Следует заметить, что задача приобретения надежного и удобного выхода к Балтийскому морю была поставлена на повестку дня внешней политики России еще задолго до Петра. Необходимость решения этой проблемы отчетливо сознавали все русские правительства с конца XV в.

Удары, которые при Иване IV Грозном и Алексее Михайловиче наносило Московское государство по Ливонии, Польше и Швеции, имели своей целью получить выход к Балтийскому морю. Так, К. Маркс отмечал, что Иван IV «был настойчив в своих попытках против Ливонии: их сознательной целью было дать России выход к Балтийскому морю и открыть путь сообщения с Европой. Вот причина, почему Петр I так им восхищался!» [12]. Однако, несмотря на кратковременные успехи, решить этот вопрос не удалось вплоть до XVIII в. И причина неудач крылась не только в крайне неблагоприятных политических ситуациях, складывавшихся в период балтийских войн. Сама эта внешнеполитическая задача, выдвигавшаяся в те времена, не соответствовала военно-экономическому потенциалу страны Заслуга Петра и состоит в том, что он сумел найти комплексное решение этой проблемы, связав воедино данную внешнеполитическую задачу с резким подъемом военно-экономической мощи Русского государства.

Северная война 1700–1721 гг. была одним из крупнейших международных конфликтов, возникших в результате экономических и политических противоречий, которые до предела аккумулировались в отношениях между прибалтийскими державами к концу XVII в. Экспансионистские устремления Швеции, целью которых являлось превращение Балтийского моря в «шведское озеро», вызвали резкое противодействие со стороны Дании, Саксонии и России, которые, объединившись в Северный союз, открыли в 1700 г. боевые действия против Швеции.

Сначала военные операции союзников развивались весьма успешно. Датчане взяли Шлезвиг и осадили сильную шведскую крепость Тонинген. Шведский король Карл XII вынужден был перебросить на помощь крепости часть своих сил из восточных областей шведской Прибалтики. Этим немедленно воспользовался Август II, который в феврале 1700 г. приступил к осаде Риги. Однако развить первоначальный успех и прочно овладеть инициативой в южной и восточной Прибалтике датским и саксонским войскам не удалось.

Начало Северной войны было встречено крайне недоброжелательно в правящих кругах как морских держав, так и Франции. Обе стороны, связанные договорами со Швецией, рассчитывали на ее военную мощь в предстоящей борьбе за Испанское наследство, что и предопределило их активное вмешательство в Северную войну на стороне Швеции. Но, если Франция ограничилась лишь дипломатическими мерами, то морские державы решили послать на помощь Швеции эскадру. Русский посол в Голландии А. А. Матвеев прилагал максимум усилий, чтобы помешать этому, но безуспешно. Шведский король Карл XII при поддержке англо-голландского флота принудил датское правительство подписать со Швецией Травендальский мирный договор.

Выход Дании из войны обеспечил Швеции безопасный тыл и лишил возможности Северный союз вести борьбу на море, поскольку ни Россия, ни Саксония флота не имели.

В этой неблагоприятной международной обстановке русские войска начали в сентябре 1700 г. осаду сильной шведской крепости Нарва. С первых дней войны обнаружились серьезные недостатки в военной подготовке и материальном обеспечении русской армии. Осадная артиллерия была устаревшей и не могла разрушить мощные стены Нарвы. Русская армия испытывала перебои в снабжении боеприпасами и продовольствием. Осада Нарвы затянулась.

Тем временем Карл XII, отвергнув посреднические предложения морских держав, настаивавших на заключении мира на Севере с целью привлечения Швеции в борьбу за Испанское наследство, перебросил свою армию в Прибалтику.

Август II, узнав о выходе из войны Дании и высадке шведов в Пернове, поспешно снял осаду Риги и увел армию в пределы Польши. В связи с этим Карл XII изменил свой план движения к Риге, решив первоначально нанести удар по русской армии.

О приближении главных шведских сил русское командование узнало 16 ноября из сообщений Б. П. Шереметева, — конница которого вступила в столкновение с передовыми отрядами армии Карла XII. Оценив обстановку, Петр на следующий день выехал в Новгород, чтобы ускорить переброску под Нарву располагавшихся там войск. Царь, по-видимому, считал, что у русской армии достаточно сил, чтобы выдержать первые удары шведов до подхода 40-тысячного корпуса из района Новгород — Псков, что резко изменило бы ситуацию в пользу русских войск.

После отъезда Петра назначенный им главнокомандующий герцог де Круа принял решение встретить шведов огнем на занимаемых позициях. Однако провести перегруппировку войск и артиллерии с нарвской линии на внешний фронт русские не успели. 19 ноября концентрированным ударом шведы прорвали центр русской обороны и ворвались в укрепленный лагерь, разрезав русскую армию на две части. Управление войсками было потеряно еще в начале боя, так как большинство офицеров-иностранцев во главе с герцогом де Круа сдались в плен. В результате русские войска, понеся значительные потери и оставив шведам всю артиллерию и большое количество стрелкового оружия и снаряжения, отступили на правый берег реки Нарвы.

Известие о победе шведского короля стремительно облетело всю Европу и вызвало широкий политический резонанс. Международный престиж России, который и раньше котировался невысоко, пал до самого низкого уровня. Это сказалось в первую очередь на отношении к русским дипломатам в европейских странах. Так, А. А. Матвеев доносил Петру из Гааги: «Жить мне здесь очень трудно: любовь их только на комплиментах ко мне, а на деле очень холодны и от нарекания их нестерпимою снедаюсь горестию». Аналогичные донесения присылал и русский посол в Австрии П. А. Голицын, который отмечал, что канцлер Кауниц «говорить со мной не хочет, да и на других нельзя полагаться, они только смеются над нами». Европейские столицы были наводнены «памятными» медалями, посвященными сражению под Нарвой, с острой сатирой на Петра и русскую армию.

Столь характерные оценки России, господствовавшие в европейских политических кругах после ее разгрома под Нарвой, по-видимому, разделял и Карл XII. Решив, что с Россией все покончено, он перебросил свою армию в Польшу против Августа II. Это был явно стратегический просчет Карла XII Успех шведской армии под Нарвой имел лишь тактическое значение и не мог сломить сил русского народа. «Нарва, — писал Ф. Энгельс, — была первым серьезным поражением поднимающейся нации, решительный дух которой учился побеждать даже на поражениях»[13].

Правительство Петра не замедлило воспользоваться предоставленной передышкой для укрепления военно-экономического и внешнеполитического положения России. Проводились энергичные меры по созданию военной промышленности и перевооружения армии артиллерией и стрелковым оружием.

После Нарвы Карл XII, ослепленный своими военными успехами, категорически отверг мирные предложения Августа II, надеясь захватить Курляндию, входившую тогда в состав Речи Посполитой. Воспользовавшись этим, Петр укрепил русско-саксонский союз договором, подписанным в Биржах в феврале 1701 г. Согласно его положениям Август II в обмен на значительную финансовую и военную помощь обязался не заключать сепаратного мира со Швецией и привлечь к борьбе с ней военные силы Польши. Уступки, сделанные Петром в Биржах, преследовали главную цель — не допустить шведского вторжения в Россию и накрепко связать Карла XII борьбой с сильной и многоопытной саксонской армией. Биржанский договор был крупным политическим успехом русской дипломатии и сыграл важную роль в ходе Северной войны на ее первом этапе.

В кампаниях 1701–1703 гг. частично перевооруженная и реорганизованная русская армия освободила от шведов значительную часть Восточной Прибалтики, что позволило Петру в мае 1703 г. в устье Невы на Заячьем острове заложить Петропавловскую крепость, ставшую основой северной столицы России — Петербурга.