— Э, Борута-а!.. — вспылил Слейтон: — Ты думаешь, о чем говоришь?! Да если хочешь...

— Думать — моя служебная обязанность, — сухо отчеканил диспетчер: — Пока вы забавляете меня сказками, я радировал на базу «Плутон-2» и получил исчерпывающий ответ. Слушайте прежде чем исчезнуть! «Модуль, требующий посадки — типичный гравио-фантом. В контакт с ним не вступать. Отгоните фантом электромагнитной пушкой»... Прощайте!

Изображение Боруты медленно размылось. Зеленоватый Плутон стал распухать, как мыльный пузырь, выдуваемый через соломинку. На «макушке» пузыря появилась ослепительная точка звезды-маяка, удалившегося от Модуля на десятки световых лет. Завихрилась снежная метель кварков и гравитонов, закрыла широкий пояс Млечного Пути, на фоне которого летел Корабль, извергая фотонный поток энергетической отдачи. На экране дисплея возникло изображение Ганса.

— Где вас черт носит? — закричал он с облегчением: — Я уж думал вам каюк.

— Мы фантомы, и с нами ничего не случится, — мрачно хохотнул Слейтон: — Нас хорошо опекает Сверх-раэум! Он любезно позволил нам проникнуть в его невидимые страны. Там мы плавали в лодке с парусом по морю, где вместо «аш-два-о» был молочный кисель, не то питательный бульон. Идиллия эта быстро кончилась: океан из киселя заштормил баллов на двенадцать! Каким-то чудом мы успели взлететь на гравиплане и достичь острова, где оставили свой Модуль. Волны киселя гнались за нами по пятам...

— И если бы не моя помощь, — перехватил рассказ Байрам, — то косточки Слейтона, хорошо проваренные в высокотемпературной плазме, навсегда были бы нам с тобой, Ганс, укором... Гравиплан остался на островке, а наш Модуль так мощно подбросило в атмосферу потоком анти-гравитонов, что мы очутились... как думаешь, господин звездочет, где?

Тот нетерпеливо замахал рукой:

— Давай, говори! Отгадывать — не дело ученого, он верит только фактам.

— В общем, верно, — согласился Слейтон: — Короче говоря, мы оказались в зоне видимости радиолокаторов станции «Плу тон-2». Представь себе мое изумление, когда на экране дисплея появился старый знакомый Борута! Что ж получается? Будто за полчаса мы ушли от Сингулярности на миллионы световых лет...

— Ближе к делу, — поторопил его Ганс: — Яснее выражайся.

— О кей!.. — ухмыльнулся пилот. — Борута тоже не поверил своим глазам. Меня не хотел признавать за Слейтона, Байрама — за командира «Гагарина». Принять на космодром Модуль отказался, считая нас гравио-фантомами, посланными иной Сверхцивилизацией. Борута даже грозился распылить нас лучом энергопушки, но не успел. Сверх-разум опять вернул Модуль в данную точку космоса, где мы и беседуем с тобой... Кстати, Борута утверждает, что и вы с Патрисом прибывали на космолете в район космодрома «Плутон-2». Это правда?

— Нет! — возмутился космолог: — Присягаю на Библии и Коране! Что за выдумки, Слейтон?! Это вполне похоже на тебя.

— В свою очередь, клянусь всеми святыми! И Байрам подтвердит.

Ганс понял, что это не шутка, и надолго задумался.

— Что ж!.. Вполне возможно. Хвала могуществу Сверх-разума! Земная наука не умеет создавать из нейтрино и гравитонов подобные «фигуры», неотличимые от реальных прототипов. Гм!.. Значит, и нас видели в Солнечной системе? Забавно! А мы-то с Патрисом изнывали от бесплодных раздумий о вашей судьбе. Думали, самое худшее случилось!

— Что имеешь в виду? — поинтересовался Байрам.

— Гибель в объятиях Сингулярности, — сказал Ганс.

— Позволь, господин звездочет! И это говоришь ты, автор новейшей релятивистской космологии?! Все иначе в реальной вселенной. Грави-поле в ней не равняется нулю, оно искривляет пространство. Волны гравитации-тяготения непрерывно борются с антигравитацией. Возникает периодическая деформация вселенной дедушки Эвклида. Она плоская, бесконечная и вечно расширяется. В этом мы убедились на собственном опыте. Как и в том, что плотность вещества никогда не достигает предельной величины, то есть состояния Сингулярности. Вот почему мы созерцали полюс Невидимой Вселенной — смутно чернеющий объект, яркость излучения которого уменьшалось на глазах.

Ганс нетерпеливо замахал руками:

— Понял, все понял, дорогой начальник! Теперь ты читаешь азы космологии? В отместку, наверное. Тогда позволь и тебя уличить в некомпетентности. Наша вселенная — трехмерное пространство Эвклида — не бесконечна, не вечно расширяется и не плоская. Однако пройдут сотни миллиардов веков, прежде чем она перестанет раздуваться.

— Что начнется потом? — быстро спросил Байрам.

— А вот этого не знает сам бог Саваоф! Космологи отдаленного будущего — увы, не мы с тобой! — ответят нашим пра-пра-правнукам на этот великий вопрос.

— Хватит заумничать! — грубовато сказал Слейтон: — Опять взялись за свое? Кстати, хочу заметить, что зверски устал!.. Давай команду, Ганс, принять наш Модуль в ангар. И пока я буду спать, рассчитай на компьютере обратный курс в родные пена ты, то есть к созвездию Центавра. Невидимая вселенная и ее плохие шуточки осточертели мне до изнеможения. О кей?..

— Вообще, он прав, — спокойно произнес Байрам: — Пожалуйста, Ганс, принимай заблудших странников под свой надежный кров. И приготовь, если нетрудно, скромный, но калорийный обед. Последние три тысячи лет — по временной шкале Гипер номов — мы питались сухим пайком.

Космолет, ведомый киборгами, двигался с постоянным ускорением, равным половине земного «же». Миллион световых лет, благодаря ровной тяге, космонавты прошли за две недели «собственного времени». В Солнечной системе протекло чуть более сорока месяцев.

Слейтон, разбуженный биороботом, увидел на дисплее светлое пятнышко. Спустя минуту оно стало небольшой туманностью. Пилот включил канал связи и доложил Байраму:

— Послушай, командир! Разумяне, чей сигнал мы приняли, живут в тумане. Ну и прекрасный мир нашли мы.

— Рано впадаешь в пессимизм, — ответил Байрам: — Поживем, исследуем этот мир, увидим причину.

— Виноват, господин оптимист!

— Несерьезный ты человек, — вздохнул Байрам: — Зачем пошел в космонавты?

— Сам не знаю, — развел руками пилот.

И все-таки Слейтон оказался прав: на экране появился Ганс и сообщил:

— Только что получены данные фототелескопа. Перед нами — настоящая туманность. В нее погружена некая планета. Видимо, та самая, откуда принят сигнал? Расстояние до объекта — полторы астроединицы. А где же местное солнце?.. Либо не вижу его, либо планета освещена искусственным источником. Возможно, со спутников? Могут быть и такие странные миры.

Пронзительно завыла сирена тревоги. Экипаж покинул кабины и прильнул к иллюминаторам. На удалении десятка километров в пространстве маневрировали космические аппараты средней величины.

— Всем надеть шлемофоны, — приказал Байрам.

— Другая команда сейчас уместна, — возразил Слейтон.

— Какая же? — насмешливо покосился на него Байрам.

— Привести в готовность ядерные снаряды. Байрам задумался.

— Пожалуй, верно, Фрэнк. Предупреди, чтобы кто-нибудь не поторопился нажать пусковую кнопку.

Выполняя приказ Байрама, космонавты перешли в отсек высшей защиты. В душе все понимали: это не спасет в случае битвы с чужими ракетами. Впрочем, никто из них не сомневался, что разумяне вовсе не собираются начинать бой — ни с того ни с сего.

— Патрис! — окликнул Байрам по телексу: — Включай силовую экранировку корабля. А ты, Ганс, перейди в отсек атомных снарядов. Там жди приказа! Слейтон, слышишь меня!? Отверни космолет в сторону на десять градусов. Наблюдай, как будут вести себя инопланетяне.

- А может зря волнуемся? — сказал пилот в раздумье: — Они оказались здесь именно для того, чтобы легче связаться с нами.

Пилот как в воду смотрел: извне поступил сигнал. Байрам мгновенно «перевел» его. Через минуту прозвучала новая команда:

— Собраться всем в каюте отдыха!

— Мне тоже придти? — спросил по телексу Ганс.

- Конечно! Однако, на всякий случай, поставь снаряды на автоматический пуск. С голоса, понял?