О дружбе Миши с Вокзалом он прекрасно знал, и тем не менее почему-то её не учёл. А ведь отсюда следует, что Миша, скорее всего, сам выбрал медсанчасть железнодорожников. Раз так, всё значительно упрощалось. При таких обстоятельствах проблему должен решать Вокзал. Лысый ему позвонил и всю историю подробнейшим образом изложил, утаив только ту деталь, что он лично помог Кириллу быстро найти Мишу.

Вокзал, наверно, знал Мишу лучше всех. Знакомы они были ещё с девяностых. Вокзал, тогда всего лишь рэкетир средней руки, пытался взять под контроль один лакомый кусочек, товарную станцию, где творились интересные вещи, в результате которых переходили из рук в руки довольно крупные нелегальные суммы. Тамошние грузчики платить отказались, и переговоры закончились банальной дракой. Грузчики по определению люди достаточно сильные, и уголовный мир терпел очевидное поражение. Поначалу дрались довольно лениво, но тут один из бандитов пустил в ход нож, и грузчики осатанели. Все бандиты с позором бежали, выкрикивая невнятные угрозы, а вот Вокзал не успел. По всему выходило, что этим неудачным наездом и завершится его пребывание в нашем грешном мире, но внезапно судьба послала ему спасение в лице случайного проходившего мимо незнакомого юнца, своей комплекцией напоминающего шкаф. Парень влез в драку, чем внёс изменения в соотношение сил. О победе, разумеется, и речи быть не могло, но неожиданное нападение ошеломило грузчиков, а когда они пришли в себя, Миша уже убегал, унося избитого до полусмерти Вокзала на плече. С тех пор Вокзал за Мишу готов был любому, как говорится в этой среде, «пасть порвать».

Прошлым вечером Миша звонил Вокзалу, рассказал, что Кирилл пытался заставить его накатать телегу на Воронцова, но, само собой, безуспешно. Миша был романтиком криминального мира, зная его, невозможно было представить, чтобы он пошёл на сотрудничество с властями. «Не, не по понятиям», по его выражению. Но и не верить Лысому оснований тоже нет. Вокзал подумал, что нужно разобраться с этим делом, для чего придётся ехать в больницу. Что ж, проведать кореша — тоже неплохо. Прихватив с собой телохранителя, он этим и занялся.

— Гы! Привет! — расплылся в улыбке Миша, увидев входящего в палату друга.

— Привет, Миша! Вот, решил взглянуть, как ты тут устроился. Тебе удобно?

— Ага.

— А чувствуешь себя как? Болит?

— Ну. Ничё.

— К тебе вчера тот мент приходил, Кирилл?

— Ага. Только обломался.

— А мог он тебя как-то обмануть? Типа ты думал, что подписываешь что-то другое, а подписал то, что он тебе подсунул?

— Не. Во! — Миша продемонстрировал загипсованную руку. — Как писать?

— Может, он сам за тебя подписал?

— Это хэ зэ. А зачем ему такая липа?

— А не мог ли он тебе вколоть какую-нибудь дрянь, которая волю подавляет, и ты подписал по его приказу, а сам ничего не помнишь?

— Не! Рука сломана. Писать не могу. Ручку даже держать не могу. И укол мне делали только один. Лепила здешний вколол, до сих пор жопа болит. И всё.

— Лепила? Не сестричка?

— Гы! Такая небритая сестричка, ага!

— Странно это, Миша. Врачи уколы не делают. Для этого есть медсёстры. А тебе, я так понял, сделал лично врач. Зачем?

— А хэ зэ.

— Вот именно. А у Кирилла, Лысый говорит, есть подписанная тобой телега.

— Да он гонит! Я никогда!..

— Спокойно, Миша. Я знаю. Кому лучше меня это знать? Сколько лет мы уже знакомы? Кирилл сделал какую-то подлость…

— Точно! Он по жизни беспредельщик!

— А лепила ему, похоже, помог. До Кирилла мне не дотянуться, руки коротки…

— Ага.

— А вот доброго доктора подробно расспросить — это вполне по силам.

— Паяльник ему в жопу! Чтоб больше не делал таких уколов правильным пацанам!

— Точно! Как в старые добрые времена. Традиция, сука!

Спецназовцы только вошли во вкус, когда в кабинет протиснулся неприметный человечек среднего роста и среднего же возраста.

— А что здесь, собственно говоря, происходит? — поинтересовался он. — Убеждаете свидетеля дать нужные показания? Вон отсюда! Оба!

Спецназовцы прервали свой тяжкий труд и уставились на незваного гостя. На их лицах отражалась мощная работа интеллекта над решением архисложной задачи. Однако задача решена не была, и один из них надумал подсмотреть ответ.

— Ты кто такой, урод? — попытался выяснить он у визитёра.

— Ошибаешься, — добродушно откликнулся тот. — Урод — это твой папа, при условии, что ты хоть немного на него похож. Хотя нет, вряд ли. На мужчину ты совсем не похож. Ты натуральная баба. Только баба может с удовольствием избивать связанного. Ну, да вам можно, вы же слабый пол, всё-таки.

— Да ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? — парень шагнул к неприметному мужичонке и ударил его в лицо.

Точнее, хотел ударить. Визитёр как-то нехотя отклонился, и кулак пролетел мимо. «Гость» слегка толкнул спецназовца в грудь кончиками пальцев, тот удивлённо ойкнул, мягко осел на пол и тихонько заскулил.

— Как-то плохо у вас получается драться, если у противника руки не скованы, — отметил посетитель. — А ты как, может, тоже хочешь подраться? — оставшийся в строю боец энергично замотал головой, что-то нечленораздельно мыча. — Вот и молодец! А то оторву тебе лишнее, и ты сможешь работать в Эмиратах. Там нужны охранники гаремов. Евнухи, разумеется. Платят неплохо, по российским меркам, понятное дело. Ну, раз не хочешь туда на ПМЖ, вали отсюда и забирай с собой эту падаль! Быстро, я ведь могу и передумать.

— И не вздумайте поднимать тревогу! — распорядился Кирилл.

Спецназовцы кабинет покинули, а визитёр удобно развалился на стуле.

— И это сборище слизняков кто-то называет ОМОНом?

— Необязательно было унижать ребят, Рогов, — сделал замечание хозяин кабинета (точнее, один из хозяев). — Они тебе ничего плохого не сделали.

— И не могли ничего сделать. Потому что они ничтожества. Как можно таких ботаников набирать в спецназ? Впрочем, это мы в другой раз обсудим, если захотим, конечно. А сейчас меня интересует вот что. Кто тебе приказал напасть на Воронцова?

— Не при нём же такие вопросы задавать!

— Кирилл, отвечай и не увиливай! Или, если что, я сейчас сниму с него наручники и на минутку отвернусь.

— Не надо, — милиционер слегка содрогнулся. — Что тут скрывать? Шеф приказал, кто же ещё? Но только это и не его идея. Ему тоже приказали сверху.

— Кто?

— Это, Толян, спрашивай у него.

— Хорошо. А Воронцова я забираю. Он мне нужен.

— Да забирай, — поморщился Кирилл, превосходно понимая, что порученная ему операция безнадёжно провалена. — Только, действительно, не снимай ему наручники здесь. А то он на меня злой.

— Интересно, за что? Ладно, сниму их в коридоре. А ты запрись в кабинете. Вставайте уже, Павел Дмитриевич, сколько можно на полу валяться?

— Спасибо вам, Анатолий Семёнович, — с трудом поднявшись, поблагодарил Рогова Павел. — Кирилл, подойди ко мне, пожалуйста.

— Зачем?

— В глазки твои свинячьи посмотреть хочу. Чего ты ссышь? Я же в наручниках.

Кирилл поднялся со стула, подошёл к Павлу и стал напротив него.

— Ты бы не хамил, дружок! — прошипел он. — Не всегда же ты будешь нужен Рогову и его конторе! Смотри, чтобы не пришлось потом за базар отвечать! Я же тебя как человека предупреждал: не сопротивляйтесь! А вы затеяли драку, и в результате твоя баба в больнице! Ты сам во всём виноват!

Кирилл продолжал свою тираду, но Павел не слушал. Он выбирал удобный момент, и когда оный настал, ударил Кирилла головой в лицо. Тот сделал шаг назад и рухнул на пол, разбрызгивая кровь из разбитого всмятку носа.

— Идёмте отсюда, Павел Дмитриевич, — предложил Рогов. — Только что вы вновь совершили нападение на сотрудника правоохранительных органов, но и на этот раз оно вам сойдёт с рук. Однако продолжать избиение ногами настоятельно не рекомендую.

Павел тоже лежал на полу. Очень трудно, нанося удар головой, сохранить равновесие со скованными за спиной руками. Когда он поднялся, Рогов сразу же снял с него наручники (стандартный ключ у капитана имелся) и крепко взял за локоть, увлекая в коридор. Но эта мера предосторожности была излишней — Павел уже полностью утратил агрессивность, его теперь интересовало совсем другое.