Задетый за живое, Фрейд поворачивается к Флиссу, берет кольцо, но не надевает его на палец, а держит в руке.

Фрейд(сдрожью в голосе). Что ж, вы правы… Мне страш­но. (Он боится и не скрывает своего страха.) Придется копаться в грязи. Снова и снова, всегда. Это, это… меня ужа­сает… (Флисс молча смотрит на него.) К тому же я боюсь потерять Марту. Она ни о чем не знает, но догадывается, И думаю, осуждает меня. Я люблю ее потому, что она, подобно мне, строга и стыдлива. Она порицает меня во имя добродете­лей, которым привержен я сам. (Разглядывает свое обру­чальное кольцо и кольцо Флисса.) Она будет жить рядом, словно чужая. Жить в этом изнеженном, развратном городе, который каждый день будет нашептывать ей: твой муж – грязный еврей, такая же свинья, как все евреи.

Долгое, тягостное молчание.

Флисс. Под нами Дунай. Если вы отказываетесь, бросьте кольцо в воду.

Фрейд (говорит хриплым, еле слышным голосом, словно не слыша Флисса). Но главное, что больше всего я боюсь себя…

Флисс (с презрительным высокомерием). Семья, город, ка­кое они имеют значение? Мы станем всемогущи, Фрейд. (Он указывает в сторону набережной, забитой каретами и людьми.) Мы узнаем тайные инстинкты людей, истоки того, что они называют добром и злом, и благодаря разуму, будем господствовать над ними.

Неожиданно Фрейд рассмеялся.

Флисс (растерянно). Что с вами?

Фрейд. Я вспомнил беднягу Мейнерта. Он сказал мне: «За­ключите договор с дьяволом». (Надевает кольцо на указа­тельный палец.) Вот я и заключил.

Флисс улыбается и тоже надевает кольцо.

Флисс. Каждую неделю мы будем писать друг другу. У нас будут тайные встречи.

Фрейд. Научные «конгрессы» двоих.

Фрейд овладел собой, теперь он почти весел.

Флисс. Через десять лет мы научимся управлять людьми. (Он крепко пожимает Фрейду руку.) Отныне, брат мой, мы должны говорить друг другу «ты».

Кабинет Фрейда на первом этаже в том же доме.

Семья сохранила квартиру на четвертом этаже, который полностью отошел в ее распоряжение.

Об этом мы узнаем позднее из диалога. Сейчас перед нами – врачебный кабинет. Такой же, что мы уже видели.

Сходство объясняется тем, что он занимает в квартире на первом этаже ту же площадь, что и на четвертом.

Единственное различие в меблировке вызвано новыми вкусами Фрей­да: те же кресла, тот же диван, правда более потертые, но на каминной полке, письменном столе, столиках, которые были и прежде, маленькие египетские статуэтки (подлинные, но весьма невыразитель­ные).

Мужчина в черном сюртуке, очень худой, с робким взглядом за стеклами очков, ждет, поставив рядом с собой на ковер цилиндр, скрестив руки на набалдашнике трости.

У него бледно-голубые, холодные и ясные глаза, седенькая, довольно длинная, но реденькая бородка, прекрасная, почти белоснежная ше­велюра. Этот мужчина лет шестидесяти, без всякого сомнения, персона важная (в петлице – награды), его худоба, а также строгий вид создают впечатление аскетичности.

Кажется, что в этот момент он чем-то глубоко недоволен, но молчит.

Голос Фрейда за кадром (все более жесткий и власт­ный). Говорите, Магда, говорите! Я приказываю вам. Речь шла о перчатке.

Голос Магды (за кадром). Какой перчатке?

Старый господин взял со столика египетскую статуэтку и со скукой рассматривает ее.

Голос Фрейда за кадром. Той, что вы видели во сне.

Голос Магды (сонный и усталый). Я не помню.

Старый господин. Это не имеет никакого смысла. Уже пятнадцатый сеанс, а мы ни на шаг не продвинулись.

Мы видим Фрейда, сидящего (как обычно) у изголовья загипнотизи­рованной больной. На сей раз это старая дева (лет примерно тридцати пяти), тоже очень худая, полностью одетая в черное, с невыразитель­ным лицом (и не только потому, что она действительно некрасива, но и потому, что кажется, будто она никогда не была молодой и веселой).

Сейчас глаза у нее закрыты. Но даже в состоянии гипноза она выглядит мрачной и неприятной. Фрейд, услышав замечание отца, в ярости оборачивается к нему.

У него снова тот угрюмый вид, какой был в первой части и в начале второй.

Но он приобрел уверенность и почти тираническую властность, осо­бенно по отношению к больным. В его глазах, в уголках губ затаилась какая-то смесь презрения и резкости.

Теперь его можно назвать грубым человеком, готовым насиловать сознание своих больных, чтобы удовлетворить научное любопытство. В то же время – это контрастирует с его властностью – его жесты стали более нервными. Изредка он кашляет. Коротким и сухим кашлем, который разрывает ему горло. Он не курит.

Фрейд (вежливо, но очень твердо). Тсс! (Он тихо встает и подходит к отцу. Говорит решительно, но почти шепо­том.) Надо признать, господин советник, что вы не облегчаете мою задачу. Я ни разу не оставался с Магдой наедине. Вы присутствуете на всех сеансах.

Советник (в том же тоне). Я никогда не позволю мужчине гипнотизировать Магду в мое отсутствие. Даже дипломирован­ному врачу.

Фрейд (нетерпеливо). В таком случае соблаговолите помол­чать.

Они обмениваются яростными взглядами, и Фрейд возвращается на свое место.

Магда (открыла глаза, говорит громко). Я вспомнила все. Это перчатки моего отца.

Глаза Фрейда сверкают.

Фрейд(голосом полицейского детектива, с недобрым любопытством). Когда он их носил?

Магда. Это было в Китцбюхеле. Через два года после смерти мамы.

Фрейд. Сколько лет вам было?

Магда. Шесть.

Крик Магды за кадром.

Магда издает страшный крик. Старик даже не вздрагивает. Он сидит прямо, устремив взгляд вдаль.

Голос Магды за кадром (она кричит, рыдая). Он сделал мне больно! Он напугал меня! Он перестал быть моим отцом. Никогда я не выйду замуж, я больше не могу видеть этот взгляд! (Эта исповедь заканчивается бессвязными криками.)

Советник не шелохнулся. Его лицо не меняет выражения, но вдруг из его глаз молча полились слезы. Он и не думает протестовать.

Фрейд обернулся; смотрит на плачущего советника.

Он глядит на него и с изумлением, и с презрением.

Советник даже не смотрит на Фрейда. Фрейд склоняется к Магде. Успокаивает ее, положив на лоб ладонь. Она перестает дрожать, а охватившее ее страшное возбуждение быстро спадает.

Фрейд (властно). Сейчас вы проснетесь, Магда. Но я прика­зываю вам вспомнить слово в слово все, о чем вы мне сказали. Вы будете слушаться меня?

Магда (вздохнув). Да.

Фрейд. Проснитесь, Магда! Проснитесь! Вы проснулись.

Магда открывает глаза. Постепенно ее лицо вновь приобретает то печальное и всепонимающее выражение, какое у него должно быть в обычном состоянии.

Она приподнимается и садится на диване.

Фрейд. Вы помните, что говорили мне?

Магда(не меняя выражения лица, отвечает слабым, но бесстрастным голосом). Да.

Фрейд отстраняется от нее, но по-прежнему сидит.

Она встает. Молча берет свою шляпу и надевает ее, не оборачиваясь к зеркалу.

Ее жесты несколько замедленны, можно сказать, еще какие-то онемевшие, но точные. Фрейд молча наблюдает за ней.

Советник тоже встает. Он перестал плакать.

Магда направляется к двери, а советник следует сзади.

Он не взял свой цилиндр, который стоит на ковре возле кресла. Магда замечает, что он с непокрытой головой. Она простым и совсем привычным жестом поднимает цилиндр, подходит к советнику и подает ему. Лицо ее совершенно бесстрастно.