— А я, пожалуй, пойду, — предложил Вовчик. — Я ничего этого не знаю и знать не хочу.

— Останься. Ты ещё можешь понадобиться. Но, если хочешь, закрой уши.

— Я бы закрыл. Только кто мне потом поверит, что я ничего не слышал?

— Никто, Вовчик. И если ты прямо сейчас уйдёшь, в это тоже никто не поверит.

— Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, — подытожил бандит.

— Я вот тоже не поняла, полковник, разве задача ФСБ не собирать информацию, а распространять её?

— Когда как, Нина Георгиевна. Сейчас я считаю более полезным для страны, чтобы секретность была нарушена. Отвечать, если что, всё равно придётся не мне, а капитану Рогову. Такова его судьба. Он никогда не мог довести до конца ни одно дело. Этот случай блистательную серию не прервёт.

— Нам было бы морально легче, если бы вы рассказали, почему для России выгоднее, чтобы мы узнали лишнее.

— Хорошо. Сделаю вид, что мне есть дело до ваших моральных страданий или их отсутствия. Что ж, слушайте. Насколько мне известно, с точки зрения этого типа, — полковник кивнул в сторону всё ещё лежащего без сознания капитана Рогова, — вас и так пора убивать, вы уже слишком много знаете. Но это не всё. Очень желательно, чтобы все забыли об ударе по голове офицера спецслужбы. Для этого нам необходимо, во-первых, устранить Рогова, во-вторых, сделать так, чтобы его коллеги не прослушивали его запись. Как устранить Рогова, обсудим позже. А запись они прослушают обязательно, если заподозрят, что вы узнали что-то лишнее. Так вот, чтобы устранить подозрения, я им прямо сообщу, что вы знаете всё. Необходимость разбираться, что тут произошло, сразу же отпадёт. Врать нехорошо, поэтому я введу вас в курс дела, а потом скажу коллегам истинную правду.

— То есть, в этом случае нас убьют, не разбираясь, — предположила Нина.

— А ему наплевать, — высказался Павел. — Не исключаю, что он даже хочет, чтобы нас убили. Ну, не нравлюсь я ему. А тебя — за компанию. На самом деле он пытается спасти только Бориса Павловича, потому что Лебедев — его агент. Ты что, забыла? Мы же фотокопию его расписки видели! Лебедев Борис Павлович, псевдоним — Чижик-Пыжик.

— Что за чушь! — возмутился Лебедев. — Мой псевдоним — Никулин!

— Знаете, Борис Павлович, иногда лучше жевать, чем говорить, — порекомендовал Спицын. — Павел Дмитриевич вас довольно примитивно спровоцировал, и вы сообщили то, о чём ему было знать вовсе необязательно. Что же до предполагаемого убийства остальных, я попробую его предотвратить. Рогова мы уберём, а его коллеги — вполне вменяемые и даже здравомыслящие люди. Ситуация в «матюках» для них не очень интересна. Да это и очевидно, иначе бы они не поставили во главе расследования такое ничтожество. Его в той конторе и держат только для того, чтобы проваливать операции, которые нужно проводить, но ни в коем случае недопустимо, чтобы они увенчались успехом. У капитана уникальный талант, он умеет всё сделать правильно, но результата не достичь. Это не так просто, как кажется, безо всякой иронии говорю. Так что опасность вами сильно преувеличена.

— Наша жизнь зависит от здравомыслия спецслужб, — тихо произнёс Павел, но полковник его услышал.

— Благодаря здравомыслию спецслужб, Павел Дмитриевич, вы уже живёте лишних пару десятилетий. А в этой парадоксальной ситуации, господа, в интересах России — чтобы вы жили, хотя вы трое как граждане — настоящее дерьмо, уж простите за выражение. И это не оскорбление. Это непреложный факт. Пояснения нужны?

— Да уж поясните нам, если нетрудно, — попросила Нина. — Всегда полезно знать, почему мы дерьмо.

— Хорошо. Начнём с такого достойного гражданина, как Вовчик. То, что он бандит, он и сам не отрицает, верно?

— В каком-то смысле, да, — согласился Вовчик.

— Но он тут утверждал, что не мокрушник.

— Ага, — кивнул бандит.

— А если вспомнить ограбление ювелира Сонькина?

— Ты и о Сонькине знаешь? — изумился Вовчик.

— Работа у меня такая, Вовчик, что всё нужно знать. Так будем вспоминать?

— Не, не надо, гражданин начальник!

— Как скажешь. Теперь вы, господа Воронцовы. Выдаёте себя за магов, но какие из вас маги, а? Впрочем, это не так важно, перейдём лучше к финансовой стороне дела. Вы же бедные люди, так?

— Ну, это смотря с кем сравнивать, — засомневалась Нина.

— С семейством Ротшильдов сравнивать не будем. Просто посмотрим на ваш доход. Он совсем ничтожен. У большинства бомжей он в разы выше. Тем не менее, у вас в семье две машины, впрочем, как и в каждой бедной семье. Не могу понять, куда смотрит налоговая?

— Не надо о налоговой, — попросила Воронцова. — Болезненная тема.

— Хорошо, о ней не будем. В общем, несмотря ни на что, вы очень бедные люди. Потому что безработные. Сколько лет вы уже оба получаете пособие по безработице?

— Не помню.

— Я тоже не помню. Но в ваших досье эти данные имеются. Вот как вам удаётся годами получать пособие?

— Это такая магия, — пояснил Вовчик.

— И мало того. Как очень бедные люди, вы имеете полное право на жилищную субсидию. И этим правом пользуетесь. Вы просто чудесные граждане! Побольше бы таких! Это ирония, если вы не поняли.

— Мы поняли, — буркнул Павел.

— Но, тем не менее, хоть вы и такие граждане, как я сказал, нашей стране выгодно, чтобы вы ещё какое-то время продолжали жить. Иначе рикошетом может пострадать уважаемый господин Лебедев, многим также известный теперь, благодаря своей избыточной болтливости, как Никулин. Я всё понятно объяснил?

— Поняли, не поняли — какая разница? Не станете нас мочить, и на том спасибо! — ответил за всех Вовчик.

— Золотые слова. А теперь о том, как, по моему мнению, во внешней политике будет использоваться разработка НИИ «матюков».

— Прости, что перебиваю, начальник, но надо бы уже что-то сделать с самураем, — посоветовал Вовчик. — Он в любой момент может оклематься и натворить делов. Парень он крутой. А лясы поточить можно и потом. Фраера часто горят из-за болтовни, но ты ж не фраер!

— Вовчик, не учи отца сам знаешь чему! Посмотри хорошенько на этого самурая! Ничего не замечаешь?

— Он в наручниках. Когда ты успел?

— Когда мои ребята копались в телефоне и компьютере. К слову, любого из вас спроси, скажете, что я всё время был у перед глазами и никого не связывал. Даже поклянётесь в этом. А ведь пока мои парни доставали передатчики, вы смотрели на них, а не на меня. Вот так-то!

— Снимаю шляпу, — сообщил Вовчик. — То есть, сниму, когда куплю. Или когда украду. Продолжай политинформацию, начальник.

— Спасибо, что позволил, — усмехнулся Спицын. — Итак, задача, которую требуется решить — это корректировка настроений русскоязычных граждан сопредельных с нами стран. И в первую очередь — Украины и Белоруссии, ну и, в какой-то степени, Казахстана. В этом пункте возражений нет?

— Нет. Мы пришли к тем же выводам, — согласилась Нина.

— Ну, это очевидно для всех хоть немного разумных людей. Так вот…

— Для меня не очевидно, — сообщил Вовчик, но ему никто не ответил.

— Так вот, мы не знаем, по каким вопросам будет проводиться эта корректировка и в какую сторону, но в любом случае такой инструмент никогда не бывает лишним. Поддержка нужных партий и кандидатов на выборах (а у них там кое-где ещё бывают выборы), усиление или, наоборот, сглаживание протестных настроений, формирование спроса на российские товары или негативное отношение к западным, в общем, то, что нужно в данный момент, то и будет продвигаться. Осталось определить, как именно оно будет продвигаться. По методике нашего НИИ напишут тексты, это понятно, а вот каким образом эти тексты вложить в головы наших иностранных соплеменников, или как там их правильно назвать? Диаспора?

— Называйте, как хотите, — разрешила Нина. — Мы поняли, о ком речь.

— Я не понял, — сообщил Вовчик. — Но мне оно и не надо. Продолжай.

— Вовчик, помолчи пока, пожалуйста, — попросил полковник. — Так вот, эти тексты ещё надо донести до нужных глаз или ушей. Не думайте, что это просто. Газеты и телевидение использовать не получится.