День уже клонился к вечеру, когда бунтовщики окружили форт, крича англичанам, чтобы они сдавались. Ответом был ружейный залп, и они отступили врассыпную. Ужасная ночь тянулась медленно. Женщины старались уснуть, мужчины не ложились. На заре двое переодетых евразиан решились выйти из форта, чтобы отправиться за помощью. Но Не успели они отойти за линию укреплений, как пали мертвые. Скоро осажденные услыхали, что подвозят пушки, чтобы пробить брешь. Но между ними были замечательные стрелки, они дали такой дружный отпор артиллерии, что та отказалась от дальнейших попыток. Но, увы, голод и жажда — самые ужасные враги. К тому же не верилось, чтобы принцесса, всегда такая приветливая и только на минуту введенная в заблуждение дурными советами, решилась на убийство своих друзей-англичан. Ввиду этого три офицера решились отправиться парламентерами для переговоров о сдаче. Они не вернулись.

— На что мне эти поросята? — сказала вдова раджи, когда к ней привели их.

Эти слова были приговором. Несколько минут спустя парламентеров задушили перед дверью дворца. Осажденные снова собрали совет. При экономии припасов могло хватить на три дня. Надеялись, что за это время слух об их положении распространится и им пришлют помощь, а пока решили сопротивляться.

Настало утро третьего дня. Люди едва стояли на ногах от утомления и страха. Дети плакали от жажды, так как воды уже не было. Женщины впали в отчаяние. На восходе солнца вторичная атака была отбита. Тогда принцесса послала к несчастным предложение сдать форт, обещая под этим условием всем свободный пропуск. Снова собрали совет. Самые мужественные стояли за дальнейшее сопротивление, даже в том случае, если б не было надежд на помощь. Лучше умереть на своем посту, чем попасть в руки жестокого и коварного врага. К несчастью, из пятидесяти человек осажденных большинство состояло из женщин, детей и людей нерешительных. В предложении принцессы они видели единственный возможный исход. Было решено сложить оружие, и отряд телохранителей принцессы вошел в форт.

В тот же день, несколько позже, два всадника въехали в пределы Янси и остановились в деревне, где у одного из них были знакомые. Последние советовали им не ехать дальше, говоря, что в городе ожидают необыкновенных событий. Несмотря на это, всадники въехали в небольшую рощу около города, где сошли с измученных лошадей, чтобы дать им оправиться. Они не выпускали поводьев из рук, готовясь вскочить в седло при первой тревоге, как вдруг до них донесся гул, похожий на раскат грома, и один из них, господин, сказал:

— Мы опоздали. Началось!

— Да, ваше сиятельство, нам остается только вернуться к себе.

— Поезжай, Субдул. Мне необходимо побывать в Янси и узнать, что там делается.

— Это неблагоразумно, господин. Вы никого не спасете, а рискуете собственной жизнью, драгоценной для вашего народа.

— Слушай! В этом городе есть девочка, которая любит меня и надеется на меня. Всю эту ночь, во сне и наяву, она не отходила от меня, и это не воображение: я чувствую, что она зовет меня. Я должен спасти свою маленькую Аглаю. Ты же — другое дело, вернись в Гумилькунд.

— Неужели его сиятельство думает, что я оставлю его одного? — спросил Субдул грустно. — Вы знаете, что я могу сделать. Положитесь на меня, и я сумею провести вас в город.

Он уехал. Том ждал терпеливо более часу его возвращения. Субдул вернулся только к ночи, и в первую минуту его господин не узнал его.

— Я переоделся в платье телохранителя принцессы, ваше сиятельство. Он был пьян и весь покрыт кровью ваших соотечественников. Я его убил и раздел.

Том содрогнулся. Оба поехали, стараясь держаться как можно ближе к деревьям и стенам. От форта Стар их отделяла равнина Мэдан. Субдул, рассчитывая на свой наряд, поехал на разведку. Том спрятался за развалины какого-то здания. Из города доносились шум и крики, видны были густые облака дыма, прорезываемые огненными языками. Том с трудом сдерживал себя: ему страстно хотелось броситься в этот ад. Субдул между тем наткнулся на месте бывших английских казарм на двух сипаев, искавших с фонарем золото и драгоценности, оставшиеся после феринджи. Он сказал им, что в темноте сбился с дороги, и спросил, где найти товарищей.

— Они стерегут сокровища феринджи. Наша принцесса завладела ими, но мы надеемся, что и на нашу долю кое-что перепадет.

— Всех феринджи убили?

— До последнего: не осталось в живых ни мужчин, ни женщин, ни детей! Неверные заперлись в форте и стали стрелять в сынов пророка. Наша мать, вдова нашего раджи, обещала им помилование, если они сдадутся. Они поверили ее слову и вышли. Тогда мы связали их и отвели в Иокан-Баг и там покончили со всеми пятьюдесятью. Женщины молили о пощаде, и мы не сразу убивали их, чтоб послушать, как они кричат. Однако нас торопили. Вон их тела валяются там: мы отдаем их в добычу коршунам и шакалам. Да погибнут так все враги пророка!

Товарищ говорившего одобрительно повторил это восклицание.

— Брат — военный человек, — сказал Субдул. — Я же был у отца в деревне и ничего не знаю. Не скажете ли вы мне, где этот сад? У меня был враг-феринджи, и мне хочется увидеть его труп.

Сипай указал пальцем на противоположный край равнины.

— Там есть развалины мечети. Отцы демонов, с которыми мы свели счеты, осквернили ее. С тех пор она не отстраивалась.

— Знаю, — отвечал Субдул.

Он пустил коня в галоп и, отыскав своего господина, передал ему все слышанное.

Том был возмущен:

— Скоты! Мне следовало прийти сюда с войском. Но теперь поздно! Пойдем искать девочку. Аглая не умерла — я чувствую это. Ты не боишься зайти в сад со мной?

— Я провожу вас туда, ваше сиятельство, это близко.

Сад находился в нескольких шагах от развалин, за которыми они скрывались, и представлял собой пространство, обнесенное стеной, засаженное деревьями и цветами; в середине его стояла беседка, куда иногда заходила вдова раджи. Двери были открыты, и нигде — никого. Убийцы, окончив дело, ушли. Том придержал лошадь и стал впотьмах обшаривать землю, прислушиваясь и надеясь, что какая-нибудь жертва избежала всеобщего избиения. Пронзительный долгий крик пронесся среди тишины, за ним последовали другие, и по равнине пронесся порыв ветра. Том в ужасе остановился. Субдул зажег факел, сделанный из ветвей, и поднял его над головой. Под деревьями раздался топот и другой крик, замерший вдали.

— Звери чувствуют запах крови. Это шакалы. Смотрите, господин, смотрите!

Они достигли открытого места. Субдул потрясал своим факелом. Произошло невообразимое смятение: целая стая гигантских птиц затмила небо. Под группой деревьев виднелась темная масса.

— Господин желает взглянуть поближе? Вот они! Подумаем о себе и уедем скорее!

— А если кто-нибудь еще жив?

— Невозможно: демоны работают чисто.

— Но девочка? Надо ее найти.

— Послушайте — что это такое?

Из розовых кустов донесся приятный, свежий детский голосок. Том бросил вожжи Субдулу и стал вглядываться в темноту. Он разглядел неясную белую фигуру. Кто мог это быть? Вероятно, беглянка, служанка-индуска, от которой удастся, может быть, кое-что узнать. Он не решался подойти, боясь испугать ее. Но тот же голос запел английский гимн. Том сделал невольное движение вперед. До него донесся испуганный шепот:

— Тс-с! Тс-с, маленькая мисс. Здесь кто-то есть!

— Том сказал, что приедет, — отвечал детский голос.

Бедная индуска схватила ребенка на руки, чтобы бежать, как вдруг ее удержала чья-то рука, и голос, который она узнала, несмотря на страх, назвал ее по имени.

В следующее мгновение Аглая повисла на шее своего друга, который успокаивал ее самыми нежными ласками. Они нашли Субдула. Том взял девочку, а айя села на лошадь позади конюха. Никто не встретился им: солдаты были заняты грабежом и поджиганием домов европейцев. Аглая дремала на руках у Тома.

Айя наконец рассказала, как все было. Предвидя, что случится, она не хотела вести девочку в форт, но спряталась с ней в этом заброшенном саду и кое-чем кормила ребенка. Они были там, когда привели связанных англичан. К счастью, девочка спала. Сумбатен не смела взглянуть. Она слышала крики, но скоро все смолкло, и солдаты ушли.