С этим утверждением Кости не мог согласиться; оно задевало его, ставило под сомнение его способности и смекалку.

— Нечего зря причитать, сама знаешь, сколько мы за него отдали, К тому же наличными потребовали самую малость, а остальное поверили в долг. И ежели бог даст жизни и здоровья, с этим долгом развяжемся в самое ближайшее время. Город недалеко. Дорога туда неплохая, круглый год можно возить на базар продукты. Земля, конечно, тут неважная, но, с другой стороны, отдохнувшая — залежь, поначалу даст урожай, а потом надо будет канавы прорыть, кустарник выкорчевать, лишнюю воду отвести. Здесь, сама видишь, плитняк неглубоко лежит, а за домом так и вовсе на поверхность выходит. Некуда воде деваться, вот наверху и остается, даже за лето не просыхает. Очистим канавы, осушим землю, тогда и урожаи будут. Помолчав, он продолжал:

— Только вот ходят слухи, будто скоро война начнется, будто Россия с Германией сцепились. Кто его знает, много ли в этом правды. И как все обернется в будущем, никто сейчас не скажет, да и не по уму это нам. Одно ясно, земля в такие времена всегда выгодна, цены на продукты кругом растут. Так что и с этой стороны мы с покупкой хутора не промахнулись. Ежели здоровье не подведет, мы с тобой еще заживем. Глядишь, еще в сооские бароны вылезем, как дед порой шутит. Имение-то, я посмотрел, в упадок приходит, нет там настоящего хозяина. Сам помещик где-то в России, а здесь у него управляющий и писарь, а те только и глядят, как бы все растащить, до остального им и дела нет. Кругом, сама говоришь, голодранцев много, без работы и без хлеба сидят…

— Ты заговорил и впрямь как настоящий барон, — засмеялась жена.

А Кости, увлекшись, продолжал:

— С этими мошенниками-батраками надо постараться как-нибудь поладить. Кормить их будем досыта, но и работу с них надо спрашивать. Лентяи, поди. Только вот скотины надо прикупить, лучше к теплу поближе, когда пасти уже можно. И навоза нам тогда хватит для полей и для лугов, да и масло, и мясо для рынка будет. Доходы появятся. Подкопим деньжат и начнем строиться. К осени амбар надо привести в порядок, чтобы было куда урожай убрать, иначе разворуют все.

— Кстати, что это за постройка на южной стороне, еще крыша у нее обвалилась? — спросил Кости жену.

— Лээна Кару говорила, будто это поселковая школа. Правда, вот уже несколько лет занятий там почти не проводится — учителя настоящего нет. Здесь за учителя Яян Лейман. Учит он детей азбуке с грехом пополам. Ходят к нему дети из деревни и из мызных, которым сюда ближе, чем в школу возле станции. И племянники мои тоже у Яяна учатся…

Мы и правда учились у Леймана. Ходили не каждый день. Системы у него никакой не было. Мы быстро научились читать и писать, усвоили четыре действия арифметики, и в этой «школе» нам было скучно. Видимо, наш дед, который, прежде чем стать лесником, учительствовал, дал бы нам больше, чем Яян, но нам с ним только предстояло познакомиться…

Так, обсуждая свои дела и планы, новые хозяева хутора не заметили, как кончился вечер и пора было ложиться спать.

В имении, где купил землю Кости, разводили черно-белый молочный скот. Все здесь было подчинено, как бы мы сказали теперь, увеличению товарной продукции, повышению интенсивности хозяйства. На винокуренном заводе гнали из картофеля спирт-сырец, который затем отвозили в город на спирто-водочный завод. Помещик получал большие доходы и посылал на свой завод из дальних российских губерний все больше зерна. Отходы — барда — шли на откорм скота. Таким образом винокуренный завод приносил весьма солидный дополнительный доход. Кроме того, управляющий, чтобы удерживать работников, приказывал выдавать им «за усердие» по косушке водки. Постепенно люди, привыкавшие к алкоголю, попадали в рабскую зависимость от управляющего.

По-иному распорядился помещик мельницей. Раньше он держал мельницу сам, выплачивая мельнику жалованье и оставляя себе весь доход от размола. Но со временем это стало для него обременительным: мельнику надо было платить жалованье, сам помещик часто отсутствовал и не мог проверить, сколько тот размалывал зерна на сторону. Доход от мельницы был не велик и не стоил стольких забот. Поэтому помещик решил, что уж лучше пусть мельник платит ему аренду и сам заботится о том, чтобы мельница себя окупала. А если доходы от нее возрастут, то арендную плату можно и поднять. Так что, являясь мельником, наш отец много лет работал как арендатор. Помещик исправно получал свои 250 рублей наличными в год. Мельница содержалась в порядке. Имению зерно размалывали бесплатно. Отцу, в качестве льготы, было разрешено пасти на мызном пастбище лошадь и корову и выделяли клочок земли под сенокос и картофель…

Новый хозяин хутора Соо проснулся еще затемно и вышел задать лошади и коровам корм. Мысли его снова закрутились вокруг того же — как успеть со всем управиться вовремя да получше распорядиться своими небольшими средствами. У него хватит денег держать до весны двух работников, они подвезут лес и камень для постройки нового хлева. Для этого можно использовать плитняк — поблизости, в нескольких десятках саженей, была заброшенная каменоломня, и там нетрудно будет возобновить его добычу. Если камня будет достаточно, тогда и леса пойдет меньше. Обойдутся ли они тем, что есть на его участке? Пожалуй, на крыши, двери и оконные рамы хватит. Планы Кости шли дальше. В хлеву он поставит насос, и вода пойдет коровам прямо в корыта, не надо будет таскать ведрами. Насос, трубы, дверные петли придется купить, кое-что заказать кузнецу, основной же строительный материал у него свой.

Настроение у Кости поднялось. Он решил сегодня же переговорить с сыновьями Лээны Кару. Он подсчитал: если платить работнику в день по рублю и кормить его, то заработок получится неплохой, если только он настоящий работник. С пожилыми мужиками можно будет пилить лес, им он платил бы в день копеек восемьдесят — девяносто, за такую цену, пожалуй, можно найти желающих. Размышляя таким образом, Кости с фонарем в руках еще раз заглянул к лошади, она спокойно жевала сено. Когда хозяин подошел к ней, она положила ему голову на плечо.

— Ну, будет тебе! — проворчал Кости, отводя голову лошади в сторону, и пошел в дом, где хозяйка уже растопила плиту, чтобы приготовить завтрак, Кости рассказал ей, что он тут надумал. Хозяйка одобрила era планы и обещала устроить так, чтобы сыновья Кару сегодня же зашли в Соо. Как только рассветет, она пошлет за ними мальчика. Когда жена сообщила, что у скотины кончается мука и надо ехать на мельницу, хозяин с досадой ответил:

— Уже кончилась? Давно ли размололи зерно, разве этак напасешься? Надо все-таки беречь муку!

Жена обиделась:

— Вот и береги, коли можешь, а мне беречь нечего, нет муки!

Хозяин не нашелся, что ответить, и стал думать, как свести концы с концами. Хлеб в прошлом году уродился плохо, часть зерна пришлось отдать за долги, так что со своим хлебом они до нового урожая не дотянут. К тому же семян под яровые маловато. Надо придумать, где взять кормов, особенно зерносмеси, состоящей из овса, ячменя и гороха, от нее и надои больше, и свиньи быстрее прибавляют в весе. Тут он вспомнил, что слыхал как-то от свояченицы Лийны, мельничихи, будто мызный писарь крепко плутует с зерном: привезет его для размола на кормовую муку и тут же, на мельнице, продает крестьянам.

А ежели так, то все очень просто устроить. С мельником едва ли удастся договориться, но с Лийной он наверняка сумеет поладить. В имении зерна много, что стоит продать несколько возов на сторону — для имения это пустяк, а для него, Кости, — большая подмога, он скорее с долгами за хутор разделается. И таким образом, утешал он себя, эти деньги все равно попадут в карман владельца имения, они просто опишут небольшой круг — только и всего. И придумав себе тем самым оправдание, Кости решил в тот же день побывать на мельнице, тем более что надо и муки для скота намолоть. На мельницу он поедет после обеда, а сейчас, позавтракав, переговорит с парнями Кару.