Гумилькундский раджа часто бывал у своего отца, и таким образом его сын познакомился в ранней молодости с дочерью сводного брата своего отца, в то время хорошенькой шести-семилетней девочкой, впоследствии м-с Грегори. Десять лет спустя, когда она вернулась из Англии, окончив свое воспитание, и когда умер дед, ее семья разошлась с семьей брата. Но, несмотря на это, молодые люди виделись и полюбили друг друга.

Полковник Брэсебридж служил в пограничном отряде. Молодая девушка, лишившись матери, была предоставлена самой себе. Она согласилась на тайный брак со своим двоюродным братом, ставшим между тем раджой Гумилькунда, но почти тотчас после своего брака, испугавшись общественного мнения, вернулась к отцу в его отдаленное место служения. Девушка призналась ему в своей вине и умоляла позволить публично отпраздновать свадьбу. Полковник Брэсебридж был из тех англичан, которые смотрят как на унижение на малейшую примесь туземной крови. Он объявил дочери, что брак ее недействителен, потому что он был совершен без родительского согласия и без соблюдения всех формальностей. Полковник запретил дочери когда-либо видеться с двоюродным братом.

Девушка долго сопротивлялась. Но ей было всего шестнадцать лет. По настоянию отца она написала радже письмо, полное упреков в том, что он употребил во зло ее неопытность, и объявила, что между ними все кончено. Вскоре после этого она вышла замуж за капитана Грегори, знавшего ее историю и сумевшего завоевать ее расположение. Очень немногие знали, что сын, родившийся от первого брака и названный матерью Томом, в надежде, что она сделает из него англичанина с головы до ног, не был действительно сыном капитана Грегори.

Первым ощущением раджи после пробуждения был восторг при мысли, что Грэс находилась под кровлей его дома. Это государство, этот город, этот дворец были его законным наследством. Отец его, великий человек, до сих пор составлявший для Тома загадку, приготовил для него будущность. Но какие соображения заставили его воспитывать своего наследника вдали от себя, в Англии? Эту тайну, за разъяснение которой Том готов был отдать многое, раджа унес с собой в могилу.

Мысли роились в голове юноши, когда вошел Хусани в роскошном ослепительно-белом наряде, в тюрбане светло-золотистого цвета, украшенном сияющей брильянтовой звездой.

— Какая роскошь, Хусани! Ты больше похож на раджу, чем я!

— Господин должен помнить, что мы уже не в джунглях, — отвечал Хусани, и его красивое лицо вспыхнуло от радости.

До самого вечера у раджи не было ни минуты свободной. Молодой человек объявил народу, что внутренний голос не обманул его. Он был действительно сын Биражэ Пирта Рая и его прямым наследником. Толпа почувствовала, без сомнения, что установилось общение между нею и этим красивым молодым человеком, обращавшимся к ней с речью, в которой слышалась радость, что он навек связан со своим народом. Люди встретили его слова криками радости. После этого раджа объявил, что переходит к делам, и два часа разбирал споры, с которыми к нему обращались, а затем обошел город, осматривая сделанные в его отсутствие работы. Солнце уже село, когда молодой человек вернулся во дворец. Хусани передал ему от имени англичан приглашение на ужин. Полчаса спустя Том поднимался по мраморной лестнице в большую залу зенапа — женской половины, где разместились гостьи.

На ужине присутствовали также Грэс, английский резидент и несколько знатных индусов, заботившихся об англичанках во время отсутствия раджи. После Том попросил Грэс присутствовать на приеме, и, угадывая его желание, она согласилась. Девушка словно боялась одиночества. Она хотела встать, но ей сделалось дурно. Слезы досады навернулись на глаза. Но тотчас раджа, Баль-Нарин, Хусани и Ганес окружили ее диван и подняли его, как перышко. Они перенесли молодую англичанку в приемную и поместили в беседку из пальм и папоротников, откуда она могла видеть всех входивших. Для каждого, кто подходил к ней с выражением радости по поводу ее спасения, у девушки находилось несколько простых слов благодарности. Раджа не отходил от Грэс, которая смотрела на него с доверчивой, грустной улыбкой.

— Вы слишком добры ко мне! — шептала она.

— Слишком добр! — воскликнул раджа. — О, Грэс, если бы вы знали…

Не смея закончить, он отошел, оставив подле нее м-с Листер.

С этого времени дни протекали однообразно. Каждое утро раджа завтракал со своей «семьей», как он говорил. День уходил на занятия делами и учение. Молодой раджа делал в политике, религии и философии индусов, в знании их жизни и понимании духа успехи, удивлявшие его самого. После заката он возвращался к своим друзьям. Грэс присутствовала на обедах в большой зале. Когда же она не могла выходить, то посылала Тому, большей частью через Аглаю, несколько приветливых слов, и проходил редкий день, чтобы они не видались. Впоследствии Том вспоминал об этих днях как о самом счастливом времени своей жизни.

Но мало-помалу глухое горе, необъяснимое чувство тревоги нарушило его покой. Почему силы Грэс не восстанавливались? Каждый день он видел ту же бледность, ту же терпеливую улыбку, те же грустные глаза. Но это было еще не все. Он и другие часто чувствовали, что словно облако отделяет их от нее, что ее душу окутывает непроницаемое покрывало.

— Грэс стала совсем другая. Я не знаю, что с ней делать. Хорошо бы, если бы мать ее приехала, — сказала однажды Люси в ответ на вопросы Тома. — Я не могу ничего сделать. Ею надо заняться.

— Не слушайте Люси, — вмешалась м-с Листер. — Она не знает, что жизненные испытания требуют для излечения много времени, иногда целые годы…

Рыдания не дали ей закончить.

— Да, я знаю, — отвечала Люси с раскаянием, — но вы, дорогая м-с Листер, выстрадали больше всех нас, а между тем в вас нет этих странностей…

— Я гораздо старше Грэс и, кажется, обладаю стойким характером, свойственным ирландцам. Оставьте меня на минуту с раджой.

— Скажите мне, что делать! — в отчаянии воскликнул Том. — Не послать ли за английским доктором в Агру?

— Я боюсь, что доктор не поможет ей. Ее болезнь не из тех, которые вылечиваются. У нее есть что-то тяжелое на сердце. Мы узнаем это, когда приедет ее мать.

Том предложил британской армии, двигавшейся к северу на освобождение Лукно, корпус пионеров и проводников, отборных людей, одинаково хорошо владеющих саблей и лопатой.

В этот день отряд должен был выступить в Аллагабад — сборное место войск. На рассвете раджа произвел выступающим смотр и верхом проводил их до границы своего маленького государства.

Было уже поздно, когда он вернулся во дворец. Здесь его ждала важная новость: м-с Эльтон приехала; она, вероятно, въехала в ворота, противоположные тем, из которых он выступил со своими солдатами. С нею приехала одна из дочерей и капитан Листон. Хусани сказал, что от леди Эльтон принесли радже записку. В ней леди Эльтон говорила, что виделась с Грэс, и горячо благодарила Тома за его расположение. Трикси приехала с ней, так как генерал ни за что не хотел отпустить супругу одну. Она выражала надежду завтра увидаться с хозяином. Раджа поспешно набросал несколько слов, прося свидания наедине пораньше в садовом павильоне. Ночь показалась бесконечной в череде беспокойных, странных снов. Еще солнце не взошло, а Том уже вышел в сад. Это утро навсегда запечатлелось в его памяти. Красота и спокойствие природы несколько успокоили возбуждение молодого раджи. Инстинктивно он направился к аллее, которая вела к женской половине. Едва Том вступил в нее, как увидал на другом конце женщину в длинной серой накидке. Молодой человек ускорил было шаг, но затем остановился. То не могла быть леди Эльтон. И не одна бледность и худоба поразили его, но выражение такого же отчаяния, как то, которое снедало его собственное сердце. Он бросился к женщине и обхватил ее своими сильными руками.

— Я не знал, что вы так больны! — воскликнул раджа. — Почему вы не писали мне об этом в ваших письмах?