Фрейд. Да.

Госпожа Кёртнер. Тогда извините меня. Я чувствую, что нервы мои сдают, и мне не хотелось бы выставлять это напоказ. Я вернусь на рассвете.

Она уходит, и Фрейд не пытается ее удерживать. Мы следуем за ней в ее комнату. Она садится на стул перед своим туалетным столиком и вдруг теряет самообладание, роняет голову на руки и рыдает.

Комната маленькой Матильды Фрейд.

Она в одиночестве спокойно играет с куклой, сидя на деревянном стуль­чике Неожиданно она вздрагивает: ей послышались шаги. Похоже, ей страшно.

(Звук шагов в коридоре.)

Дверь приоткрывается; она смотрит. Так как дверь открывается внутрь, мы не видим того, что видит она. Но по испуганным глазам маленькой девочки мы догадываемся, что речь идет о каком-то жутком зрелище. Дверь приоткрывается пошире: появляется Фрейд. Он ласково, слащаво улыбается, но в его глазах маниакальная неподвижность, которую в подобной ситуации обнаруживают извращенцы. Контраст между улыб­кой и глазами обезображивает его лицо.

Маленькая Матильда встает. Оцепенев и побледнев, она стоит, прижи­мая к груди куклу.

Крадучись, он подбирается к ней.

Фрейд (сюсюкающим голосом). Как ты выросла! Здравствуй, женушка моя. Помнишь, когда ты была маленькой, ты говорила: я поженюсь с папой? Ну вот, Матильда, мы сейчас поженимся. Сейчас поженимся! (Она хочет убежать, но он резко хватает ее за руку. Грубым голосом.) Ты – моя жена и моя дочь, у меня все права на тебя.

Фрейд прижимает ее к себе. В этот момент раздается иронический смех, который до этого едва слышался. (Смех Фрейда за кадром.)

Это смех Фрейда, но тот Фрейд, жестокий и грубый, которого мы видим на экране, не смеется.

(Смех все громче.)

На этом изображение исчезает. И мы снова оказываемся в комнате Сесили, Фрейд смеется во сне.

Но почти сразу этот смех будит его. Он выпрямляется, открывает глаза, осматривается и, в конце концов, приходит в себя.

У него раскованный, почти веселый вид. Мы еще ни разу не видели этого лица одновременно спокойным и смелым. Убедившись, что Сесили тихо спит, он устремляет свой взгляд на стену. На губах его блуждает смутная улыбка, а мы слышим за кадром, как Фрейд излагает свои мысли.

Голос Фрейда за кадром. Итак! Неужели у меня возник­ло желание совратить мою бедняжку Матильду? (Убежденно). Конечно, нет. Однако этот сон скрывает желание. Какое? (Не­много подумав.) Если во мне живет желание обладать моей дочерью, значит, оно присуще всем отцам. Мне снилось, что я совершаю эту сексуальную агрессию, потому что я хотел, чтобы моя теория оказалась верной. Но она ошибочна. Явно ошибочна.

Он встает и подходит к окну; совсем бледный свет предвещает близкий рассвет. Задумавшись, Фрейд какое-то время стоит, прижавшись лбом к стеклу.

Фрейд. Я хотел опорочить своего отца. Унизить его. (Порыви­сто.) Ну а тринадцать случаев? Значит, женщины лгали… Почему? (Он поворачивается к Сесили, которая спокойно спит.) По­тому что они лелеяли бессознательное желание. Им хотелось бы, чтобы оно осуществилось. Сесили в самом раннем детстве была влюблена в своего отца… (Почти со злостью.) А я в кого? (Пау­за.) Была эта поездка… эта поездка…

Ночь, сорок лет назад.

Старенький железнодорожный вагон, битком набитый пассажирами.

Якоб Фрейд, еще довольно молодой, сидит рядом с госпожой Фрейд, которая держит на коленях ребенка двух лет (Зигмунда). Поезд прохо­дит мимо металлургического завода. В ночи видны красные всполохи. Спящий ребенок просыпается и кричит. Дремлющие пассажиры резко открывают глаза.

Госпожа Фрейд. Зигмунд! Маленький мой! Тише!

Увидев мать, ребенок начинает гладить ее своей ручонкой по шее и под бородку и, довольный, снова засыпает.

Поезд въезжает в вокзал. Останавливается. Пассажиры встают, доста­ют из багажных сеток чемоданы. Перед стойкой отеля: полусонный портье снимает с табло два ключа

Якоб. Комнаты на двоих нет?

Портье отрицательно качает головой.

Якоб (обращаясь к жене). Займи с малышом большую комна­ту, а я устроюсь в мансарде.

Чуть позже.

Ребенок, которого сморила усталость, уже спит в кровати маленького гостиничного номера. Мы рядом с ним, у изголовья, и видим, как перед туалетным столиком раздевается госпожа Фрейд.

Отель рядом с вокзалом: слышится пыхтение паровозов, и вдруг громкий свисток, который будит ребенка.

Ребенок открыл глаза, и мы почти его глазами видим в полутьме, как высокая, прекрасно сложенная женщина сбрасывает нижнее белье и, оставшись обнаженной, намыливает лицо, плечи и шею. Потом надевает ночную рубашку.

В дверь стучат.

Она набрасывает халат.

Госпожа Фрейд (шепотом). Кто там?

Она открывает дверь. Появляется Якоб.

Его волнует красота жены.

Голос Якоба за кадром. Как ты прекрасна! Ты любишь меня?

Госпожа Фрейд. Да.

Якоб (властным тоном, который совсем ему не свойствен и объясняется возникшим желанием). Ты моя?

Госпожа Фрейд. Да.

Якоб. Пошли! Моя комната рядом.

Госпожа Фрейд. Я не могу оставить малыша одного.

Якоб. Какого малыша? (Поворачивается к маленькому Фрейду, который мгновенно закрывает глаза.) Он спит. (Не­терпеливо торопит ее.) Иди ко мне! Ненадолго! Иди!

Они уходят, тихо прикрыв дверь.

И тут ребенок открывает глазки, машет ручонками и кричит.

Голос Сесили за кадром (заглушая вопли ребенка). Доктор! Доктор!

Кадр исчезает. В комнате Сесили. Она проснулась и тревожно смотрит на Фрейда.

Сесили. О чем вы думаете?

Фрейд. О своем прошлом.

Сесили. Я хотела убить свою мать?

Фрейд. Да. Или, точнее, этого хотели не вы, а девочка Сесили, которая «воскресла» и узнала, что выгоняют Магду.

Сесили (с отвращением). Девочка Сесили была маленьким чудовищем.

Фрейд. Нет. Она была ребенком. И все. Я победил, Сесили. По-моему, благодаря вам я понял нас, понял нас обоих. И понял, что я могу нас излечить (Пауза.) Вы знаете миф об Эдипе?

Сесили. Он убил своего отца, женился на своей матери и выко­лол себе глаза, чтобы больше не видеть дела рук своих. Пра­вильно?

Фрейд. Каждый человек – Эдип. (Пауза.) Я должен расска­зать вам немного о себе. При неврозах, я считал, виновны родители и невинны дети. Это объясняется тем, что я ненавидел своего отца. Теперь надо перевернуть понятия.

Сесили. Значит, виновны дети!

Фрейд(сулыбкой). Никто не виноват. Но именно дети…

На экране – комната в отеле.

Мать Фрейда тихо открывает дверь, бесшумно подбирается к постели.

Фрейд. Я обожал мою мать: она кормила меня грудью, ласкала, она брала меня к себе в постель, и мне было тепло. (Сняв халат, она ложится рядом с ребенком, а тот, закрыв глаза, словно во сне, прижимается к ней и каким-то ревнивым жестом обнимает ее за шею.) Я любил ее во плоти. Сексуально.

Кадр исчезает.

Мы снова в комнате Сесили.

Сесили. Вы хотите сказать, что я была влюблена в отца?

Фрейд (говорит, словно с самим с собой; кажется, что он почти уснул). Я ревновал к отцу потому, что он обладал моей матерью. Я одновременно и любил, и ненавидел его.

Сесили слушает, но как бы переводя слова Фрейда на себя: ведь она слышит рассказ и о себе самой.

Сесили. Я ревновала. Да. Он ее любил. Магда всегда доставля­ла мне удовольствие, отец не дорожил ею, и потом он унижал мою мать в нашем же доме. Я была соучастницей этого.