество.