— Молодец, — сдержанно похвалил Ганс: — Хоть эта забота свалилась с наших плеч! Если аппарат африканца цел, следовательно — Патрис жив и невредим.

— Насчет невредимости не уверен, — скептически возразил пилот. — Почему не видно на спутнике ни одного аборигена? — Он внимательно обшарил взглядом закоулки большого дисплея: — Да! Нет на нем разумян! А детали поверхности видны отлично.

— Еще немного подведи корабль ближе к спутнику, — сказал Ганс. — И включи более мощный луч света.

— Рискованно, — ответил Слейтон. — Боюсь, как бы не врезаться в него. Какова сила притяжения спутника? Ты ведь не удосужился определить ее?

Ганс иронически усмехнулся:

— А кто у нас космопилот высшего класса! Лепечешь, как новичок, только что выпущенный из школы летчиков. У тебя в резерве есть орбитальная кривая. Впрочем, не мне тебя учить!..

Тем более, спутник не принадлежит к классу железных или нейтронных тел космоса.

— Откуда это известно? — недовольно произнес Слейтон, уязвленный критическим выступлением космолога: — Ты же не навигатор, сам тут первый раз,

— Логический вывод, братец-космонавт, — снисходительно ответил Ганс. — Вспомни, что разведчик Патриса приземлился на спутнике без всяких сюрпризов. А если бы нейтронный или железный состав был веществом спутника, из аппарата африканца получилась бы двумерная «лепешка». Уяснил азы астрофизики?..

Слейтон в досаде ударил себя кулаком по макушке:

— Извини, Гамс, ты прав на двести три процента! В этой чертовой Сингулярности мозги слегка повредились. Забыл простые истины.

— Ладно, не надо, — милостиво сказал Ганс: — Ты же не грешная девица, а мой боевой космический друг.

Приблизившись к спутнику, они заметили, как невдалеке от самолета Патриса сели два лайнера инопланетян. Хотя сказать «лайнеры» — это преувеличение. Скорее всего, патрульные ракето-катера. Из их чрева выскочили крылатые существа, странно подпрыгнули и, раскрыв крылья, взмыли в атмосферу. Пролетев минут пять, они скрылись за холмами.

— Предлагаю захватить аппараты, — сказал Слейтон.

— А зачем они нужны? — удивился Ганс. — Хозяева куда-то улетели. Хочешь изучить устройство машин?

Слейтон приник к пультовому телескопу:

— Ганс, взгляни-ка! Вон у тех колонн сидит, по-моему, Патрис!

Космолог посмотрел в телескоп и засмеялся от радости:

— Ну, конечно!.. Это Патрис!

— Теперь попытайся наладить с ним связь, — предложил Слейтон.

Космолог долгое время тщетно вызывал по радио африканца, без конца повторяя шифр и пароль. Ответа не было!

— Сто чертей им в глотку!.. — закричал Слейтон: — Взгляни-ка на тот холм, что виден справа.

Ганс опять приник к телескопу. Ясно различил, что на плоской вершине холма разыгрался настоящий бой. Сражались друг с другом существа, прилетевшие на спутник в лайнерах, и двухголовые «беркуты». В течение нескольких минут двухголовые понесли значительный урон: не менее дюжины «беркутов», сраженных непонятными орудиями смерти, покатились вниз по склону. Затем внимание космолога привлекли какие-то вспышки света. Он вгляделся и понял, что мигает нашлемный прожектор Патриса. Африканец что-то хотел сообщить им азбукой Морзе.

— Слейтон! Ты видишь сигналы Патриса? — окликнул его Ганс. — Да, увидел. Не могу понять, что он передает нам. Смот ри! Еще три двухголовых беркута готовы!.. Из-за чего у них идет война? Как полагаешь, Ганс?

— Пока этого не знаю, как и ты, — ответил космолог: — Ясно другое: хотя двухголовых больше, чем крылатых человеко-птиц, они терпят поражение.

— Значит, у крылатых существ с одной головой больше умения, а скорее всего — более мощное и передовое вооружение, — сказал пилот. — Скоро численность уравняется — вследствие больших потерь у «беркутов». И тогда им конец!

— А мы будем бесстрастно глазеть на возмутительное зрелище массовых убийств?

— А что остается делать?

- Надо разнять дерущихся чудаков, — предложил Ганс.

Слейтон пренебрежительно отмахнулся:

- Тоже придумал!.. Разнимать чужие потасовки — дело неблагородное, к тому же — небезопасное. Можно и шишек нахватать на голову! Нет уж, уволь, брат-космонавт! Пусть сами разбираются, кто прав, а кто нет. Думаю, у «беркутов» и «человеко-птиц» своего ума достаточно.

- Сомневаюсь, — сказал Ганс: — Не так уж много у обеих сторон разума, если довели свои распри до вооруженного столкновения.

- Вообще-то, в твоих словах есть резон. Однако в истории человечества Земли бесконечные войны и конфликты постоянно возникали и от избытка ума... Э, погляди! — воскликнул космолог: — Двухголовым приходит конец. Ни одного «беркута» на ногах не осталось. А ликующие победители направляются к своим лайнерам.

- Боюсь, они захватят с собой ни в чем неповинного Патриса, — озабоченно сказал Ганс.

- М-да, все возможно!.. Что делать будем? — спросил Слейтон.

Ганс не ответил, молча указал рукой на холм. Слейтон повернул голову, провожая взглядом аппараты человеко-птиц, приземляющиеся вокруг самолета Патриса. Двое инопланетян подошли к кабине, взялись за ручки люка. Тот не поддавался их усилиям. Лежащий у самолета Патрис вскочил на ноги, чтобы помешать человеко-птицам, — и тут же упал.

— Негодяи!.. — закричал космолог. — Они убили его!..

— Перестань вопить, — обрезал Слейтон: — Быстро явись ко мне, в рубку! Подежурь, а я возьму с собой двух роботов для выручки Патриса. Ну, понял?

— Да, да! Ты прав, надо что-то делать.

Не успел самолет Слейтона приземлиться на спутнике, как человеко-птицы ворвались в аппарат африканца.

— Проклятье!.. — сказал он Гансу по радио: — Видишь, они опередили меня? Хотя это пока не страшно: шифра запуска мотора они не знают. Сдвинуть самолет Патриса тем более не смогут.

— Кроме того, им не позволит этого и дежурный киборг Патриса, — сказал себе в утешение космолог.

Слейтон выпрыгнул из кабины, побежал к самолету африканца, его мигом обогнали роботы. Патрис уже с трудом вставал на ноги. Роботы подхватили его и бережно понесли к самолету Слейтона. Тем временем «человеко-птицы» продолжали хозяйничать в машине африканца. Одним прыжком, как гигантский кенгуру, пилот достиг самолета Патриса, прихлопнул изо всей силы дверцу люка, до отказа задраил ее.

— Попались, голубчики! — ликующе сказал Слейтон, давая понять «человеко-птицам», что они — в ловушке.

Ганс пристально наблюдал на экране дисплея события, происходящие у самолета Патриса. Вот африканец несколько раз взмахнул рукой в направлении светодающего локатора, что-то объясняя пилоту. Выслушав его, Слейтон отрицательно покачал головой. Тогда Патрис оттолкнул суетившихся вокруг роботов и неверной походкой, волоча тяжелые ноги, сам пошел к локатору. Слейтон что-то кричал Патрису, тот даже головы не повернул. Преодолев небольшое расстояние, африканец упал ничком. Слейтон сорвался с места в карьер, поднял Патриса на руки и внес в свою машину. Затем выскочил из самолета, с силой захлопнул люк. А Патрис осторожно сел в кресло летчика и начал манипулировать клавишами.

«Что там случилось? — гадал космолог: — Пока непонятно». Самолет почти вертикально взмыл в «воздух», и тогда Ганс все понял. Прошло минут пятнадцать-двадцать... Патрис вплотную приблизился к космолету, ввел машину в приемный тамбур.

«Он вернулся домой!.. Охотник вернулся к родному очагу!» - радостно твердил Ганс. Поспешил в отсек, ведущий к ангару. У двери приемной камеры выкрикнул пароль открывания. Она не открылась! «В чем дело? Почему?..» — и Ганс повторил шифр. Прошло несколько томительных секунд. Из-за двери ангара глухо просочился слабый голос Патриса:

— Не трудись, Ганс. Я сейчас иду прямо в карантинную кабину, понял? Немного отдохну, тогда и встретимся.

«Конечно, он прав, — с досадой подумал космолог: — Ведь карантин обязателен для всех без исключения космонавтов, покидающих корабль хотя бы на пол-минуты».

Он вернулся в рубку и включил канал связи с карантином. Экран дисплея представил Гансу малоутешительное зрелище: Патрис, раскинув в изнеможении руки, лежал в специальном кресле. На африканце почему-то был совершенно новый скафандр. Старый же валялся на полу. «По какой причине Патрис столь поспешно сменил скафандр?» — затревожился Ганс.