— Ах так? Но пока все дело не решится, она будет под подозрением. Я послал адвоката к черту.

— Сейчас он сидит в «Гранд-отеле», — заметила Лена.— Я его там найду.

Коммерсант ее не слышал.

— В Аброке человек под подозрением не может ждать, что обо всем постепенно забудут. В Аброке люди помнят все. Тут уж ничего не поделаешь, что вышло, то вышло. Думаю, придется мне продать свое дело и убраться отсюда. Можете об этом написать, если хотите.

— Я хочу постараться, чтобы все прояснилось.

— Папа, — взмолилась Дези.

— Пошла прочь. Я хочу остаться один.

Он отвернулся и включил радио. Передавали танцевальную музыку.

Они вернулись в комнату Дези. Лена прикинула, что бы сделал в такой ситуации Пауль Кеннет. Едва напряжение ослабело, девушка расплакалась.

— Я такая несчастная…

— Почему? Из-за этого оглашения? Ведь это просто церемония, разве вы не согласны? Держитесь за то, что у вас есть, это единственно важное.

— Да… Но ведь…

Опять слезы. Лена обняла девушку за плечи.

— Все будет в порядке. Я вам завидую. Поверьте, я серьезно.

Три испытанных советника — Сидрах, Мизах и Абденаго — ждали, когда их хозяин попросит совета.

В Священном Писании не говорится об особых личных качествах трех этих юношей. Никто из них не выступает лично, они всегда вместе, даже в пещи огненной пели псалмы в унисон, так что один голос невозможно было отличить от двух других, а когда их вынули из печи, все трое добились успеха и славы при вавилонском дворе. Никто не мог их различить.

Но три трубки, названные их именами, имели каждая свой вид и характер. Длинный и тонкий Сидрах походил на дорожный указатель, показывавший на далекую цель. Мирзах был коротким и толстым, крепким, как корень, только что вынутый их земли. Абденаго был красиво изогнут и соединял в себе некоторые качества двух первых трубок, так что его можно было сравнить с дугообразным цепным мостом между фантазией и реальностью. Они так удачно дополняли друг друга, что никто, даже сам Навуходоносор, не мог их одолеть, когда горели все трое.

После поездки в День всех святых Пауль Кеннет почти не занимался делом об убийстве в Аброке. Его интересовало, что там происходит, но не больше. Работа в школе занимала почти все время, а свободные вечера и дни он старался использовать для своего научного труда по истории городов. Он планировал вернуться к теме своих прежних научных публикаций и написать о средиземноморских городских республиках в эпоху перед их упадком и полным исчезновением. Он заметил, что отношения с Леной Атвид отнимают все больше времени, но все же они бодрят и укрепляют. О любви вообще говорить не стоило, как он убеждал сам себя.

Он был немало удивлен, когда узнал, что в убийстве обвинили Инес Викторсон. Его поверхностное разбирательство действительно вело к дому Викторсонов, но виновником он счел бы скорее коммерсанта. Поскольку для него важно было выяснить истинную картину событий, он не считал себя вправе критиковать прокурора, хотя такое решение его обескуражило.

Перерыв в процессе снова привлек его внимание. Средиземноморские городские республики отправились в долгий ящик: Аброка вытеснила Венецию из его поля зрения. Он с нетерпением ждал подробных отчетов о ходе суда, которые обещала Лена.

Отчет он получил в тот же день, как она вернулась. Весь вечер они напряженно изучали бесчисленные Ленины заметки и позволили себе лишь короткий перерыв для наспех проглоченного ужина, который они приготовили вместе. Лена изменила отношение ко всему происходящему. Пауль с удивлением заметил, как при рассказе обостряются ее чувства и с какой страстью вспоминает она отдельные события или слова. То, что она считала хорошим сюжетом для детектива, теперь стало для нее проблемой человеческой судьбы и счастья.

Ее желание, чтобы Пауль помог поскорее разгадать загадку, целиком совпадало с его собственными намерениями. Он немного скептически относился к вере в его способность творить чудеса, но нельзя сказать, чтобы она ему не льстила. Наконец он вывел из гаража «вольво» и отвез Лену домой. В кино как раз начинался второй вечерний сеанс, и движение на центральных улицах требовало полной сосредоточенности. По дороге они не обменялись ни словом, а у двери Лены распрощались неуклюже и наспех. На обратном пути голова Пауля гудела от мыслей, но отнюдь не об убийстве в Аброке.

В такие минуты хорошо призвать на помощь опытных советников. Пауль вытащил Сидраха, Мизаха и Абденаго. Им предстояло помочь ему разгадать загадку убийства, так что Пауль внимательно посмотрел на них, чтобы дать понять, что дело нешуточное.

Говорят, анализ преступления — прежде всего вопрос системы. Нужно ответить на пять вопросов, строго по порядку, не смешивать их и не перескакивать. Что в действительности произошло? Когда это произошло? Где это произошло? Почему это произошло? И наконец, кто совершил преступление?

Что произошло?

Боттмер приготовился имитировать самоубийство, обставил все. как надо, написал прощальное письмо и принял снотворное. Потом пришел кто-то другой, повесил потерявшего сознание Боттмера на толстом шнуре, взятом со склада Викторсона, а коробочку со снотворным пополнил так, чтобы она выглядела нетронутой.

Когда это произошло?

Около полуночи, точнее говоря, между половиной двенадцатого и половиной первого в ночь с 15 на 16 августа.

Где это произошло?

В номере Боттмера в гостинице фру Норстрем.

Так отвечали на вопрос представители властей, так ответил и сам Пауль, но один из ответов явно был неверен. Если все ответы верны, просто немыслимо, чтобы юная пара в соседнем номере вообще ничего не слышала. Но они действительно ничего не слышали, и если не считать, что они лгут, например, чтобы помочь фру Викторсон, то на один из вопросов — что, когда и где — нужно отвечать иначе.

Почему это произошло?

Потому, что кто-то боялся.

Так полагал прокурор, так думал и сам Пауль. Удивление, вызванное неожиданным появлением Боттмера в городе, видимо, и спровоцировало убийство. Первым следствием удивления зачастую становится испуг,.даже шок.

Кто совершил преступление?

Кто-то из приятелей коммерсанта Викторсона.

Но это не был единственно возможный ответ. Адвокат Боттмер имел контакты с множеством жителей Аброки. В качестве подозреваемых следовало принять во внимание и тех, кто не принадлежал к друзьям Викторсона. Но расследование надлежит разумно ограничить, чтобы не захлебнуться в версиях. Правда, надо быть готовым и к тому, что надежные следы придется отслеживать и за его рамками. Известные ограничения — вопрос рациональности, но Пауль чувствовал какую-то особую уверенность, что виновного прежде всего следует искать в окружении Викторсона.

Он анализировал факты, разбирал мотивы, строил и проверял разные гипотезы. Выяснил, что после долгого перерыва, занятого другими делами, он лучше ориентировался в материале, чем прежде. Его охватило вдохновение, казалось, время остановилось и ждет развязки. Прямой Сидрах, короткий и толстый Мизах, задумчиво изогнутый Абденаго так напряженно трудились, что из них просто дым валил.

Когда прозвонил будильник, Пауль проснулся и обнаружил, что под утро задремал прямо за письменным столом. Он чувствовал себя вконец разбитым и дрожал от холода, но сразу согрелся при мысли о двух важных открытиях, которые принесла бессонная ночь.

Второе важное открытие касалось аброкской загадки.