— Не говорите загадками.

— Вы сейчас все поймете…

Торопливо пробежав глазами ксерокопию заключения, Кленский удивленно взглянул на Дамиана:

— Яд?

— Да. Китаева была уже мертва, когда прозвучали выстрелы.

— Кто же ее отравил?

— Тот же человек, что отравил Нейланда.

— Но кто?

— Теперь взгляните на другое заключение экспертов — о причине смерти Нейланда, — вместо ответа на вопрос предложил Филонов. — И вы поймете, что же случилось с Яшей.

— Что?

— Читайте…

— Тоже яд? — удивился Кленский, еще торопливее пробежав глазами и эту ксерокопию.

— Да… То, что видел Миха, это не его воображение. Синие пятна на трупе Нейланда были. Правда, никакие это не «каменные объятья». Никто тело Нейланда не сдавливал ни мраморными, ни железными «дланями». Это были пятна, которые проступают в результате действия яда.

— Значит, Яшу тоже отравили?

— Верно. А теперь обратите внимание: яд, которым отравили Нейланда, и яд, с помощью которого рассчиталась с жизнью сама Китаева, один и тот же.

— Яд один и тот же?! Но что это значит?

— Смерть Веры Максимовны — самоубийство. Китаева сама себя отравила. Она поняла, что от преследования ей не уйти. И приняла яд. Чтобы избежать допроса с пристрастием, которому ее подвергли бы люди Тучкова. Они догнали ее в лесу. Но стреляли парни уже в мертвое тело. Просто оставили «фирменный знак». Поэтому я и сказал, что Китаеву убил тот же, кто отравил и Нейланда. Она сама.

— Она убила себя, и… она же убила Яшу?

— Пора поставить все точки над i. В качестве эпиграфа к этому делу я бы процитировал слова Вильяма Шекспира: «Будь так умна, как зла…»

— Я слушаю…

— Когда вы появились, Кленский, у меня в доме, я занимался разгадкой злоключений итальянца Бонаккорсо. Но то, что предложили вы, было, конечно, интереснее. Жизнь интереснее книг. У нее есть вкус, цвет, запах, в ней есть опасность.

— И вы снизошли до загадки «живого трупа Яши Нейланда»? Согласились на мое предложение?

— Вам повезло. У меня было немного времени. В некотором роде творческий простой. Но чтобы держать себя в форме, надо, знаете ли, постоянно упражнять мозги. Интеллектуальная нагрузка и напряжение так же нужны мозгу, как и гантели — мышцам. Иначе вместо мозга будет желе, годное лишь для того, чтобы усваивать пишу из «ящика для идиотов». Разумеется, прежде чем заняться этим преступлением, я предпринял кое-какие меры и кое-чем вначале поинтересовался…

— Вы это сделали, пока я думал, что вы ищете зубную щетку?

— Отчасти, — усмехнулся Дамиан. — Но также все время, находясь рядом с вами в экспедиции, я постоянно связывался с сотрудниками нашего агентства. Они и провели большую часть весьма кропотливой работы по сбору очень ценной информации. Нынешнее время — время корпоративного успеха…

— Значит, разгадка этого преступления — это не ваша заслуга, Дамиан?

— Почему же не моя? Конечно, особенность нынешнего момента в том, что жизнь в значительной степени закомпьютеризирована… Но ведь, даже работая с компьютером, надо, давая команду «найти», правильно ставить вопросы и подбирать ключевые слова, очерчивая сферу поиска. А для того чтобы правильно формулировать вопросы, мне нужно было «разобраться на местности».

— Я подумал, что вы этакий востроносый ушлый сыщик с лупой и тросточкой, «а-ля Пуаро». Рыщете, собираете ниточки и волоски, а потом огорошиваете окружающих своими умозаключениями и прозрениями…

— И это тоже. Лупа и трость не помешают. Хотя, конечно, они больше для образа… Для создания имиджа. Проблема в том, что все видят, слышат, в общем, одно и то же, но не все могут воспользоваться даже доступной информацией. Однако, даже будучи стократ наблюдательным, только тут, на месте происшествия, разгадку найти трудно. У каждого из вас есть подноготная. Прошлое, собственность, родственные связи… Не просеяв эту подноготную, эти данные, трудно понять основу преступления. То, что я сделал, похоже на археологическую реконструкцию событий, которой обычно занимается Корридов. Снимаем слой за слоем: идут находки, важные и не очень важные. Но все они дают фон. И наконец, выходим на ранний слой, добираясь, возможно, до первопричины.

— Вы добрались?

— Возможно.

— Все началось с находки Аполлинария Салтыкова… В одна тысяча девятьсот одиннадцатом году он нашел под Мширой идолов. Что случилось дальше с идолами, вы знаете… То, что убийство, расследовать которое вы меня, Кленский, позвали, может быть связано с мширскими идолами, я впервые предположил, узнав о повышенном интересе к этим идолам, существующим сейчас на рынке «антиков». А затем я узнал и другое. Нынешней зимой знаменитый некогда мширский идол вдруг снова попал в семью Салтыковых. Кто-то дарит его Сергею. Медный истукан возвращается к внуку Аполлинария — со шлейфом смертей и разорений, которые приписывает ему легенда. Я не знаю, кто вернул идола. Но полагаю, что его обладатель, возможно, был испуган какими-то трагическими событиями, вызванными, как он подозревал, присутствием идола. Наверно, этот человек счел самым справедливым отдать наследнику Аполлинария то, что «отец русской археологии» извлек когда-то на свет божий.

Но очень недолгое время мширский идол находился у археолога Сергея Салтыкова. Возможно, тот надеялся, что божок принесет удачу, и боялся ее спугнуть. Во всяком случае, о появившемся из забвения идоле он рассказал только самым близким. Но его лучший друг Корридов постарался для науки: написал об идоле статью, опубликовал фотографии… И вдруг болезнь Салтыкова и весьма скоро затем последовавшая смерть… Перед кончиной Сергей взял с Корридова обещание раскопать городище на Мутенке. После неожиданного ухода из жизни Салтыкова сразу вспомнились и связанные с идолом легенды. И испуганная вдова Сергея Салтыкова мширского идола тут же продала… А купил мширского идола Олег Иванович Тучков. Да, именно Тучков купил мширского идола, подаренного когда-то Аполлинарием своей возлюбленной!

— Вот как?

— Вдобавок выясняется, что люди на «Хаммере», заявившиеся к вам в экспедицию, — это тоже его люди. Люди Тучкова. Выяснилось и еще кое-что — правда, уже из разряда весьма мистической информации…

— То есть?

— Одного истукана Тучкову явно не хватало!

— Что значит — не хватало?

— Для полного счастья идолов должно быть три.

— Почему именно три?

— Магическое число. Утроение силы. Утроение могущества… Шаманский комплект. Именно столько необходимо для совершения самых сильных магических ритуалов. Для наибольшей, так сказать, эффективности…

— Суеверие?

— Возможно.

— Такой «шаманский комплект» нужен был Олегу Ивановичу для магических ритуалов и утроения своего могущества? Или Тучков был заинтересован в идолах как коллекционер и торговец антиквариатом?

— Решайте сами… Могу только сказать, что легенды, мистика и суеверия, окружающие, например, аукционный лот, только поднимают его стоимость. Цена идолов, будь их три, увеличивается — и даже не втрое… Так что заинтересованность Тучкова вполне можно понять.

— Но один мширский идол находится в музее!

— Увы… Как выяснилось, он украден. На его месте подделка.

— Не может быть!

— Уверяю, может. И смею предположить, сделано это было по заказу Олега Ивановича. Другой идол, как я вам уже сказал, вполне законно был куплен Тучковым у вдовы Сергея Салтыкова. А вот третий…

— Третьего Олег Иванович надеялся найти здесь, в экспедиции?

— Верно. Мы уже с вами об этом говорили. Новые раскопки — и в тех же самых местах, под Мширой. Вероятность появления новых идолов довольно велика. И Тучков не хочет упускать такой шанс. Находка еще не состоялась — и неизвестно, состоится ли! — а ее уже почти купили. Тучков уже сделал заказ… Кому — вы хотите спросить?

— Неужели Вере Китаевой?

— Угадали.

— Значит, Тучков и Китаева были сообщниками?

— Там, где появляется Олег Иванович, жди преступления. Даже если он его не совершает. С его появлением начинается некое движение, предвкушение денег — и, следовательно, брожение умов. Большие деньги вводят в искушение людей, дотоле в скромной жизни своей искушения не ведавших. Это и случилось, я полагаю, с Верой Максимовной. Чтобы отвести от себя обвинение в убийстве Нейланда — дело нешуточное! — обладатели «Хаммера» рассказали про Китаеву все, что знали. Я же с того самого момента, как остановил свой «внутренний взор» на Олеге Ивановиче, также стал подозревать, что у Тучкова в экспедиции есть осведомитель. Некто, кто «пасет» идола и находится здесь в его ожидании.