Пауль Кеннет уже во второй раз свернул с шоссе на извилистую дорогу в Аброку. По обе стороны раскинулись заснеженные поля.

Благоприятные обстоятельства и любезная помощь директора неожиданно подарили профессору Кеннету свободный день среди недели. Он отправился в путь еще в два часа накануне; рядом сидела Лена Атвид. В Аброке уже зажигали фонари, когда они добрались до города.

Слева от дороги высился Яблоневый холм с кварталом вилл, справа — здание суда, место действия предпоследнего акта драмы. Чуть дальше, где начинался подъем, при усилии и хорошем зрении можно было различить живую изгородь. За ней — новое аброкское кладбище, где разыгралась ночная сцена, спровоцированная заключениями Пауля.

Прямо перед ними появился мост через реку Сутар. Пауль притормозил, чтобы у прохожего спросить дорогу. Замерзшая река была занесена снегом.

— Можете проехать по той дороге, — сказал прохожий.

— А лед крепкий? — спросила Лена.

— Осторожнее со льдом, фрекен, — предупредил прохожий. — Снизу он подтаял и вас не выдержит, тем более у устья есть вообще открытая вода. — И с долей мрачного юмора добавил: — Правда, если собираетесь наложить на себя руки, тогда давайте!

Лена подняла стекло, Пауль нажал на газ.

Проехав по мосту, он свернул направо на узкую дорожку, которая вела вдоль реки к пристани.

Внешне Аброка все еще казалась прежним маленьким благополучным городком.

Прошла целая неделя с последнего судебного заседания по делу Инес Викторсон. Обвиняемой вынесли оправдательный приговор и выпустили на свободу. Но текст приговора еще не огласили, и неизвестно было, не подаст ли обвинение апелляцию в верховный суд, да и новое полицейское расследование пока никак не раскрутилось. В городке настал какой-то переходный период. Схватки в городском совете стихли, ибо пастыри утратили желание пасти. Все в Аброке были как-то выбиты из колеи и не могли вернуться в свой привычный ритм. Но голоса, которыми был полон город, звучали и сейчас: «Столько снега не было с двадцать девятого года… Говорю тебе, не прикасайся ко мне… Но все же это сделала она… Получше запри двери… Убийца ходит на свободе… Всего лишь день, всего лишь миг…»

Викторсон работал с прежним жаром, но ни он, ни члены семьи на людях не показывались. Пастора осудили условно, соборный капитул отстранил его на два месяца, так что службы вел викарий. Нотариус взял неделю отпуска и потихоньку исчез из города; жена осталась дома.

Через двадцать пять минут Пауль поставил машину на заднем дворе «Гранд-отеля». Для него и Лены Атвид день оказался очень длинным, но никто из них не чувствовал усталости. Пристань в устье реки, где широкая водная гладь не была скована льдом, показала им все, что они хотели. Теперь предстояло уведомить полицейские власти, чтобы они сделали последний решающий шаг.

Вскоре они встретились за ужином.

— Я позвонил местному прокурору, — сообщил Пауль, — но он в командировке и вернется только завтра к обеду. Так долго мы ждать не можем. Есть какие-нибудь предложения?

— Я знаю одного здешнего полицейского, зовут его Джо. Он симпатичный и веселый парень.

— Я знаю другого, любителя кроссвордов. Знает, что бородавки выводят ляписом.

— Он вряд ли следит за успехами косметики. Но тут наверняка есть и какой-нибудь начальник?

— Сержант, но я с ним еще не встречался. Официант, скажите, как зовут местного полицейского сержанта?

— Стромберг. Что будете пить?

— Минералку. Я ему позвоню, посмотрим, что получится. Но мне кажется, — заметил Пауль, когда официант удалился, — что сержант Стромберг не захочет иметь со мной ничего общего.

Пауль ошибался. Во время его последнего визита в полицейский участок его акции действительно упали, но с тех пор их курс все поднимался. Посвященные были осведомлены, что версию убийства выдвинул именно Пауль, а эксгумация четко подтвердила его реконструкцию драмы. К тому же Пауль не давал никаких интервью и не хвастался тем, что разгадал загадку, с которой не справилась полиция. Эта сдержанность еще больше укрепила его авторитет. Короче, когда после ужина он позвонил сержанту, то услышал, что тот хочет с ним познакомиться. Через десять минут Стромберг уже сидел с ними за столом.

Они предпочли подняться в номер Пауля, там было спокойнее. Пауль объяснил, зачем приехал. Он проследил историю убийства с самого начала до завершающего расследования, а фрекен Атвид присутствовала на судебном процессе. Материалы суда привели его к определенным выводам.

— К каким выводам? — с любопытством спросил сержант. — Полиция Аброки весьма ценит ваши заключения, херр Кеннет.

— Полагаю, я могу доказать, кто убийца.

— Ну да? — удивился Стромберг, забыв про свое достоинство. — Это невозможно! Ведь первый и последний раз вы были в нашем городе еще осенью!

— Да, — гордо подтвердила Лена Атвид, — он такой! Пауль, ты не мог бы перейти прямо к делу? Публика уже теряет терпение.

Пауль сжалился над публикой и принялся излагать свои доводы. Они касались мотива и способа совершения преступления. Сержант несколько раз его перебил.

— Как вы до этого дошли?

— Читал бумаги, — хмыкнул Пауль и стал комментировать заметки, которые разложил на столе перед собой.

— Надо же! Об этом я и не подумал.

Рассказ уже близился к концу.

— Черт меня побери! — от души выругался сержант Стромберг, вложив в эти простые слова удивление всей Аброки.

— А теперь, — продолжал Пауль, — мне нужна помощь полиции. Считаю, преступника следует задержать завтра. Можно полагать…

Сержант немного замялся.

— Прежде нужно бы поговорить с окружным прокурором. Только он может решить…

— Арестовать — это да, — подтвердил Пауль, — это дело окружного прокурора, но ведь городская полиция может задержать подозреваемого.

— Ох уж эти ваши юридические формулировки, — задумчиво протянула Лена Атвид.

— Представляю я себе все это так, — продолжал Пауль, не обращая на нее внимания. — Я проведу небольшую подготовку в надежде, что смогу разоблачить убийцу. Полиции ничего не придется делать, разве только ждать поблизости. Если вы решите, что разоблачение достаточно убедительно, вы появитесь и задержите виновного. Это все.

Видно было, что сержант борется с искушением. Участие в этой криминальной истории пока не принесло аброкской полиции славы; выяснилось только, что она спутала убийство с самоубийством. Едва ошибка обнаружилась, за дело сразу взялись власти сверху, и городскую полицию отодвинули в сторону. Стромберг вполне лояльно и по-дружески сотрудничал с коллегами из округа, но жажда реванша все еще дремала на дне его аброкской души.

— Звучит многообещающе, — протянул сержант, все еще борясь с искушением, — но уж если я знаю, как обстоит дело, то мне нужно было бы знать, и какую подготовку вы задумали. Я не могу допустить такую затею, которая могла бы стать предупреждением для виновного или при которой могли бы пострадать улики.

— Разумеется, нет, — подтвердил Пауль. — Подготовку я лично представляю так…

Сержант молча слушал.

— Рисковая игра, — заметил он, когда Пауль закончил.

— Несомненно, есть опасность неудачи, — согласился Пауль, — но и в этом случае особого вреда не будет. На такой эксперимент можно решиться, не опасаясь, что тот, кого он касается, узнает, в чем дело, и сможет устранить улики.

— Но если все пойдет по-твоему, — добавила Лена, которая поняла ситуацию, — аброкская полиция добьется такого успеха, о котором будут говорить не один год.

Патриотические побуждения сержанта победили его сомнения.

— Тогда я согласен. Если попытка не удастся, все останется между нами. Я постараюсь, чтобы за пристанью в это время присматривали. И, кроме того…

— Ну что еще?

— Вам может понадобиться кто-нибудь из полиции, вам в помощь и вообще… Я выделю человека.

«Тактичнее он просто не мог дать понять, что будет за мной присматривать»,— подумал Пауль. А вслух сказал спасибо.