Без малейших колебаний Акбар прижался к моим губам своими, дотронулся до моего языка своим, пропитанным желанием. Мы инстинктивно обнялись, но затем противный свисток объявил о приближении станции. Не желая злить наших родителей, которые могли нагрянуть в любой момент, мы решили успокоиться и привести себя в порядок. Неприятности были нам ни к чему.

Поездка в училище была восхитительной. Джип родителей Акбара сломался, и нам всем пришлось набиться в нашу машину, так как выяснилось, что направляемся мы в одно и то же место. Удача была решительно на моей стороне, для разнообразия предоставив нам неслыханное по удобству сиденье. Но как будто и этого ей было мало! Температура резко упала, и нам пришлось по пояс укутаться в одеяла. А под одеялами мы могли делать что угодно.

Наши лица оставались спокойными и равнодушными, но руки под одеялом исследовали тела друг друга. Пульсирующий твердый отросток между ног Акбара и возбуждал и пугал меня. Я боялась, что он создаст неудобство Акбару при продолжительных объятиях, если только, конечно, нет места, куда его можно аккуратно спрятать. Моя попытка успокоить его расслабляющим массажем, вместо того чтобы убрать напряжение, похоже, только все ухудшила. Но Акбар оказался очень добрым и понимающим, он настоял, чтобы я не сдавалась и продолжала свои действия.

Когда мы приехали в училище, наши родители отправились оформлять бумаги, чтобы забрать сыновей домой. Брат Акбара ехал домой только на каникулы, а мой — насовсем.

Рита, Гудда, Акбар и я ждали около мраморной беседки, увитой виноградом, усевшись на качели.

Драгоценные виноградные кисти висели так высоко, что достать до них можно было, только сильно раскачавшись. Мы с Акбаром решили попробовать. Наконец ему удалось дотянуться и сорвать сочную спелую кисть. Плоды были еще более сочными, чем помидоры на нашем уже несуществующем огороде. Каждый раз, когда мы пролетали мимо друг друга, он, дразня, протягивал виноградинки к моему рту и наблюдал, как я тянусь к ним, ловлю губами, жадно проглатываю.

Потом наступила моя очередь дразнить его. Устроив маленькую передышку, я сунула похожие на драгоценные камни виноградинки в волосы, за пояс и во впадинку между грудей. Моя игра была гораздо изощреннее: Акбар должен был сорвать виноградинки с меня в полете и не уронить ни одной на землю. Но Акбар придумал еще лучше. Он завязал себе шарфом Риты глаза, потом взял шарф у меня и попросил связать ему руки за спиной. Я осторожно раскачивала качели, а он нащупывал языком виноградинки, давил их и слизывал сок с моей кожи и одежды. Мои соски стали такими же твердыми, как ягоды, и изнывали от зависти. Я нагнулась к Акбару, надеясь выдать их за виноград и обмануть его, но тут Рита велела нам прекратить наши игры. Она увидела возвращающихся родителей.

Акбар взял последнюю виноградинку в руку и сунул в карман.

— Эта виноградинка будет символом нашей любви. Со временем она станет еще слаще: ведь ее сок превратится в вино, а может, на старости она сделается изюмом.

В эту минуту я поняла, что вино и изюм — самые прекрасные вещи на свете. Столько лет я понапрасну пыталась узнать, какое блюдо является самым лучшим, самым сладким! Сколько яств я для этого перепробовала! И вот наконец нашла то, что искала. Когда мы оба повзрослеем, придумала я, если кто-то из нас пристрастится к другому блюду — это будет страшным оскорблением. Если, конечно, Акбар окажется таким же романтиком, как я.

Увидев, что мы попали в рай, наши родители решили немного задержаться в этом благословенном месте и вкусить его радостей. Это была прекрасная возможность покрепче сдружиться с нашими новыми знакомыми и отдохнуть перед утомительным путешествием домой.

Мы сняли красивый большой дом, построенный на возвышенном месте. Он оказался достаточно просторным, и в нем хватило места для всех. Снаружи он напоминал стеклянный дворец, но когда мы выглядывали из окон, то казалось, что дом един со сказочной красотой, окружавшей его. С гор, поросших высокими соснами, падали искрящиеся потоки воды. Здесь встречались горные козлы, ягуары и тигры. Такой зеленый рай оказался более подходящим местом для любви, чем созданный руками человека огород. В этом месте нас без труда могли соблазнять и искушать сотни ветхозаветных змеев.

Едва устроившись в доме, мы отправились на прогулку. Разреженный и прохладный воздух был для нас непривычен, а аромат сосен — таким сильным, что дурманил голову.

Я знала, что должна держать себя в руках, поскольку мой чрезмерно бдительный брат решил, будто его любовь к сестре должна напоминать любовь ищейки. Эту черту его характера пребывание в военном училище не только не уменьшило, а, наоборот, усилило, к моему глубокому огорчению. Я подумала к тому же, что скорее всего так никогда и не узнаю, где же обитает его душа — в сердце или в желудке, — так как по виду моего брата нельзя было сказать, что он умирает от голода.

Тропа скоро привела нас к красивейшему парку, в котором мы нашли качели в форме лошадей. Я взобралась на лошадь, похожую на белого коня из моих детских фантазий. Потом попросила брата подтолкнуть, заранее зная, что получу решительный отказ. Это был единственный способ позволить Акбару приблизиться ко мне, не возбудив подозрений. Мой план удался на славу.

С каждым толчком Акбар обязательно проводил рукой по моей спине, посылая и меня и моего коня в сказочный полет по воображаемому миру. Мой жеребец грациозно перенес меня через сказочный поток на тенистый берег, обрызгав тонкую ткань платья. Я с ужасом обнаружила, что выгляжу в нем теперь практически обнаженной. Вода всегда производила на меня особенно сильное впечатление. Я часто вызывала в мозгу видения то спокойной водной глади, приносящей мир и покой моей душе, то бурных волн страха, то искрящихся брызг возбуждения.

Но сейчас влага была абсолютно реальной. Я действительно ощущала ее там, где мое тело соприкасалось с лошадью.

Акбар вновь возбудил меня. Он был столь же порочен, как и я.

Впечатляющая поездка на воображаемом коне закончилась после того, как дворецкий из особняка принес нам еду, и мы прекрасно перекусили на свежем воздухе. Чего только не было на нашем импровизированном столе! Ни один гурман не отказался бы от такого угощения. Сиропы, соусы и другие носители больших калорий стекали по нашим подбородкам. И мы с удовольствием пытались вернуть липкие струйки обратно в рот, облизывая затем пальцы. Чувственные круговые движения по ликующим ртам напоминали самовозбуждение в его лучшем проявлении. Глаза Акбара постоянно встречались с моими и говорили, что он испытывает такое же волнение, как и я.

Все больше и больше мне нравилось, что мои гормоны стали превращаться в плохие. И все меньше и меньше это превращение вызывало во мне чувство вины.

Ночью я лежала с открытыми глазами в гамаке и смотрела на небо. Огромная луна освещала облака, мягкий ветерок постоянно менял их сказочные очертания. Я была готова поспорить, что они напоминают людей, занимающихся неприличными делами на глазах у всего света. Мне хотелось плыть на них вместе с Акбаром и вторить их небесным шалостям.

Мое желание, наверное, телепатически передалось Акбару, и он пришел ко мне, захватив на этот раз самый чудесный из подарков — плод знаний.

— Вот возьми, — сказал он и протянул мне «Кама-сутру».

Я задрожала при одной мысли, что сейчас дотронусь до этой библии плотских утех. Но мои руки быстро и покрепче схватили книгу, не дав ей упасть на пол. Я покраснела и пообещала себе, что после изучения теории обязательно закреплю полученные сведения на практике. В предвкушении драгоценных знаний по моему телу пробежала сладостная дрожь. В этой книге находились ответы на все мои молитвы и вопросы!

Но тут я вспомнила, что завтра рано утром мы уезжаем, и посмотрела на часы. Стрелки показывали без двух минут полночь. Тогда я попросила Акбара уйти и сказала, что увидимся завтра. Он неохотно пожелал мне доброй ночи и удалился.