Такино закурил сигарету. Он сказал всё, что должен был сказать. Сейчас же им предстояло расстаться. Но у него ноги приросли к полу.

— Я не буду подписывать бумаги.

Ах, эти глаза! На мгновение он почувствовал, что его решимость тает.

— Ты вернёшься. Я знаю это, даже если ты сам думаешь иначе.

Такино покачал головой и отвернулся. Юки ничего не сказала. Казалось, что это молчание будет длиться вечно. Только пепел падал с сигареты.

— Я буду ждать тебя.

— Ты понапрасну потратишь время.

— Я всё равно буду ждать, пока не настанет тот день, когда ты не сможешь больше там оставаться. Я и тогда буду ждать тебя здесь. Когда этот день всё же придёт, ты вернёшься.

Он попытался что-то сказать, объяснить ей, что сейчас он уходит, но ни одного слова не срывалось с его губ.

— Я буду ждать, — снова произнесла Юки.

Она не сводила с него глаз. О, эти чистые, наполненные влагой глаза. Но она не плакала.

— Я думал, что ты начнёшь плакать, упрекать, — сказал Такино.

— Я буду плакать, не сомневайся — сразу же, как ты уйдёшь.

Ему хотелось в последний раз тронуть её волосы. Рука Такино начала двигаться помимо его воли. Однако вместо этого он бросил сигарету в пепельницу.

— Я буду ждать.

«Ты всё ещё молода и всё по-прежнему красива. Найди себе того мужчину, который будет хотеть тебя. Я не подходящий человек для такой жизни. Я так старался встать на честный путь, но у меня не получилось».

Сейчас Такино не мог припомнить ни одной фразы из тех, что многократно репетировал про себя.

— Что ж, прощай.

В конечном итоге, лучше, что он мог сейчас сделать, — это просто уйти. Такино направился к двери.

Акеми сидела в машине и плакала. Такино устроился на водительском сиденье и отдал ей сумочку. Она промокнула слёзы платочком, затем достала коробочку с компактной пудрой и оглядела себя в зеркале.

— Прости, если я доставил тебе неприятные минуты, — произнёс он.

— Разве можно быть таким жестоким? Взял вот просто так зашёл и сделал то, что приведёт в ужас любую женщину.

— Я должен был это сделать, иначе она никогда бы не согласилась на развод.

— И ты получишь развод?

Такино молча положил руки на руль.

— Но я никогда не… Я так неловко себя чувствую перед твоей женой.

— А кто тебе сказал, что я женюсь на тебе?

Он зажал губами сигарету и повернул ключ зажигания.

Такаги не выходил из дома целую неделю. В саду росло дерево, у которого очень забавно изгибались ветки. На некоторое время оно занимало его мысли. Самое время уже что-то с ним сделать, но у него не было никакого настроения заставлять себя выйти на улицу и срубить его. Поэтому он печально сидел и смотрел через окно, ничего не предпринимая, а просто наблюдая за этим деревом.

Мурасава появился в субботу вечером сразу после десяти часов.

— Складывается впечатление, господин, что Такино исчез, — произнёс Мурасава. Он сказал это таким тоном, будто говорил о погоде.

— Так вот почему ты не показывался всё это время? Всё ещё следишь за Такино?

— Я обнаружил это совершенно случайно. Просто проходил мимо его дома и остановился, чтобы взглянуть. Смотрю: на парковке нет машины. И на стоянке за магазином её нет, — Мурасава поднял голову вверх, будто стремясь встретить взгляд Такаги. — Думаю, что Такино сбежал, — добавил он.

— Почему именно сейчас? Почему не сразу после убийства Такаяси? Возможно, он просто у любовницы.

— Возможно. Но мы всё равно не знаем, где она живёт, — отозвался помощник.

Лицо Мурасавы выглядело утомлённым. Он сделал глоток пива.

— В таком случае подождём.

— Пока что-нибудь не случится?

— Ну почему ты думаешь, что что-то должно случиться?

— Не знаю. Просто такое предчувствие.

— У меня тоже развита интуиция.

— И что она вам говорит?

— Возьми завтра машину.

— И мы поедем искать Такино?

— В наши обязанности не входят розыски директоров супермаркета, у которых любовные связи на стороне. Я думаю, что нам нужно немного присмотреть за Овадой.

— Почему именно сейчас, так неожиданно?

— Я начинаю себя дурно чувствовать: так надоело сидеть дома целыми днями и ничего не делать.

Мурасава взял несколько чипсов из чашки, стоявшей на столе. Казалось, он избегает взгляда Такаги.

— Хочешь выпить бренди? — спросил Такаги.

— Да, можно. Я как раз допиваю пиво.

Такаги встал и принёс ещё один стакан для бренди.

— А вот, кстати, вы меня в прошлый раз спрашивали… — начал Мурасава.

— Я тебя о чём-то спрашивал?

— Почему я бросил дзюдо.

Мурасава допил пиво. Такаги налил ему бренди. Было слышно, как Марико и Кацуо разговаривают на кухне.

— Понимаете, здесь такое дело. Я боюсь ножей.

Такаги озадаченно посмотрел на напарника.

— Я однажды видел человека, которому нанесли рану ножом. Прямо на моих глазах. В живот. Парень, который ударил его, отпихнул меня в сторону, будто я чемодан, стоящий на его пути, и побежал, всё ещё держа нож в руках. Я почувствовал ужасную слабость. Даже говорить не мог. Это было как раз тогда, когда обо мне все говорили, что я выигрываю национальные чемпионаты, что я в очень хорошей форме. А на следующий день этот мужчина умер в госпитале.

— То есть ты хочешь сказать, что дзюдо оказалось бесполезным?

— Я вызвал «скорую помощь», потом с местного участка приехала целая группа полицейских. Один из них узнал меня и сказал: «Если бы ты оказался здесь раньше, то парня не ударили бы ножом». Ему даже в голову не пришло, что человек, которого он считал лучшим борцом, просто позволил убийце бежать.

Мурасава сделал большой глоток бренди. Такаги было интересно, почему напарник вдруг именно сейчас начал рассказывать ему эту длинную историю. Мурасава пока больше не наливал себе.

— И дело не только в том, что он оттолкнул меня в сторону. Я ведь видел, как он вытащил свой нож. В его глазах чувствовалось нечто дикое. Я испугался. Вот почему я отступил.

Такаги жестом показал Мурасаве, чтобы тот не наливал ему больше бренди.

— Да ты бессчётное количество раз арестовывал людей с ножами.

— Они все были подавлены, загнаны в угол. А у того парня был совсем другой взгляд. Взгляд человека, готового убить. И что-то ещё в нём чувствовалось.

— И поэтому ты решил стать детективом? Чтобы каждый раз, переживая подобную ситуацию, попытаться вылечить себя?

— А разве это плохой стимул для работы?

— Кого волнуют твои стимулы, пока ты делаешь свою работу?

Такаги немного подержал бренди во рту. Наверное, люди, которые умеют чувствовать страх, счастливчики. Подобные переживания помогают ощущать себя живым. Такаги было неведомо чувство страха. Его никогда не волновали ножи. Даже когда на него наставляли пистолет, он не чувствовал ничего, кроме лёгкого холодка. Ему иногда казалось, что с ним что-то не так. Он читал стихи и вообще.

Такаги поставил стакан с бренди на стол, взял «Голуаз» и пощёлкал зажигалкой.

— Говорят, что Такино владеет ножом. Наверное, он что-то собой представляет, раз и через пять лет о нём всё ещё рассказывают истории.

— Правда?

— Об этом говорилось в твоих записях.

Мурасава бросил взгляд на стакан с бренди, который он держал в ладонях. Такаги слышал, как на кухне что-то напевает Марико.

— В любом случае завтра мы будем следить за Овадой, не за Такино. Не забывай об этом.

Стакан в руках Мурасавы едва заметно дрогнул.

Было такое чувство, что он вышел из дома впервые за многие годы.

Улицы были переполнены людьми. День Культуры[45] пришёлся на воскресенье, и сегодня по этому случаю объявили выходной. Мурасава молча управлял машиной. Сейчас они находились где-то неподалёку от Урава-Сити.

С тех пор, как они выехали из дома, Мурасава уже трижды напомнил ему о том, что Такино нет ни в квартире, ни на работе, но Такаги предпочёл не отвечать на эти реплики.