Уверенность царя в прочности внешнеполитической парализации Крыма придала ему смелость и решительность в действиях по отношению к его казацким союзникам. После того как в марте 1709 г. кошевой запорожцев Гордиенко поднял антимосковский мятеж, он вскоре заключил соглашение с Карлом XII и ханом, твердо пообещав вместе с ними «идти Москву воевать». Русское правительство сделало все возможное, чтобы мирными средствами удержать казаков от измены, но в ответ Сечь обратилась к Девлет-Гирею II с просьбой принять ее в подданство, а банды Гордиенко стали нападать на отдельные отряды русской армии. Тогда по приказу Петра в мае того же года Запорожская Сечь была взята штурмом. Ее укрепления были взорваны, а все речные суда и плоты, предназначавшиеся для переправы казаков и крымских войск через Днепр, — сожжены. Правда, полного разгрома мятежников достичь не удалось. Часть запорожцев ушла в Крым, а сам кошевой с восьмитысячным отрядом явился в шведский лагерь под Полтавой, что, однако, не привело к изменению соотношения сил в регионе в пользу Швеции.

Индифферентная реакция Крыма на установление русского контроля над Сечью и запрещение Девлет-Гирею II султаном принять запорожцев в свое подданство подвели, наконец-то, шведских политиков к осознанию того факта, что командный пункт внешней политики ханства находится не в его столице, а в Константинополе. Шведы попытались в спешном порядке исправить положение, но все их акции в Турции оказались запоздалыми.

Провал шведского блицкрига и серьезные военные и дипломатические неудачи в борьбе за Украину и в создании шведско-турецко-крымского союза, а также боевые успехи войск Сандомирской конфедерации ослабили международные позиции Швеции в Центральной Европе. Это не замедлило сказаться на действиях бывших участников Северного союза, которые постепенно сбрасывали с себя психологические оковы страха перед Карлом XII и начинали делать первые, пока еще робкие и подчас непоследовательные шаги в сторону активизации своей антишведской политики. Наиболее ощутимым ее результатом явилось подписание в Потсдаме в июле 1709 г., еще до поступления известия о результатах Полтавской битвы, оборонительного договора между Данией, Саксонией и Пруссией. Важнейшим его положением стало обязательство прусского короля Фридриха I не пропускать через свою территорию шведские войска генерала Крассау, если тот направится в Померанию. И хотя договор в целом носил рекомендательный характер, он вызвал в Стокгольме определенную тревогу и сыграл существенную роль в решении Государственного совета Швеции оставить корпус Крассау и войска Лещинского в Польше, несмотря на неоднократные приказы Карла XII прорываться им на Украину.

Политическая сдержанность Потсдамских алиаторов, а также нежелание Дании, Саксонии и Пруссии идти на союз с Россией, явились отражением их выжидательной позиции, которая, в свою очередь, определялась отсутствием, по их мнению, радикальных изменений на шведско-русском фронте в течение первой половины 1709 г.

Разумеется, из окон королевских дворцов Дрездена и Копенгагена трудно было установить реальное соотношение сил на восточном фронте накануне решающих сражений. Да и сам Карл XII не видел или не хотел видеть, как изо дня в день ухудшается его военно-стратегическое и внешнеполитическое положение. И тем не менее он с необъяснимым упорством продолжал претворять в жизнь свою военно-политическую концепцию, которая уже не соответствовала объективным реальностям июня 1709 г.

Итак, внешняя политика России за первую половину Северной войны проделала длинный, сложный и противоречивый путь. Расчеты союзников разгромить Швецию за один-два года оказались несостоятельными. Поражение под Нарвой не только показало неготовность вооруженных сил России к борьбе со шведской армией, но и предопределило стратегическую линию русской дипломатии не допустить в ближайшие несколько лет шведского вторжения в пределы страны. Огромными финансовыми инъекциями и военной помощью ей удалось поддерживать борьбу Августа II против основных сил Карла XII в течение пяти лет, которые были использованы для создания оборонной промышленности и реорганизации вооруженных сил. Значительные успехи в этой области позволили освободить от шведов к концу 1705 г. часть Балтийского побережья, выполнив тем самым программу-минимум, сформулированную в 1700 г. Однако разгром саксонской армии и полная капитуляция Августа II поставили страну перед угрозой шведского вторжения. В связи с этим Петр и возглавляемая им дипломатия развернули беспрецедентную активность с целью создания политического барьера на пути Карла XII в Россию. При этом использовался весь известный набор дипломатических средств, политических вариантов и комбинаций, подчас диаметрально противоположных друг другу. Но достичь поставленной задачи русской дипломатии не удалось. И главной причиной этого явилось несоответствие данной программы реальной расстановке сил на европейской политической арене и ее подкрепленность успехами русского оружия над основными силами шведов. Не на высоте оказалась русская разведка и дипломатия в выявлении истинных намерений гетмана Мазепы и запорожского старшинства. Но были у нее и значительные успехи, одним из которых явился русско-польский союз, сыгравший исключительно важную роль в предполтавский период, а также мирная дипломатическая атака на Константинополь, которая с учетом других факторов способствовала нейтрализации Турции и Крымского ханства.

Крупным военным успехом стратегического значения явилось проведение в жизнь Жолкиевского плана, сорвавшего замыслы Карла XII покончить с Россией в течение летней кампании 1708 г. Исходя из реального соотношения сил, русская армия некоторое время уклонялась от генерального сражения, изматывая противника арьергардными боями и создавая на пути своего отступления безжизненную зону. Постепенно накапливая силы и боевой опыт, русские войска готовились нанести решающий удар. Безуспешные попытки 30-тысячной шведской армии овладеть Полтавой указывали Петру, что время для нанесения такого удара настало.

В начале июня Петр прибыл с Дона в армию, которая располагалась на левом берегу реки Ворсклы, напротив Полтавы. Ознакомившись с обстановкой и состоянием войск противника, царь принял решение дать генеральное сражение 20 июня 1709 г. основные силы русской армии, переправившись на правый берег Ворсклы, заняли позиции в восьми километрах севернее Полтавы. Как только об этом стало известно Карлу XII, он понял, что Петр собирается устроить ему «Нарву наоборот». Поэтому, чтобы не оказаться зажатым между бастионами Полтавы и главными силами русских, король решил начать на следующий день генеральный штурм крепости Однако отчаянные попытки овладеть Полтавой, предпринятые шведами 21 и 22 июня, ничего, кроме колоссальных потерь, им не принесли. Видя, что без артиллерии Полтавой не овладеть, король приказал прекратить атаки крепости и готовиться к генеральному сражению.

Вечером 26 июля Карлу XII сообщили, что Петр ждет подхода своей 40-тысячной нерегулярной конницы, которая должна с юга и запада замкнуть кольцо окружения шведской армии. В этом случае перевес русских будет столь значительным, что они «всю армию его королевскую могут по рукам разобрать». Поэтому, желая упредить столь нежелательное развитие событий, он отдал приказ атаковать противника на рассвете.

В девятом часу утра шведы перешли в наступление, но в результате ожесточенного штыкового боя были вначале остановлены, а затем опрокинуты на всем фронте сражения. Оставив на поле боя более девяти тысяч убитых, остатки шведской армии бежали к Переволочне, где были пленены конными полками А. Д. Меншикова. Шведская армия перестала существовать. Карл XII и Мазепа укрылись в Турции, где последний, по некоторым сведениям, вскоре покончил жизнь самоубийством.

Полтавская победа предопределила победоносный для России исход Северной войны. Швеция не смогла уже оправиться от понесенного поражения. «Карл XII, — писал Ф. Энгельс, — сделал попытку вторгнуться в Россию; этим он погубил Швецию и воочию показал неприступность России»[15].