— Да кому он нужен? Я просто пошутила.

Ази улыбнулась всезнающей улыбкой, но ничего не сказала. Просто из вежливости, которая у нас была доведена до автоматизма.

Вечером того же дня мы с Ази, как обычно, расчесывали друг другу длинные черные волосы, вспоминая случившиеся за день события. Я специально завела разговор о мужчинах, стремясь заставить мой мозг работать в нужном направлении — ведь скоро время спать. А я решила любым путем добиться того, чтобы виденный мною юноша провел ночь в моей постели, хоть в сновидениях.

Я сидела на сине-оранжевом пуфике и смотрела в зеркало. Ази стояла у меня за спиной и обнимала меня за шею. В нас нетрудно было распознать сестер. У обеих оливкового цвета кожа, блестящие черные волосы, миндалевидные глаза, высокая грудь и таинственная, чуть шаловливая улыбка. Разными были только наши носы. Мой — побольше и с горбинкой, а у Ази — маленький и изящный. И еще у нее на переносице был шрам — яркое доказательство ее неугомонности. Много лет назад Ази упрямо отказывалась слушаться своего отца и подошла слишком близко к нему, когда он рубил дрова для костра. Острая щепка, как ракета, несущаяся к цели, угодила девочке прямо в переносицу. В этом была вся моя Ази, как магнитом притягивающая неприятности и обожающая их.

— Давай наденем наряды индийских танцовщиц, — предложила она.

— И что потом?

— Потом будем бегать по саду, как будто мы кинозвезды.

— А мы достаточно взрослые, чтобы наряжаться?

— Если кинозвезды наряжаются, то и мы можем.

— Толку-то от всего этого, если нас не увидит никто из парней! — раздраженно проговорила я, продолжая думать о Сете.

Ази проигнорировала мое замечание, впрочем, как и многие другие, когда нечего было возразить. С ней невозможно было спорить без риска для жизни, когда на нее находил кураж. И Я покорно согласилась. Мы открыли сундук, обитый свинцом, который надежно защищал блестки и сверкающие ткани, чтобы они не потускнели. Но мне казалось, что весь фокус заключается не в обивке. При чем тут свинцовая обивка? Все дело было в том, что в сундуке лежали обильные запасы нафталиновых шариков от моли. Они отпугивали не только моль, уничтожающую ткани, но и все живое.

По обыкновению я изобразила, будто падаю в обморок, после того как из открытого сундука поднялась пыль. Я закатила глаза к потолку и прижала ладонь ко лбу. Конечно, Ази знала, что я притворяюсь. Она пригрозила сунуть мне под нос нюхательную соль собственного изобретения — раздавленные нафталиновые шарики — и в который раз мигом привела меня в чувство. Ее угроза подействовала, как волшебное заклинание. Я вскочила и принялась натягивать разноцветные одежды. Наряды с нашитыми блестками и искрящимися хрусталиками отбрасывали на стены разноцветные блики. Они оживили нашу комнату, сделав ее похожей на театральную костюмерную.

Одевшись, Ази принялась уговаривать меня достать изящные нарядные шарфы из тюля.

— Мама убьет нас, если узнает, — попыталась возразить я, но кого я надеялась переубедить? Если Ази чего-то хотела, то обязательно добивалась своего.

Нарядные газовые шарфы мы превратили в вуали невест, которые прикрепили к венкам, сплетенным нами из гардений, гибискусов и листьев любимого бабушкой папоротника. Нарядившись, мы расхохотались, глядя друг на друга и не понимая, что смеемся над собой.

Ази взяла мои руки крест-накрест, то есть правой — левую и наоборот, и начала кружиться. Мы быстро набирали скорость, и скоро моя голова пошла кругом. Но в какой-то момент мне вдруг показалось, что в мире, вращавшемся вокруг, есть две пары глаз, следящих за нами. Поэтому сразу же заявила Ази, что мы должны немедленно остановиться, так как я не желаю, чтобы надо мной смеялись. Ази удивила меня тем, что послушалась, и преподала мне урок номер два: будь непреклонной, и все, даже кинозвезды, станут с тобой считаться.

Потом Ази, не говоря ни слова, посмотрела на меня особым взглядом, который означал у нас: что будем делать дальше?

Я не сдержалась и выпалила:

— Конечно же, лазить по деревьям.

— Не подумай, что я хочу испортить все веселье, но ты же знаешь, что мы не должны лазить по деревьям, после того как у нас начались месячные.

— Не понимаю, почему столько шума из-за какой-то ерунды! Подумаешь! У нас часто идет кровь из царапин и порезов, но никто не переживает из-за этого.

Видимо, я ее убедила, потому что в следующее мгновение Ази воскликнула:

— Ты собираешься стоять здесь и молоть всю эту чепуху или мы будем лазить по деревьям?!

Изящные наряды, нежная гладкая кожа, словом все, что было грешно царапать или рвать, подверглось соприкосновению с шершавой корой финиковой пальмы. Я не успела взобраться и на три фута, как нога соскользнула, и я полетела вниз, прямо в грязь. Но я так и не упала: меня подхватили сильные руки Сета. Какое унижение, какая обида!

Придя в себя, я поблагодарила Сета, не сводя глаз с его руки, которая продолжала держать мою талию, обнаженную между расшитым хрустальными шариками лифом и юбкой с блестками. Сет смутился и тут же отдернул руку, но я вовсе не хотела этого. Мой взгляд был полон сладкой истомы, а не приказа убрать ее. Вот черт! Временами я вела себя, как последняя дура. Даже созревающие помидоры, наверное, были опытнее и умнее меня. Точно, так оно и есть, поскольку помидоры выглядывали из кармана Сета.

Я расстроилась. Оказывается, похищать собирались не нас, а помидоры. Счастливые помидоры! По крайней мере, им суждено попасть в дом к Сету и вскоре быть съеденными его чувственным ртом.

Сет снова поймал мой взгляд, который на этот раз был прикован к помидорам. Он быстро вытащил один и предложил:

— Хочешь пополам?

Ну и тип! У него еще хватило наглости предложить мне то, что он стащил у меня же! Как он мог сделать такое? Я бросила взгляд на Ази, которая уже с аппетитом жевала помидор вместе с Раджем, братом Сета, и кое-как выдавила из себя:

— Конечно, хочу.

Мы смотрели друг на друга, за обе щеки уплетая вкусную мякоть с семенами, а по нашим губам и подбородкам тек красный сок. Я испытывала ощущение, будто ела запретный плод в раю.

Пиршество закончилось, когда Сет поднял руку и вытер мне подбородок. Мне захотелось облизнуть ему пальцы, но дрожь заставила остановиться, и я вновь уставилась на него. На этот раз мой взгляд не оказал на Сета устрашающего воздействия, и он продолжил делать то, что делал. Я не знала, поведали ли мои глаза ему какую-то тайну, но его пальцы пробежали от моей шеи вниз и приблизились к груди. Внутри меня все сжалось, а соски затвердели и натянули тонкую ткань. В полном смущении я обратилась в бегство, оставив Сета рядом со знающей, что делать в таких случаях, Ази. Куда исчез Радж, я не заметила.

К счастью для меня, почти сразу же начался ливень, и Ази тоже пришлось вернуться домой.

Я смотрела в окно и видела, как капли падают на пышущий жаром двор, танцуют, словно пузырьки на раскаленной докрасна сковороде, и превращаются в пар, будто души, начинающие новый жизненный цикл. Моя собственная душа тоже хотела улететь прочь, куда-нибудь подальше от того, чему я чуть не позволила произойти между моим Сетом и Ази.

Но сестра успокоила меня, провозгласив с девичьей самоуверенностью:

— Терпеть не могу этого Сета!

Ее слова оказались бальзамом для моей страдающей от любви души. Мой Сет останется моим.

Стемнело. Мы с Ази сидели в нашем укрытии на дереве и смотрели на извивавшуюся среди полей и ферм единственную в наших краях большую дорогу. Яркие звезды на небе побледнели в сравнении с тысячами ослепительных огней, которые проносились мимо нашего имения. Я знала, куда они направляются, и знала, что не к нашим соседям, которых у нас было не так уж и много. К тому же я знала, что эти близко посаженные огни принадлежат военным грузовикам. Когда-то давно я уже видела такие колонны, и чутье подсказывало, что скоро начнется война. Все знали про войну, но никто не осмеливался говорить о ней вслух. Это была запретная тема, такая же, как упоминание о смерти у постели умирающего в надежде изменить неизбежное.