Йосида влетел в офис Такино с пылающим лицом. Прошло не более двух часов с тех пор, как Обу выпроводили через эти же двери.

— Такино, что вам известно?

Он выглядел жутко: красное лицо, искажённые черты. Даже дыхание его отдавало пороком. Казалось, от него смердит вонью. И это было не из-за того, что у него зубы не чищены, видимо, что-то с желудком.

— Те восемь миллионов, что принёс Оба, были моими, — выпалил Йосида.

— Я знал.

— Так вы ещё и знали об этом? Это вы позвонили акулам кредита?

— Глупо использовать как шестёрку того, кто по уши в долгах.

Лицо Йосиды стало ярко-малиновым, рот широко открылся, и Такино увидел блеск неестественно белых искусственных зубов. Он улыбался.

— О'кей, я проиграл, — Йосида вдруг сел и закурил сигарету.

Казалось, он смирился с ситуацией. Этого Такино не ожидал.

— Мы с Обой вместе учились в школе. В любом случае я собирался начать бизнес с залом пачинко, и меня осенила идея, что он начнёт на меня работать. Он опытный человек.

— Надеюсь, вас ждёт успех. Хороших залов в округе нет.

— Теперь это невозможно.

— Вы уже получили землю и здание. Уверен, что вы сможете привлечь откуда-нибудь дополнительные средства.

— Я уже это сделал. У меня было достаточно, чтобы расплатиться с долгами, и почти хватало для начала нового дела. Но всё ушло — все восемь миллионов. Я конченый человек.

— Очень плохо.

— Скажите мне, — громко рассмеялся Йосида, только глаза его не улыбались, — сколько вы заплатили Ноде, человеку из банды «Марувы».

— Я не платил.

— Да перестаньте!

— Разве он из тех, от кого надо откупаться?

— А то нет!

— Знаете, есть такая вещь, как соглашение чести.

— Вы совсем иной, чем кажетесь, Такино. Я знаю вас пять лет, но до сегодняшнего дня этого не понимал. Не удивительно, что вы, грубо говоря, поимели меня.

Йосида вытащил сигарету. Такино тоже начал понимать, что его собеседник не совсем тот человек, каким казался.

— Ну, думаю, всё, что я могу сегодня сделать, — это ползти домой зализывать раны, — произнёс Йосида.

— Я ожидал, что вы будете драться.

— Я уже не ребёнок. Я многого не знаю, но понимаю, что проиграл.

Йосида встал. Когда он посмотрел на Такино, его взгляд на мгновение сделался жёстким:

— Порой деньги так слепят глаза, что больше ничего не видишь.

Он снова показал вставные зубы; в ответ губы Такино изогнулись в полуулыбке:

— Вы совсем не кажетесь расстроенным.

— Я бросаю свой бизнес, землю, знание — всё. На самом деле это облегчение. Я с ума сходил от беспокойства. Такое чувство, будто снова выходишь в большой мир из тёмного угла маленькой комнатки.

В его глазах не содержалось даже намёка на улыбку. Он совсем не походил на дружески расположенного соседа — торговца мужской одеждой. В эту минуту лицо Йосиды было абсолютно непроницаемым.

— Итак? Вы позволите мне оставить всё как есть — именно как есть?

— Что я могу сделать? Вы одержали победу. Хотя о деньгах я не забуду.

— Это ваша вина.

Всё ещё сохраняя улыбку на губах, Йосида спросил:

— Не могли бы вы сделать мне одолжение и хотя бы позволить Мотояме остаться здесь, если он хочет?

— Я не держу крыс в качестве домашних питомцев.

— Хорошо, я понял.

Йосида ушёл. Такино вышел в магазин и приказал Мотояме зайти в офис:

— Начиная с сегодняшнего дня я больше не нуждаюсь в твоих услугах.

Он смотрел, как по мере переваривания информации меняется лицо Мотоямы.

— То есть вы не хотите, чтобы я доработал месяц без оплаты?

— А ты решил, что магазин продаётся? — Такино закурил сигарету и с улыбкой посмотрел на Мотояму: — Планы изменились.

— Что? Что это значит?

— На самом деле я никогда и не собирался его продавать. — От лица Мотоямы отхлынула кровь, а губы начали дрожать. — Ты ведь лишь орудие, Мотояма, и всегда им будешь. Больше не желаю видеть твоё мерзкое лицо. Я никому не скажу о шприцах, но лишь потому, что ты и так жалок.

Мотояма сжал кулаки. Такино оперся об угол стола, показывая всем своим видом, что он готов с ним драться. И крыса заслуживает право на битву.

Мотояма в течение нескольких секунд пристально смотрел на Такино, потом повернулся на каблуках и вышел. У него даже спина тряслась.

Он выглядел намного моложе, чем ожидал Такино. Возможно, ему не было и тридцати. Тёмный костюм, однотонный галстук, аккуратно причёсанные волосы — именно такой стиль, который наскучит глазу с первого взгляда.

— Почему же, Исикава-сан, вы с самого начала не пришли ко мне поговорить об этом?

Исикава являлся менеджером по развитию сети супермаркетов «S…» и, скорее всего, околачивался где-то в самом низу управленческой лестницы.

— Супермаркеты «D…» следят за каждым моим шагом. Если бы я обратился к вам напрямую, то у нас у самих харассмент начался бы. Мы не можем себе этого позволить — здесь их плацдарм… супермаркет «D…» сумел первым закрепиться на вашей линии.

Такино уже сделал первые выводы о характере Исикавы. Было нетрудно представить себе человека, стоявшего за спиной Обы и Йосиды. Он ожидал увидеть честолюбивого позёра, но впечатление о сидящем перед ним человеке только этим не ограничивалось. Исикава сразу же ухватился за представившуюся возможность, как только Такино пригласил его обсудить дела с глазу на глаз. Было десять вечера. Юки уже ушла домой, так что никто не мог войти в офис и побеспокоить их.

— Я хотел бы сначала обсудить вопрос о цене, если вы не против, — сказал Исикава.

— Сколько вы собирались предложить за это место Обе?

— Сорок процентов сверх рыночной цены.

Итак, Оба должен был заработать десять процентов плюс хороший бонус. Этого с лихвой хватило бы, чтобы оплатить долги и ещё немного осталось бы.

— Насколько вы можете поднять?

— Ну, если примерно пятьдесят процентов вместо сорока?

Исикава явно приготовился, что с него попросят грабительскую сумму. Но это всё, к чему он был готов. Ребёнок, ещё ребёнок, даже если за его плечами уже опыт прожитых лет. Он, кажется, думает, что, если бросить на стол деньги, то можно заключить любую сделку.

— А аванс?

— Пять миллионов наличными без проблем. Ведь сегодня суббота. Но, отправляясь к вам, я подумал, что смогу быстренько раздобыть и ещё кое-что. Уверен, что это будет сумма, которой вы останетесь довольны.

— Какая именно?

Исикава достал из внутреннего кармана конверт. Такино взял его — толстый. Наверное, миллиона три.

Такино закурил сигарету. Исикава расслабился. Хотя он был столь несмышлен в делах, но именно он отдал приказ испортить молоко и положить замороженных крыс в холодильники. Иногда дети играют в игры, которые уничтожают взрослых, а потом, продвигаясь по службе, смотрят на мир так же невинно, как и раньше.

— Мы хотим, чтобы соглашение о покупке прошло сразу же, как будет подписан окончательный контракт.

Такино выдохнул дым сигареты:

— К моему сожалению, вы портили мои товары и подсылали этого ублюдка. Это отвратительный способ делать бизнес, разве не так? Но я полагаю, вы всегда так работаете, да?

— Мы также предложим вам определённую сумму в качестве извинения, в дополнение к тому, что должны будем заплатить по условиям договора.

Похоже, что у этого парня в голове не было ничего, кроме цифр. Деньги движут людьми, заставляют их совершать поступки. Чаще всего. Однако не всегда.

— Но со мной это не пройдёт. Меня это только раздражает, — рассмеялся Такино.

Исикава улыбнулся. По всей видимости, он понятия не имел, что значит смех Такино.

— Убирайтесь, — произнёс Такино.

По лицу Исикавы скользнула лёгкая улыбка.

— Я сказал: «Убирайтесь!» Здесь ваш бизнес окончен.

— Что вы имеете в виду? — спросил Исикава.

— Эти деньги я забираю в качестве компенсации за тот ущерб, который вы нанесли моему делу. На этом всё.