В один из дней возле здания энен-льетаровской комендатуры неожиданно остановились несколько «студебеккеров» — специальный американский летучий отряд по борьбе с «ченг» и дезертирами. Пока солдаты обедали в местной интендантской столовой, размещались в отведенном для них помещении, их командир, узнав, что в городе есть русские партизаны, прикатил на сборный пункт. Это был длинный худощавый брюнет лет тридцати. Вместе с ним приехал переводчик: юркий развязный малый в чине сержанта.

— Мерке, — представился он, энергично жуя резинку, и, повернувшись к своему командиру, как бы между прочим, заметил: — А это мой шеф — капитан Тидеман!

Имея опыт общения с англичанами, в первый момент русские партизаны не очень-то обрадовались приезду гостей. Но американцы вели себя корректно. Капитан, разумеется, уже получил о русских соответствующую информацию от военного коменданта города и расспросами их не донимал.

Гостей угостили коньяком, пригласили на концерт, который давали в этот вечер самодеятельные артисты. Капитан, бывший саксофонист филадельфийского оркестра, большой любитель музыки, сразу же заинтересовался струнным оркестром. Уехали гости полные впечатлений.

Утром на сборный пункт неожиданно позвонил сержант Мерке, сообщил, что их патруль схватил двух подозрительных типов, которые выдают себя за русских партизан. Однако документов при них не оказалось.

— Если хотите видеть этих парней, — сказал он Рябову, — приезжайте, да побыстрее, пока их не пустили в расход…

К американцам, как командир комендантского взвода, должен был поехать Петриченко, но его на месте не оказалось. Пришлось отправляться лейтенанту самому. Штаб летучего отряда размещался в мрачном здании грязновато-серого цвета. В ограде стояло несколько «студебеккеров», в которых только что доставили очередную партию «ченг». В большинстве своем это были молодые парни, одетые в английскую и американскую форму, с безупречно изготовленными документами.

Едва сержант открыл дверь одной из камер и глаза Рябова начали привыкать к полумраку, как его окликнули:

— Товарищ лейтенант!

— Максимов, — удивился Рябов, — как ты сюда попал?

— Самым преглупым образом, — ответил тот улыбаясь. — Мы гуляли по городу, мой товарищ заговорил по-немецки, а в это время мимо нас проходил американский патруль. Он немедленно среагировал на этот разговор, потребовал у нас документы. Документов с собой не оказалось.

— Все ясно, — сказал Мерке, — но вам, лейтенант, придется зайти к капитану.

Они миновали длинный коридор и вошли в большую комнату. За столом сидел Тидеман. Ворот гимнастерки его был расстегнут, небритое лицо после бессонной ночи выглядело усталым. Напротив него развалился в кресле какой-то тип, одетый в американскую форму: нога заброшена на ногу, в зубах сигарета. Капитан вел допрос…

Если бы Рябов не видел собственными глазами только что доставленных диверсантов и позади этого типа не стоял солдат с автоматом в руках, он бы, наверное, подумал, что Тидеман беседует с одним из своих сослуживцев. Во всяком случае, человек, сидящий передним, ничем не отличался от военнослужащих американской армии. Заметив лейтенанта, Тидеман в знак приветствия устало кивнул ему головой, указал на стул, а сам продолжал допрос по-английски. Сержант Мерке переводил:

— Обер-лейтенант Хорст, вы говорите, что у вас автомастерская?

— Да, — небрежно подтвердил тот.

Некоторое время капитан молча рассматривал немца. Затем спросил:

— Как вы думаете, сколько еще продлится война?

— Думаю, недолго, несколько недель…

— Вот как!

— У вас большое превосходство в технике и людях, — пояснил Хорст, — к тому же мы ждем вас…

— Это почему же? — удивился капитан.

— А потому, что вы поможете нам встать на ноги…

— По-вашему, для этого американцы и начали войну с вами?

— Не только для этого, — нагло продолжал обер, — а еще и для того, чтобы русские не проглотили нас…

— Вот как! — еще больше удивился капитан. — В таком случае зачем вы пошли на них войной?

— Это была ошибка.

— А вы лично это давно поняли?

— После Сталинграда…

— Судя по всему, Хорст, вы неглупый человек. В таком случае, почему приняли участие в операции «Кондор»?

— Это приказ! Кроме того, я хотел скорее оказаться у вас в плену…

— Чтобы вас тут же расстреляли?

— Пленных не расстреливают…

— Вы слишком самоуверенны, Хорст, — проворчал капитан и кивнул солдату. — Увести его, а там посмотрим.

Повернувшись к Рябову, спросил:

— Ну как, лейтенант, признал своих парней?

— Да!

— Забирай!

Он нажал клавишу своего настольного микрофона, собираясь вызвать секретаршу, но передумал.

— Сержант, принеси бутылку мозельского. Сержант вышел и тут же вернулся назад с подносом в руках, на котором стояли бутылка «Трабен-Трабахер» и три рюмки.

— Ты извини, лейтенант, — продолжал капитан устало. — Я как порядочный сосед давно должен был пригласить тебя в гости, но этим бандитам нет конца — просто какой-то кошмар…

Глотнув вина, мрачно заметил:

— Не буду скрывать, что до последнего времени наступление немцев шло успешно. Если так будет продолжаться и впредь, они отрежут Антверпен, а это, сам понимаешь, грозит серьезными неприятностями. Война может затянуться, немцы грозятся, что у них в запасе еще есть «Фау-3» и «Фау-4», и тогда англичанам совсем несдобровать.

Рябов внимательно смотрел на капитана, соображая, что это — реальная опасность, и в самом деле, немцы так прижали англичан и американцев, что им нечем дыхнуть, или просто-напросто капитан паникует? Ясно было одно: капитан делился своими сомнениями не случайно. Видимо, в подобной ситуации он оказался впервые и ему хотелось услышать на этот счет мнение человека, который кое-что повидал. Но прежде чем Рябов успел что-либо сказать, мимо окон здания, в котором они находились, проскочил «джип». Через минуту дверь кабинета с шумом распахнулась, в нее стремительно вошел офицер связи, и, даже не поприветствовав сидящих, громко сказал:

— Вы слышали новость? Русские начали новое наступление на Восточном фронте!

Только тут вошедший обратил внимание на Рябова и некоторое время смотрел на него растерянно. Заметив это, капитан улыбнулся.

— Познакомьтесь… Русский офицер!

— О! — удивленно протянул приезжий. — Очень рад, Коульман.

— Так ты говоришь, что русские перешли в наступление? — переспросил Тидеман.

— Да, говорят, оно началось раньше, чем планировалось, — ответил приехавший.

— Ну тогда немцам крышка!

Рябов стал прощаться. Это была его последняя встреча с американцами. Вскоре обстановка на Западном фронте начала нормализовываться, и летучий отряд американской армии покинул Энен-Льетар.

Весна сорок пятого года была богата всевозможными событиями. В апреле Советская Армия начала наступление на Берлин и взяла его в кольцо. А двадцать пятого апреля советские войска встретились с американцами в районе Торгау на Эльбе. И вот наступил самый большой день — День Победы!

Накануне Рябов — его назначили начальником сборного пункта советских партизан — был в командировке. На сборный пункт вернулся уже поздно вечером. По коридору прохаживался дежурный. В одной из комнат громко хлопали костяшками играющие в домино. В углу, уткнувшись в книгу, сидел Коваленко.