Проблема же, на мой взгляд, была в другом — слом, разрушение личной легенды. Не может «парень из нашего города», который «вышел в степь донецкую», иметь огромную охрану, жить в Межигорье и так бояться людей. Исчез образ лидера, который, как казалось его сторонникам, своей жизнью доказывал заслуженный успех, возможность исправления и способности вести за собой ПО ЭТОМУ ПУТИ других.

Легенда — не выдумка и не сказка. Это своего рода идеализация РЕАЛЬНОЙ судьбы, выстроенной самим человеком, но нить, которую он протягивает и которой он следует самостоятельно и неукоснительно. Повороты рвут, и как бы человек с этим не боролся, ре-актуализируют и пере-загружают все, казалось, понятные и известные факты и поступки. И никакие слова и доказательства тут не помогут, если ошибка не будет исправлена новыми поступками и со-бытиями. И никакими словами не объяснишь прошлое, если это прошлое было без-поступковым, иллюзорным, «словесно-образным». Как в личном, так и в общественном. Люди могут поддаваться на иллюзии, но жизненная практика и практичность все ставят на свои места, рано или поздно.

Вспомнил об этом потому, что та легкость, с которой воспринимается проблема лидерства, иногда потрясает. Времена медиа-геройства, рожденные возможностями ТВ, интернетом и НЛП-технологией работы с массами, создали объективную иллюзию того, что ЛЮБОЙ мало-мальски талантливый человек способен стать лидером. Выросла целая генерация медиа-специалистов, пиарщиков, телеспецов и интернет-имитаторов, которые сами поверили в то, что «личиной» можно подменить личность, и что инфо-игра в образ — это путь к успеху, доверию и победам.

Многочисленные «Школы лидеров» и политические всеобучи просто не комментирую — хотя бы потому, что навыки общения и самоорганизация нужны любому, как без этого.

Лидерство — сложный феномен. Неслучайно столько философских, психологических и исторических работ посвящено этой теме. Но, пожалуй, главное, вокруг чего ломаются копья и где идет поиск ответов — почему и при каких обстоятельствах ОДИН человек становится ответственен за судьбы и поступки десятков, сотен и тысяч. Конечно, в каждом случае — свой набор объяснений. Мне кажется, есть одно вневременное и объединяющее: лидер — тот, чья судьба и поступки могут стать универсальным примером, а взгляды и убеждения — общим ответом.

Конечно, в данном случае речь будет идти только о политическом лидерстве, поскольку в каждой сфере — свои особенности, и обобщения тут будут неуместны и некорректны.

Вот с этим у нас проблема все 23 года. В украинской политике практически все, кто претендовал на роль или занимал место лидера, рано или поздно дискредитировались и превращались в анти-героев. Достаточно сказать, что ни один президент не смог сохранить общенациональное уважение, а из более чем десятка премьер-министров никто не завоевал признания как знаковая, решающая фигура. Партийное лидерство — тоже история сплошных взлетов/падений (особняком стоит Вячеслав Черновол, вечная память. И еще стоит вспомнить уникальный феномен Вадима Гетьмана).

Стремление к власти и отождествление властного поста с лидерской победой, готовность к ЛЮБЫМ компромиссам ради такой цели, дву-личие с судьбой и симпатиками — вот тот набор общих черт, из-за которых практически все претенденты на лидерство сгорали после первых, как им кажется, заслуженных успехов и поддержки.

Выдуманная жизнь, имитация поступка, медиа-вранье, отсутствие внятной ЛИЧНОЙ позиции разрушали авторитет даже самых успешных.

А еще — потрясающий эгоизм. Когда-то я пытался себе объяснить, в чем тайна этой странной украинской болезни вождизма. Вспомните, для примера, количество именных политических блоков в 2006 году, и это — после принятия «партийного» выборного законодательства(!). И пришел к простому, но, по-моему, вполне имеющему право на жизнь ответу.

До последнего времени в политике доминировали два политических поколения — последняя советская партийно-политическая номенклатура и так называемые «комсомольцы». Долгое время вершиной карьеры в советской Украине считалось попадание в московские кабинеты власти. И в борьбе за назначение выстраивались две-три-четыре очереди. Комплекс «очередника», который должен дождаться своего часа, въелся в сознание и тормозил личную амбицию. Дождаться. Выслужиться.

Но 1991 год полностью перевернул эту «картину мира». Обретенная независимость — это кроме всего прочего и возможность «без очереди» стать не просто успешным и первым политиком-лидером, но еще и своеобразным «отцом», Джорджем Вашингтоном по-украински. Страна молодая. Реформы не удаются никому, а значит можно успеть присвоить в случае успеха. Патерналистские настроения сильны, и ожидание героя, до последнего времени (точнее, до майданного движения и кризиса государственности 2013–2014 годов), тоже сохранялось.

Шанс «создать страну под себя» — исторически уникальный. Вот эта страсть войти в историю, амбиция «сразу в князи», в основатели — стала болезненной страстью практически для всех. Отсюда и несговорчивость, готовность кинуть, и ненадежность любых договоров, бесконечные альянсы и распады перед решающим выбором. И отсюда — одиночество большинства, отсутствие круга единомышленников. И отсюда же — гипер-доверие к возможностям медиа, желание обрести популярность по аналогии с поп-звездой. Лидерство подменяется популярностью и симпатичностью. Поступки — имитацией. Проще говоря, лидерство подменяется шулерством. Ради возможной, брезжущей исторической роли.

Банальные социологические опросы за эти годы превратились в магию успеха и аргумент авторитетности будущего лидерства. Умение говорить и присутствие на ТВ — в инструмент популярности. Некоторых политиков мы только и видели-то по ТВ.

Не лидеры, а шулеры. Вместо «игры по правилам» — подмена, подтасовка, «сбрасывание». Может, поэтому в последнее время были так успешны спецы игральных карт? Шулер лишь изображает готовность быть героем, уподобляется судьбе, которую на самом деле не переживал, имитирует чувства, которые сроду не испытывал, говорит о знаниях и умениях, которыми не владеет и не собирается овладевать. А поэтому — сразу после победы (пост, выборы, признание) быстро мимикрирует в систему, крепко держится за обретенное и готов перевернуться на 180 градусов, лишь бы не утерять шанс. Плевать на тех, кто поверил и пошел за ним.

Обратная сторона — очередное разочарование, разрушение связей. Шулеры у власти — гарантия развала самоорганизации системы, которая перестает передавать сигналы, и эти сигналы уже никто не слышит. Не льстите украинской власти: ее возглавляли автократы, но там не было ни одной по-настоящему авторитарной личности, которая могла бы вести за собой Словом и личным поступком. Кстати, подавляющее большинство лидеров авторитарны, вопрос лишь в том, сочетается ли его позиция и Слово с правом, процедурой согласования, с нормой, или нет.

Что изменилось сейчас? Почему такой обвал привычных уже политических имен?

Перезагрузка государственности — это движение тысяч людей в поисках ответа и действия. И на смену медиа-героям с выдуманными легендами приходят локальные, но настоящие лидеры. На смену «месседжей» — ответы и смыслы, знание и умение делать. И часто простые, грубые, но практичные ответы дают эффект больший и куда более быстрый, чем многолетний PR и лубковые съезды с никем не читанными программами и декларациями, концертами и липовыми митингами. Имена не называю сознательно, но это — очевидные примеры. В итоге, сотни локальных, и пустота — с национальными.

Время шулерства заканчивается. Во всяком случае, есть на то надежда. А у шулеров, так и не ставших настоящими лидерами, остается лишь возможность перезагрузиться на выборах в ближайшие полгода-год. Иначе их время совсем канет в Лету.

Как-то на одной из очередных, когда-то очень многочисленных конференций по украино-российским отношениям, кажется в Ялте, после длинной и, как всегда, довольно технократичной беседы о газе, торговле и дружбе народов, участников попросили ответить коротко на один последний вопрос: что нужно сделать, чтобы отношения все же улучшились и появилась «длинная перспектива»?