— Но как вы решились это сделать?! Может, вас тоже бес попутал, Дамиан? Мширский бесчувственный идол взял в оборот?

— Не думаю. Мною руководили исключительно прагматические соображения эффективности. Вы приехали ко мне и попросили раскрыть преступление, верно? Я его раскрыл.

Кленский уже знал, что зеленолицый Дамиан не умеет ни краснеть, ни бледнеть. Но то, что ни один мускул не дрогнул теперь на этом бесстрастном лице, все-таки поразило Владислава Сергеевича…

Подозрение, что Филонов вовсе даже не человек, а киборг, засланный инопланетянами, неоднократно высказываемое жителями Мширы, не казалось Кленскому в этот момент таким уж нереальным.

— Значит, теперь медный идол у могущественного Олега Ивановича? — вздохнул журналист.

— Скорее всего.

— Жать…

— А мне нет.

— Неужели нет?

— Я не завидую господину Тучкову.

— Вот как?

— Вы помните, как заканчивается «Венера Илльская»?

— Как?

— Медного языческого истукана, откопанного в городке Илль, переплавили, опасаясь от него новых несчастий. А из той меди отлили колокол. Так вот… Хочу напомнить вам строки Мериме.

— Да?

— «Можно подумать, что злой рок преследовал владельцев этой меди. С тех пор как в Илле звонит новый колокол, виноградники уже два раза пострадали от мороза».

Увы! Машина Кленского была основательно разбита Михой…

Но оказалось, что по трассе ходит автобус-экспресс. И идет этот автобус-экспресс прямо до конечной остановки одной из линий Московского метро.

Это было совершенно удивительно: ровно через час Кленский был в городе.

Уже через пять минут после того, как Кленский отошел от автобуса, шаг его стал убыстряться, как у испуганной собаки, которая начинает перебирать лапами, даже еще не войдя в воду. А еще через полчаса, когда он высадился на своей станции и зашагал по знакомой до мелочей улице, он летел уже так, что догнать его было невозможно. Во всяком случае, тому миру шорохов, видений, тайн и интуитивных прозрений, который остался в лесах под Мширой, это было не по силам… Этот мир остался далеко позади.

Теперь, идя по московской улице, Кленский, как и большинство людей в этом городе, снова верил только в себя. А от этой уверенности боги слабеют и теряют силу. Боги сильны, пока в них верят.

Уже зимой, полгода спустя, на починенных наконец своих «Жигулях» Кленский снова приехал в Мширу. Ему давно хотелось заглянуть в гости к Дамиану. Да все было недосуг. А тут Филонов сам позвонил и пригласил.

Городок утопал в сугробах.

Дом Дамиана был завален до самой печной трубы.

Теперь вместо зеленого покрова из плюща этот дом был спрятан в снежной оболочке. И опять у Кленского появилось то же, что и в первый его визит сюда, странное ощущение, что есть лишь оболочка. На сей раз снежная… А под ней — светящаяся пустота. Просто свет, который желтоватым янтарным желе вытекает сквозь прорехи-окна из этой белоснежной искрящейся оболочки.

Дамиан встретил его на пороге. «Специалист по серебристым облакам», в облаке серебристой пыли, веником обмахивал снег со ступенек.

— Вот, жду вас… К приезду готовлюсь.

А в доме Владислава Сергеевича снова встретил взгляд Казимира Малевича. Чей автопортрет — в алой шапочке человека раннего Ренессанса — по-прежнему был единственным украшением белых, пустынных стен.

— Если бы нужно было послать на другую планету знак, свидетельствующий, что на Земле существует разумная жизнь, это, конечно, мог бы быть «Черный квадрат» Малевича, — заметил Дамиан, появляясь в комнате — с горячим кофейником на подносе. — «Квадраты» и «кресты» Малевича подчинены идеальным математическим расчетам. Хотя художник этими расчетами не занимался — у него был фантастический глазомер.

— Почему вы меня пригласили, Дамиан? — Кленский отпил глоток кофе. — Соскучились?

— Нет. Я не скучаю. Во всяком случае, в обычном понимании этого слова.

— В чем же дело?

— Я хотел, чтобы вы узнали продолжение нашей истории.

— Продолжение?

— Вы следили за судьбой Тучкова?

— Да нет… Не до него было.

— А напрасно… Какой успех! Ощущение, что последние полгода Олегу Ивановичу сопутствовала невероятная удача. Старинная голландская пословица гласит: «У него даже на крыше лепешки». Это, безусловно, про таких, как Тучков. Просто фантастический фарт! Тучков победил на выборах в Думу, хотя все предсказывали ему поражение, он утроил свое состояние. Его конкуренты почти разорены и выбыли из игры…

— Утроил, вы говорите?

— Да! По оценке финансовых аналитиков нашего агентства, его состояние именно утроилось.

— Трижды Тучков, значит…

— Да, утроил…

— Дамиан, я тут вычитал в одной газете… Правда, считается, что ей не стоит слишком доверять…

— Что именно вы узнали?

— Будто таинственное агентство, с которым вы сотрудничаете, ну, просто «как Интерпол». Что штаб-квартира этого агентства находится якобы в столице одной из восточноевропейских стран. А возглавляет его женщина… Может, расскажете поподробнее, если не секрет?

— Секрет. Но когда-нибудь расскажу.

— Знаете, мне всегда было интересно, Дамиан, почему вы — именно вы — поселились в Мшире?

— Теперь догадываетесь?

— Наш Рэндлшем?

— Вы имеете в виду эту военную базу Великобритании, где официально признано появление НЛО?

— Да. Может, тарелки под Мширой чаще приземляются, чем в других местах?

— Место и правда особенное. Таких мест на земле немного. Здесь, знаете ли, Кленский, такие горькие, жесткие, крючком огурцы! Такие кислые яблоки… Мухи, квас, окрошка, собачьи хвосты бубликом…

— Но пришельцы облюбовали, как и Рэндлшем?

— Если вам так хочется, считайте, что Мшира, «родина вечнозеленых помидоров», — это «наш ответ Чемберлену».

— Кстати… А что это за истории с вашим аквариумом, Дамиан? — нерешительно произнес Кленский.

— Вы, оказывается, в курсе здешних сплетен? — засмеялся Филонов. — Да это я так… Ворожу помаленьку. Чтобы соседского ребенка утешить! Отвлечь от грустных мыслей, — словно стал оправдываться Дамиан.

— Серьезно?

— Да что тут серьезного… Игрушка! Каждый видит то, что хочет увидеть.

Владислав Сергеевич украдкой взглянул на «тот самый» стеклянный шар. И вдруг ему показалось, что шар словно наполнился воздухом, из которого обычно сотканы миражи… И там, в этой туманной дымке, на мгновение возникло лицо Виты.

— Не обращайте внимания на сплетни, — продолжал как ни в чем не бывало Филонов. — Я уже давно приписан моими соседями к городским сумасшедшим.

— У меня еще есть вопросы, Дамиан…

— Да?

— Почему все-таки, как вы думаете, тот исчезнувший, подаренный Аполлинарием Салтыковым мширский идол вдруг снова дал о себе знать?

— Кто же знает, что там происходило с идолом на протяжении последних десятилетий… Что он вытворял? Неизвестно… Возможно, покоился в личных коллекциях или просто где-то на чердаке.

— Как будто бы совсем сгинул — и вдруг появился опять! И опять стал играть людскими судьбами…

— Во всяком случае, я тоже пытаюсь понять, почему обычного человека, который мог бы прожить вполне добропорядочную жизнь, вдруг захватывает странный водоворот… Словно жертву, затягивает в воронку неких черных энергетических потоков! География и время таких аномалий, безусловно, интересны.

— А я-то думал, вы объясняете поведение людей только с помощью науки психологии — сугубо реалистично и прагматично?

— Ну почему же… Я не отрицаю, что есть нечто, что и вовсе объяснить невозможно. Вы, Кленский, за новостями-то следите?

— Последнюю неделю нет. У меня был отпуск за свой счет, а в такие дни я стараюсь пить меньше кофе и жить по принципу «лучшая новость — отсутствие новостей». Но поскольку в жизни так никогда не бывает, я за информацией просто не слежу…

— Понятно. Хотите посмотреть, о чем пишут последние газеты?

Филонов подошел к монитору включенного, как всегда, компьютера.