В этот миг Хоген стал просветленным.

Ничего не было сказано.

Ничего и нельзя сказать. Хоген был совершенно безмолвным. Соединились две вещи, и случилось чудо.

Во-первых, он был невинным, и он осознавал свою невинность. Во-вторых, он пришел в философию, но когда Джизо сказал ему, что буддизм - это не философия, а подлинное переживание, актуализация... Должно быть, редко найдется такой ребенок, как Хоген, который скажет: «Если буддизм - это не философия, то я отказываюсь от всей философии, от всех слов. Я остаюсь наедине со своим неведением».

Джизо сказал: «Прекрасно. Ты пришел в конечную точку, если теперь объясняешь буддизм».

Но как сказать что-либо, когда вы отказались от слов, когда вы отказались от философии, когда вы отказались от самого ума? Теперь вы не можете даже сказать: «Я не знаю», поскольку будете использовать в этом случае слова.

Джизо был совершенно безмолвным. В этом безмолвии Хоген стал просветленным.

Вы пребываете в себе, когда нет слов и ума.

Когда у вас нет слов и ума, вы понимаете высший источник своего существа. Достигнув источника, вы уже не можете потерять его. Если начинаете осознавать его, он остается с вами все стуки напролет: в жизни, в смерти, как подводный ток вибрации и танцующего сознания. Это ваша реальность и реальность всего существования. Разные волны, разные волновые ритмы, разные вибрации, но все - это только вибрация сознания.

Мусо написал:

Много раз горы становились

То зелеными, то желтыми -

Так непостоянна земля!

В твоих глазах пыль,

Тройственный мир узок.

В уме ничего нет,

Твое кресло достаточно широкое.

Дзен использует странные пути объяснения, потому что обычные пути испорчены тем, что их используют для обычных явлений, товаров в миру.

В уме ничего нет, твое кресло достаточно широкое - на самом деле, все существование есть ваше кресло. Именно ваш ум так сильно уменьшает вас и ограничивает, он делает вас рабами. Если ума нет, вы просто начинаете расширяться, распространяться, и это расширение считается самым экстатическим переживанием. Дэйто написал:

Наконец, я разрушил

Препятствие Анмона!

Аммон был одним из знаменитых мастеров, он постоянно называл ум препятствием. Дэйто был учеником Анмона.

Наконец, я разрушил препятствие Анмона! Повсюду выход...

Исчезли все двери и все стены. Стала доступной вся вселенная.

... Восток, запал, север, юг.

Внутри по утрам, вовне по вечерам,

Ни хозяин, ни гость.

Каждый мой шаг поднимает легкий ветер.

Все исчезло, пропала всякая двойственность. Самое большее, каждый мой шаг поднимает легкий ветер.

В этом безмолвии не поднимается даже этот легкий ветер.

Маниша задала вопрос:

Правла ли, что нет ни правильного, ни неправильного ответа, а есть только уместная и неуместная реакция?

Маниша, нет ни правильного, ни неправильного ответа, а также нет ни уместной, ни неуместной реакции. Поскольку даже уместное и неуместное будет порождать разграничение двойственности.

Есть только спонтанность, в которой нечего определять как правильное или неправильное.

Есть только спонтанность.

Вы влюбляетесь; вы не можете сказать, почему, вы не можете показать причину. Вы не можете ничего логично объяснять, вы можете только пожимать плечами. Вы скажете: «Я не могу сказать почему - все просто произошло».

То, что просто происходит, - это самое прекрасное, самое благодатное. Нет вопроса двойственности.

В этом трудность, Маниша. Ты можешь избавиться от одной двойственности, но ум тотчас же снабжает тебя еще одной двойственностью. Эта двойственность лучше, совершеннее, и уже труднее выяснить, что это двойственность.

Вы поняли, что нет ни неправильного, ни правильного, но, возможно, есть уместная и неуместная реакция. Нет. Есть только спонтанный ответ, ни уместный, ни неуместный. Этот ответ просто спонтанен, в нем нет качества и суждения.

По этой причине пробужденные люди постоянно настаивают на том, что судить нельзя, поскольку суждение порождает двойственность. Если вы не судите, вы расслабляетесь, и вам уютно в себе. Суждение привносит ум несмотря на то, считаете вы его уместным или неуместным. Ум вошел в вас через заднюю дверь. Вы вытолкнули его из передней двери, потому что он без конца твердил: «Это правильно, а то неправильно». Он вошел через заднюю дверь, более совершенный, и он продает товар получше, ведь ум - это очень хороший торговец. Теперь ум говорит: «Подумай в терминах местного и неуместного». Но это все та же игра в разделение вещей.

Существование едино, оно просто есть.

Осознать эту самость значит осознать высшую свободу от ума и его двойственностей.

Прежде чем мы войдем в эту самость, мы немного посмеемся - уместно или неуместно, - это нам необходимо. Смех никому не повредит. Он разбудит многих тех, кто к этому времени уже уснул. Мне нужно позаботиться о спящих, прежде чем они начнут храпеть!

Кельвин Дуфус, двоюродный брат Ковальского, сидит в ночном клубе. На сцене чревовещатель и его кукла развлекают публику анекдотами о поляках. Наконец, Кельвин встает с места.

Он кричит:

- Мне надоели эти ваши анекдоты о поляках! С чего вы решили, что все мы такие тупицы?

- Сэр, прошу вас, успокойтесь, - отвечает чревовещатель. - Это всего лишь анекдоты. Я ни разу не встречал поляка без чувства юмора.

- Я не с вами разговариваю, - орет Дуфус, - а с тем придурком на вашем колене!

В Голливуде проходит шумный процесс развода. Хорас Крингкок излагает свой взгляд на отношения с женой.

- Так, так, - говорит его адвокат, - если я правильно вас понимаю, каждый вечер, возвращаясь с работы, вы обнаруживали в шкафу очередного обнаженного мужчину.

- Вы верно это понимаете, - отвечает Хорас.

- И разумеется, - продолжает адвокат, - это породило в вас сомнения, умственное страдание и сердечную муку. Я прав?

- Конечно! - кричит Хорас. - Я никогда не мог отыскать ни единого крючка, куда я мог бы повесить свое пальто!

Папа Римский путешествует по Южной Америке. Он едет на своем папамобиле и вдруг видит, как два белых мужчины тянут из реки негра при помощи веревки.

Папа направляет свой папамобиль к кромке воды и выпрыгивает обниматься с этими белыми ребятами.

- Молодцы! - кричит папа Римский. - Вы полностью восстановили мою веру в народ ЮАР, когда мужественно спасли тонувшего чернокожего мужчину.

С этими словами Папа бросается ниц и целует болото, потом влетает в папамобиль и уезжает.

- Кто это был? - задает вопрос один белый парень.

- Ну как же! Это Папа Римский! - объясняет другой белый парень. - Он знает все обо всем.

- Может быть, он и знает обо всем на свете, - замечает первый белый парень, сталкивая негра в реку, - но он ничего не знает о том, как надо охотиться на крокодилов!

(Анекдот с игрой слов - Прим. переводчика)

Ковальский вдрызг пьян, он едет в поезде в одном купе со святым отцом Блессбутом.

- Что почитываем, святой отец? - спрашивает Ковальский.

- Библию, сын мой, - вздыхает священник. На отца Блессбута несет перегаром изо рта Ковальского. Священник продолжает:

- В данную минуту я читаю прекрасную историю о Самсоне. Он был самым сильным человеком в мире. Однажды он работал в поле им увидел, как по склону холма шли пять тысяч филистимлян. Самсон взял челюсть осла (jawbone of an ass) и обратил в бегство пятьсот филистимлян. А затем он развернул и остальных.

Ковальский под большим впечатлением. В этот вечер он передает рассказ священника приятелям.

- Я обязательно куплю Библию, - объявляет Ковальский.

- Вот это да! - изумляется Нурдский. - Да на кой она тебе?

- Понимаешь, - объясняет Ковальский, - этот священник рассказал мне замечательный анекдот. Был на свете один крутой парень, звали его Симпсон. Вот как-то вышел он из сада и видит, что по холму бегут пятьдесят тысяч филиппинцев. И тут Симпсон нападает на них. У него в руках кость из задницы еврея (assbone of a Jew). Симеон убивает пять тысяч филиппинцев одной рукой, а потом давит и остальных!