Слухи о приближении Красной Армии пугали кулаков. Они спешили отделаться от имущества, перевести его в деньги. Помню, в это время к отцу снова явился портной Лийст. Они долго беседовали в задней комнате.

Старый Тынис пожаловался на здоровье.

— Ноги не ходят, и сердце шалит, видно, надо искать другую работу, вот и врачи говорят, если останусь мельником, долго не протяну, — говорил отец.

Лийст тоже считал, что Тынис долго здесь не протянет, и не только из-за нездоровья.

— Сыновья в школе учатся, мельницу держать не станут, надо тебе, Тынис, куда-нибудь податься.

Отец кивал головой и поддакивал. Но куда?

Лийст ответил, что знает на окраине города дом, который продается. Земля там принадлежит городу и сдается в аренду по клочкам. Правда, земля там плитняковая и боится засухи, но если ее как следует удобрять, то сена хватит, чтобы держать двух-трех коров. Хозяин дома продает сенокосилку и конные грабли, так что основную работу можно будет делать машинами.

— А велик ли дом? — спросил отец.

— Жилой дом невелик — одна комната и погреб, зато есть большой сенной сарай, в котором можно держать всякий инвентарь и орудия. Если хочешь, поедем поглядим вместе, что там и как, — предложил Лийст.

Отец долго взвешивал все «за» и «против». Было ясно, что договор на аренду мельницы больше заключать не имело смысла. Ведь не шутка — жизнь ломаешь! Осилит ли он покупку дома? Денег мало, если все собрать, будет около двух тысяч рублей, царских. Пока они еще имеют какую-то ценность, но небось тоже скоро покатятся, как покатились царский трон и «керенки». Надо торопиться. Срок прежнего договора кончался. Помещик, конечно, захочет поднять арендную плату, хотя и прежнюю становилось платить невмочь.

— Человек я уже немолодой, — рассуждал отец, — у меня свои понятия о жизни, и менять их я не хочу. Обирать безземельного мне совесть не позволяет, лучше я сдам мельницу и займусь делом, которое мне больше подходит.

— Как-нибудь проживем на новом месте, — соглашалась мать. — Дети подросли, старшему уже восемнадцать, среднему шестнадцать, вот последний еще маловат, да и он за пастушка сойдет. И избавимся наконец от вечной мельничной пыли.

Итак, они решили расстаться с мельницей.

Отец и Лийст съездили поглядеть на новое место. Вернулся отец несколько разочарованный, но все же сказал, что дом в общем подходящий. Денег извозчик требует около тысячи рублей. Жить там можно, только местность не радует глаз — голо кругом, дом открыт всем ветрам. Деревьев почти нет. А нет леса, нет и птиц, а значит, птичьего голоса не услышишь. Конечно, время сейчас зимнее, и место кажется особенно пустынным. Летом там веселее, к тому же море недалеко. Домик маловат, но его можно расширить, место есть. Камня там достаточно. Конечно, все это потребует немалого труда. Пока сыновья дома, помогут, на рабочую силу со стороны рассчитывать нельзя. Новые соседи — люди как будто больше пожилые, вряд ли кто из них сможет помочь. Так что будем этот дом покупать. Да ведь на те деньги, что у нас есть, ничего путного все равно не купишь, выбирать не приходится. Какое-никакое хозяйство все же будет, ведь наняться куда-нибудь на работу здоровье не позволяет да и опыта нет, всю жизнь проработал на мельнице.

Состоялся разговор с помещиком. Как и предполагал отец, он значительно повысил арендную плату. При этом он оговорился, что против мельника ничего не имеет, тот ему даже нравится — человек солидный, лишнего слова не скажет, однако времена изменились. Царский рубль был не чета новым деньгам, их и сравнивать нельзя… Теперь, говорил он, надо исходить из рыночной цены на зерно. Цены на хлеб вон как возросли, на муку тоже, и мельник теперь небось деньги пригоршнями загребает.

Отцу такие речи не понравились, он сердито ответил, что помещику легко шутить. И не мешало бы ему знать, что помольщики предпочитают теперь расплачиваться деньгами, а это по нынешним временам сущие копейки.

— Значит, вы не собираетесь возобновлять аренду? — спросил помещик.

— Нет, не собираюсь. Я уже стар, здоровье неважное, и здесь, в пыли и сырости, дни мои будут сочтены. Поэтому мне нет смысла держаться за это место, проживу как-нибудь и без мельницы, — откровенно высказал свои мысли отец, даже не пытаясь начать торговаться из-за размера арендной платы.

Когда в округе узнали, что старый мельник, который свыше десяти лет проработал в Соо, заслужив всеобщее уважение, уходит, несколько хуторян явились помочь ему перебраться. Это, конечно, облегчило дело, и к новому году всо пожитки в основном были перевезены, даже навоз из хлева. Дедушка остался на хуторе Соо, где старикам отвели маленькую комнатку.

Перед тем как окончательно покинуть старое место, отец держал совет с нами, сыновьями. Он сказал:

— Вы выросли тут, и жилось вам в общем нехудо. Мы с матерью делали все, что в наших силах, чтобы дать вам образование, и, может быть, ваша жизнь будет легче нашей. Теперь мы состарились и вступаем в новую полосу. Одним нам уже не справиться с делами, нужна ваша помощь. В доме, который мы купили, предстоит много дел.

Мы обещали родителям, что будем делать все, что скажет отец.

Из имения Соо семья уезжала в невеселом настроении. Жаль было покидать насиженное место, где выросли дети, где оставались родственники. Да и неизвестно, как сложится жизнь на новом месте. Но мы, братья, были радостно возбуждены: наконец будегл жить в городе. Хотя и на окраине, откуда до школы далеко, но все-таки не в деревне!

После переезда занялись заготовкой строительного материала. На складах от строительства оборонительного пояса осталось много забракованного цемента, который можно было купить по сходной цене. Там же можно было недорого купить доски, рейки и прочие нужные вещи. Все связанные с этим хождения и хлопоты возложили на старшего брата Руута. Кое в чем помог портной Лийст. Добыв материал, начали приводить в порядок дом…

Переезд в Таллин маленькой семьи мельника Тыниса совпал с историческим переломом в жизни России. В пламени боев, в смертельной схватке классов начинался новый период ее истории.

Как бы далеко ни стоял человек от политических событий, как бы ни казалось ему, что он «сам по себе», а они «сами по себе», его жизнь в значительной степени, а подчас и целиком обусловливается ими. Бурные политические события тех памятных лет сказались на судьбе каждой семьи, будь то судьба барона-помещика или семья бобыля. А политические события в Эстонии, в свою очередь, возникали и видоизменялись под воздействием борьбы старого мира и нового, рожденного Октябрьской революцией.

Получив власть из рук немецких оккупационных генералов, эстонская буржуазия обратилась за помощью к державам Антанты, и те, преследуя свои интересы, оказали эту помощь: уж очень удобный плацдарм для войны с Советской Россией представляла собою территория Эстонии.

В декабре 1918 года в Таллине появился английский военно-морской флот, затем военные миссии, которые помогли буржуазному правительству создать армию. На первых порах она терпела одно поражение за другим, и красные войска оказались на расстоянии нескольких переходов от Таллина. В самый критический момент через залив прибыли батальоны белофиннов и шведов, и хотя их численность была не так уж велика, однако они подняли в буржуазной армии воинственный дух, и она перешла в наступление. Красные войска, обессиленные долгими боями на других фронтах и трудностями снабжения, не сумели продолжить наступательное движение на Таллин и не смогли противостоять этому наступлению. Они стали отходить, потеряли Тапа и Раквере, а затем и Нарву, на юге же — Тарту, Валгу и Выру. И хотя они дважды пытались отбить Нарву, сделать этого им не удалось. Почти вся территория Эстонии, которую красные войска освободили в предыдущие месяцы, оказалась в феврале 1919 года под контролем буржуазного правительства. Советская власть в Эстонии потерпела поражение.