Патрис, казалось, крепко заснул. Космолог решил не будить его, но через мгновение передумал. Интуиция врача,— а он был им в начале пути, как и во всех экспедициях к звездам, — говорила ему: «Нет, тут что-то серьезное!.. Просто так не теряют сознание. Патрис нуждается в медицинской помощи... Тогда почему?..»

Он не додумал свою мысль и закричал в видеофон:

— Что с тобой, Патри-ис?! Сейчас же скинь с себя скафандр. Зачем он нужен в карантине, где такой же воздух, как в рубке? Отдохни по-человечески!..

— Вероятно, это не поможет, — еле слышно ответил Патрис: — Дела мои неважные... В момент драки у самолета с двухголовым субъектом тот прожег мне дыру в скафандре. Пока удалось ее загерметизовать, успел пара-тройку раз вдохнуть в легкие чужой воздух, — отравленный, как показал биодатчик, токсическими аэрозолями... Теперь у меня все горит внутри! Вероятно, скоро...

— Ну-ну! Не впадай в отчаяние, — прервал космолог: — У нас хватает всяких и любых противоядий. Жди, сейчас приду!

- Нет, нет!.. — слабо крикнул Патрис: — Не входить ко мне!

Ни в коем случае! Вот прилетит Слейтон в моем самолете, на его борту оставлены точнейшие анализы компонентов чужой атмосферы. Просмотрим их, и ты убедишься: сколько там ядовитых соединений, совершенно неизвестных науке Земли! Прежде чем помогать мне, надо тщательно изучить эти составные части «воздуха» спутника. Понял?

- Увы, понял, — потерянно сказал Ганс: — Но почему Слейтон не вернулся вместе с тобой?

- Я попросил его закончить наладку светодающего локатора. пилот возвратится очень скоро: работы там осталось на час-полтора.. А какие вести от Байрама?

Ганс молчал, не зная, что ответить.

Африканец повторил свой вопрос. Тогда Ганс вздохнул и признался:

— Байрам как в воду канул. Ничего о нем неизвестно.

— Вот и ты не падай духом, — через силу сказал Патрис: — Люди Туманной планеты не причинят ему вреда, ибо сами нуждаются в участии и помощи землян. Это я узнал из отрывков их разговора между собой. Плохо, что общение было односторонним: робот-лингвист свободно переводил для меня их слова. А вот ОНИ не понимали моих фраз.

— Одноголовые «человеко-птицы» тоже не понимали?

— Не знаю! — ответил Патрис. — С ними я не беседовал. Африканец откинулся на спинку кресла, устало смежил веки.

Космолог стал внимательно изучать поверхность спутника. Возле самолета Слейтона дежурил один из роботов. «Гм, пилот весьма бдителен, он все предусмотрел», — с одобрением подумал Ганс.

Внезапно мощная волна искусственного света пронизала туманность.

— Браво, Слейтон!.. — сказал Ганс: — Зря времени не теряет.

— Да, он молодец, — тихо произнес африканец: — Ремонт локатора закончил раньше срока.

— Надеюсь, теперь-то он вернется к своим обязанностям пилота? — спросил космолог. — Или примется чинить локатор на втором спутнике?

— Нет, он прилетит сюда! Ремонт второго локатора ему не по зубам, — устало сказал Патрис: — Необходима помощь двухголовых. Их, как мне известно, перебили всех до единого «человеко-птицы».

Ощутив непомерную слабость во всем теле, африканец безвольно опустил голову на грудь. Ганс тревожно склонился над ним, потом снова вернулся к пульту. На экране дисплея увидел Слейтона, спешащего от локатора к самолету. Отрывисто бросил роботу пароль, и тот пропустил Слейтона в машину. Спустя минуту самолет уже ввинчивался в туманные небеса.

Вождь беркутов-сапиенсов закончил свой подробный рассказ и теперь молча переминался с ноги на ногу, ожидая, что скажет Байрам.

— Итак, все дело в том, что двухголовые стремились поработить вас? — недоверчиво спросил тот.

— Не только в этом, добрый пришелец, — ответил вождь, поправляя кончиком крыла прибор, укрепленный на бивне-отростке.

«Интересно, что это за штучка? Какова функция прибора? - подумал Байрам. — Возможно, фильтрующий аппарат?.. Тогда что он фильтрует?.. А-а, догадываюсь: наверняка — радиоактивную пыль. В таком случае, за себя я могу быть спокоен. Защитный скафандр не пропустит ни одной бета-частицы».

— И еще одно важное признание сделаю, — добрый пришелец, — сказал вождь «беркуто-сапиенсов»: — В разгоревшейся войне «человеко-птиц» и двухголовых виновен только...

Кончиком крыла, сильно изогнув его, вождь указал на себя.

Байрам недоверчиво поглядел на него. «Опять самообвинение?! Или это плохая шутка. Вряд ли!.. Вид у начальника очень серьезный».

— Ты прав, добрый хомо из космоса, — отдалось в сознании Байрама: — Я не шучу и говорю только голую правду.

Он повел головой в сторону соплеменников:

Видишь, как внимательно и напряженно прислушиваются они к моим словам? Потому что хорошо знают, что во всем происходящем на планете — моя неоспоримая вина! Они давно бы предали меня суду и казни, но... Взгляни на их когти, как называешь их, добрый пришелец! По сравнению с моими они гораздо слабее. Да и разумом соплеменники не очень-то блещут!..

— Не совсем понятны твои объяснения, — сказал Байрам: — По росту ты превосходишь своих товарищей. Именно поэтому они выбрали тебя в начальники? А тебе не приходит на ум такая мысль: в один прекрасный день они справятся и с тобой. Ведь их сотни, если не тысячи.

— Мало известны тебе, добрый хомо, секреты нашей жизни: — Вот пример! Можешь ответить на такой вопрос: когда ты зародышем беспечно дремал в своем яйце, много ли было у тебя разума?

Байрам чуть не рассмеялся во все горло. «Какое яйцо?! У нас иной способ размножения. Задай вопрос лучше нашему Патрису! Патрису!

Уж он-то исчерпывающе изложил бы проблему деторождения у землян. А я просто не сумею».

— И не надо! — мысленно успокоил Байрама начальник «беркутов»: — Неважно, из яйца или как-то иначе рождаются ваши дети. Важно, что вы обладаете умом, хомо-родители ваши передают интеллект по наследству. У нас не так, добрый пришелец! Мы должны всему научить детенышей в период, когда они дремлют в яйце. Мир наш не очень приветлив, и мы внушаем детям: «Вот сейчас яйцо, в котором ты спишь, раскроется. Исчезнет уютное и надежное твое убежище! У тебя в жизни вне яйца будет множество врагов. Они обитают по ту сторону Моря, а мы - по эту сторону. Пока ты, малыш, будешь расти, мы защищаем тебя. Но повзрослев, обязан сам сражаться с двухголовыми! Как сражаться, каким оружием — мы обучим тебя. Ты должен, как и все твои сверстники, как и мы, беспрекословно подчиняться Мудрому и Великому Вождю! Он тебе — отец и мать! Понимаешь? Мудрый вождь — настоящий волшебник. Никогда и ни при каких обстоятельствах не противься его воле, иначе ожидает суровое наказание. Служи ему беззаветно!.. В заключение спрашиваем зародыш, дремлющий в яйце: «Согласен ли ты на это?». Если он телепатирует «да», мы выпускаем детеныша в мир планеты. Если он скажет «нет», — обрекается навечно лежать там, где лежит. Такому зародышу закрыт путь к активной жизни. Байрам с изумлением выслушал «исповедь» и спросил:

— Кто этот великий и мудрый начальник, о котором говорят детенышу в яйце?!

Поколебавшись, «беркуто-сапиенс» неохотно ответил:

— Это я, пришелец. Мм-да!.. Парадоксально, видимо, звучит.

— Так что выходит? — сказал Байрам: — Значит, лишь ты один виновник всех разрушений и смертей, свидетелем коих был и я?

— Именно так. Мне всегда, сколько помню себя, хотелось быть самым главным, единственным лидером. Но у нас есть, как видите, раса двухголовых! А над ними — их вождь! Он тоже возомнил себя мудрым и единственным. Он не подчинился мне!

Байрам вздохнул, хотел отругать обоих претендентов на власть, но вовремя вспомнил, что вождь «человеко-птиц» читает его мысли, и только спросил:

— А как совместить полуживотный облик одноголовых «беркутов» и высокий уровень технического прогресса? У вас есть даже атомное оружие... Вы на самом деле птицы?

— Отнюдь, добрый пришелец! — сказал вождь: — Это просто маска, которой мы устрашаем двухголовых. Они примитивнее нас! Впрочем, есть и у них кое-какие успехи в оптике, механике, теплоэнергетике. Наши когти, крылья, клювы — не более чем биоэлектронные механические приспособления. Истинный, свой облик мы имеем при выходе из зародышевого яйца. Как только детеныш «родился», мы надеваем на него биоэлектронно-механический костюм. И представь себе, пришелец, костюм растет вместе с «человеко-птицей».