— Ага, — подтвердил Миша.

— И тут вдруг ни с того ни с сего выкладываешь постороннему человеку вещи, которые ему совершенно необязательно знать.

— Фигня всё это, — оценил раненый боевик. — Тут другое есть, поинтереснее. Я ж в этой больничке ксиву никому не показывал. И записали меня под другой фамилией. Лепилы здешние ментам тоже стукнуть не могли, Вокзала они больше ментов боятся. Так как же этот Кирилл меня отыскал? Не иначе, стукнул ему кто-нибудь. Сдал меня, во как! Узнаю, кто эта сука — убью без базара!

— Успокойся, Миша, хватит нам мокрухи! — перепугался Лысый. — Ты вот что, пока подожди немного, мне надо подумать над всем этим.

— Не!

— Почему?

— Ты будешь думать, а бабки на моей мобиле будут тикать? Не!

— Хорошо, я тебе через пару минут сам перезвоню, — Лысый прервал связь.

Обдумать ему было что. Сначала Миша проявил свою обычную тупость и разболтал Воронцову то, что тому знать было совершенно необязательно. Лысого это особо не удивило, Миша понятия не имел, насколько порой важно сохранение тайны, и потому ни в какие секреты его старались не посвящать. Но вот потом он вдруг блеснул глубиной анализа и каким-то образом догадался, что Кирилл не сам его нашёл, кто-то менту подсказал, где искать, а это уже было Мише не свойственно. Сам ли Миша до этого додумался? Может, ему помог Вокзал? Или Кирилл проболтался? Лысого всё это изрядно беспокоило, ведь если Миша узнает, от кого мент получил информацию, кому-то будет очень плохо. Лысый даже знал, кому именно.

Был ещё один неприятный момент. Теперь Воронцову точно известно, что нужной ему информацией владеет Лысый. Правда, Воронцова пытаются посадить, но не было сомнений, что у ментов с этим ничего не выйдет. Рано или поздно обо всём узнает капитан Рогов, и сразу же освободит своих людей. Ему достаточно только приказать, соответствующие полномочия у него имеются. Даже с избытком. Сделать так, чтобы Воронцовы из СИЗО живыми не вышли? А получится? В этой истории задействованы такие силы, среди которых Лысый себя самым сильным не чувствовал.

Так что же требуется сделать, чтобы все они потеряли к Лысому интерес? Решение всплыло само собой. Раз кому-то хочется знать, кто режиссёр спектакля в «матюках», пусть узнает. И Лысый опять сможет спокойно заняться своими делами. Он набрал номер Миши и первым делом поинтересовался:

— Миша, а разъясни-ка ты мне такую вещь. Ты мне вначале сказал, что у тебя безлимитный тариф, а потом — что бабки на мобиле тикают. Говорил такое?

— Ага.

— Ну, и как это понимать?

— Гы, — сообщил Миша.

— Что «гы»?

— Ну, это. Я неправильно сказал. Я про то, что батарейка у меня на мобиле садится, во как. А тебе это что, вправду интересно?

— Да так. Чёрт с ним.

— Ага.

— Ладно, слушай, что тебе надо сейчас сделать. Тот человек, который нужен Воронцову, это полковник ФСБ Спицын.

— Шпиц?

— Какой ещё шпиц? Откуда он тут взялся?

— Ну, это собака, — пояснил Миша. — Такая маленькая. У моей соседки Вальки есть. Только она не сука.

— Кто, Валька?

— Не! — заржал Миша. — Валька как раз сука. Я про Маркиза.

— Какого ещё маркиза? Ты что, бредишь?

— Не. Маркиз — это шпиц. Погоняло у него такое. Он не сука, а кобель, во как. Маленький-то он маленький, а весь наш подъезд запросто обссыкает, падла.

— Чёрт с ней, с этой Валькой и её Маркизом! Я про полковника говорил, ты про него всё понял?

— Ага.

— Все думают, что дела творит какой-то ботан из «матюков», а на самом деле главный тут именно полковник. Расскажи на всякий случай, что именно ты понял.

— Ну, это. Воронку нужен один полковник с погонялом Шпиц.

— Нет, Миша. Ты неправильно понял. У полковника погоняло не Шпиц, а…

— Не, это ты, Лысый, не понял. Это у Валькиного шпица погоняло Маркиз, а у полковника как раз — Шпиц.

— Ладно, проехали, — Лысому было известно, что если Миша заупрямился, переупрямить его удавалось только в исключительных случаях. — Вот это самое, про полковника, передай Воронцову. Надеюсь, он поймёт.

— Так его тут нет! — сообщил Миша.

— Позвони ему по телефону.

— А номер?

— Я тебе сейчас продиктую, — Лысый продиктовал номер. — Запомнил?

— Не.

— Повторить?

— Не. Я плохо запоминаю цифры.

— Тогда попроси у кого-нибудь там бумагу и ручку, и запиши.

— Ты чё? У меня ж рука сломана. Правая.

— Извини, забыл. Тогда я сейчас сам к тебе приеду и наберу его номер.

— А чё ты сам ему не позвонишь?

— Мне он не поверит. Тебе — другое дело.

— Ага. Я вызываю доверие.

— Это точно. Настоящий фармазон.

— Не, Лысый, тебе не надо сюда ехать. Я Вовчику звякну, пусть он Воронку передаст. Вовчик его крышует. Во как!

— А номер Вовчика у тебя есть?

— Ага.

— Так он же вроде с Вокзалом в ссоре, а Вокзал — твой кореш.

— Ага. Они чего-то не поделили. А мне какое дело до их непоняток?

— Ладно, звони Вовчику. Потом доложишься мне. Во избежание, так сказать.

Примерно через полчаса Миша снова позвонил Лысому и сообщил:

— Не смог сказать Вовчику про Шпица. Сказал только, чтоб он за Воронком приглядел, и чтоб сказал ему, что это не я на него телегу накатал, и тут у меня батарейка села. Ну, в смысле не у меня, а у моей мобилы.

— Да понял я! А сейчас ты как мне звонишь без батарейки?

— Ну, это. Я у здешнего лепилы зарядник одолжил. Насовсем. Ну, он мне подарил.

— Молодец. Теперь снова позвони Вовчику.

— А у него «вне зоны доступа». Во как.

— Ну, позванивай ему время от времени, хорошо?

— Ага. Лысый, а что сказать, если Вовчик спросит, откуда я про Шпица знаю? От тебя, да?

— Нет, не надо от меня. Скажи, от Тюленя узнал. Он прослушкой «матюков» занимается, вот и в теме.

— Ага, я знаю. От Тюленя, так от Тюленя.

— Ладно, Миша, пока! Выздоравливай. Ты мне очень нужен, — Лысый отключил связь.

Это была истинная правда. Миша, конечно, был заметно туповат, но присущие ему верность, преданность, абсолютное бесстрашие и, разумеется, огромная сила делали его просто незаменимым бойцом бригады. А что он иногда болтает лишнее, так разве из смертных хоть кто-нибудь полностью состоит из одних достоинств?

Капитан Рогов почти не сомневался, что искомым злоумышленником является тот из докторов наук, который вчера виделся с полковником Спицыным. Но полной уверенности всё-таки не было. Требовалось подтверждение самого полковника, и Рогов имел все технические и юридические возможности его получить. В карманах капитана лежало много всякой всячины, и в том числе инъектор, заряженный какой-то из разновидностей сыворотки правды. У него давно чесались руки вколоть её обоим подозреваемым и таким образом сразу же узнать, который из них ради личных карьерных целей срывает стратегически важные для страны исследования.

Однако столь простой путь к истине был для него наглухо закрыт. Все препараты, развязывающие язык, весьма негативно влияют на работу сердца. Молодой здоровый организм это влияние даже не заметит, но оба подозреваемых уже давно не были ни молодыми, ни пышущими здоровьем. Вероятность того, что допрос с применением спецсредств закончится смертью допрашиваемого, была весьма высока. Прикончив обоих учёных, Рогов сорвал бы работы по проекту «Русский мир» окончательно и бесповоротно.

Полковник тоже не юноша, но всё-таки помоложе них, да и сердце у него гораздо крепче, так что ему вколоть волшебное снадобье можно без опаски. Да и если на то пошло, страны он сейчас нужен намного меньше, чем учёные. Их заменить некем, по крайней мере, сразу, а его с лёгкостью (и с радостью) заменит любой из заместителей-подполковников.

Рогов зашёл в кабинет Спицына без стука, не переставая удивляться, что в такой серьёзной организации, как ФСБ, его абсолютно никто не пытается не только задержать, но даже поинтересоваться, куда и к кому он идёт и по какому вопросу.