— Погиб во время пожара?
— Неизвестно… Исчез, будто сгинул.
— Пропал, значит, божок?
— Учитывая его плохую репутацию, не исключаю, что кто-то, например та же графиня Неведомская, постарался запрятать его подальше от греха!
— От греха подальше? Это верно… Дел мширский идол, похоже, натворил — мало не покажется.
— И заметьте… По странному стечению обстоятельств, сгинул мширский идол в тех же местах, где и появился. Здесь, неподалеку от Мширы. Словно он прокладывал себе дорогу обратно. Черный, словно от шаровой молнии, след от идола тянется именно сюда…
— Верно…
— Но потом все про него забыли. Таков был двадцатый век. Не до этого идола было — людей сгинуло миллионы… Что там медный истукан!
— Это верно…
— Ну и как вам истории?
— Завораживают. Душу леденят.
— Правда?
— Вы и сами, Кленский, кажется, под большим впечатлением от этих легенд о юных поэтессах и «миллионщиках»… Так в те времена, кажется, называли миллионеров?
— Под впечатлением, признаю. Тем более что самое-то интересное только начинается…
— Начинается?
— Понимаете, нынешней зимой вдруг появляются описание и изображения этого пропавшего, сгинувшего идола в одном сугубо научном, для узких специалистов, журнале.
— Что вы говорите?!
— Да, спустя столько лет исчезнувший из поля зрения ученых и антикварных торговцев, найденный когда-то Аполлинарием Салтыковым идол неожиданно дал о себе знать. Он, покоящийся то ли в личной коллекции, то ли просто где-то на чердаке, вдруг всплыл!
— Ну и ну!
— Для ученых это была настоящая сенсация. Ведь, по сути, были только легенды, а вот научного описания этого второго истукана как такового у археологов не было. Получается, что откопали мширского идола в тысяча девятьсот одиннадцатом году, а описали только недавно… В начале двадцать первого века!
— И кто же автор статьи «в одном сугубо научном, для узких специалистов, журнале»?
— Кто? — Журналист вдруг замолчал.
Было заметно, что Кленский растерялся.
— Так все-таки… Кто же автор статьи? — повторил Дамиан.
— Это неизвестно… — наконец нерешительно произнес Владислав Сергеевич.
— Неизвестно? — Филонов с интересом смотрел на Кленского. — Правда неизвестно?
— То есть я хочу сказать… — Владислав Сергеевич замолк.
— Да уж говорите!
— Я хочу сказать, что это совершенно мне неизвестно.
— Да-а… — укоризненно протянул Филонов. — Таких красных ушей я давно уже не видал.
— Вы хотите сказать, что я вам лгу?
— Я-то этого не говорил. Но вот ваши уши… А ведь речь идет, возможно, о преступнике, Владислав Сергеевич!
Кленский подавленно молчал.
— Я…
— Да?
— Я должен подумать, — наконец произнес журналист.
Глава 8
Чувствуя себя пристыженным и вроде бы как уличенным во лжи, Кленский растерянно бродил по лесу, раздумывая, стоит или нет отвечать на вопрос Дамиана. Счастье приходит, когда его не ждешь…
Именно так появилась Вита. Так внезапно, что Кленский не успел даже обрадоваться.
Но это снова была она.
Наконец-то он опять ее увидел!
Светлое в синих букетиках платье мелькало между деревьями.
Девушка даже оглянулась на мгновение, невообразимо соблазнительно и нежно ему улыбнувшись…
И Кленский следовал за ней. Он убыстрял шаг, он пытался ее догнать… Ветки задевали по лицу. Кленский неловко спотыкался…
Но наконец он почти ее догнал.
И даже сделал решительную попытку приблизиться. Она обернулась, прижалась спиной к дереву…
И вдруг исчезла.
Исчезла!
Словно растворилась в зелени листвы.
Журналист от неожиданности остановился.
Он стоял, вглядываясь в шелестящую зелень…
И вдруг он почувствовал опасность.
Кленский был уверен, что совсем рядом, скрытый стеной деревьев и зеленью листвы, кто-то стоит. И уж, конечно, это была не его красавица незнакомка. От той пахло жимолостью и почему-то молоком… А это… животное какое-то…
«Увы, — подумал Кленский, — реклама дезодорантов не проникла еще в глубинные слои населения. Хоть бы помылся…»
Поначалу Кленский решил, что это какое-то животное… Возможно, парнокопытное… Кто-то большой, грузный и шумно дышит. Резкий запах скотного двора.
Владислав Сергеевич даже испуганно отодвинулся: вдруг забодает?
Между тем чувство опасности — неведомо откуда взявшийся страх — постепенно овладело им.
Все же пытаясь рассмотреть, кто там, Кленский сделал шаг…
И вдруг сквозь просвет в листве наткнулся на взгляд. И этот насмешливый взгляд явно не принадлежал никакому животному. За деревом стоял человек. И в упор его рассматривал.
Не выдержав этого взгляда, Кленский опустил глаза. И заторопился обратно к палаткам — поближе к людям.
Владислав Сергеевич шел так быстро, что чуть не сбил с ног Филонова.
— Откуда это вы так бежите? — удивился тот.
— Там… Там, в лесу, кто-то есть!
— И что же?
— Мне показалось…
— Что же вам показалось?
— В общем, это необъяснимо… Конечно, возможно, это какой-то человек… Но в его присутствии есть что-то пугающее.
— Может быть, у какой-нибудь красавицы есть ревнивый муж, который следит за ней, когда она собирается прогуляться по лесу? — на редкость проницательно заметил Дамиан. — И пугающий вас человек — это он и есть?
— Вы думаете?
— Не волнуйтесь, — снова успокоил Дамиан. — Конечно, все понятно — в такой ситуации начинаешь бояться даже собственной тени… Нервы, Владислав Сергеевич?
— Да, нервы… Наверное, — промямлил Кленский, потирая вспотевшие руки.
— Кстати… Вы подумали над моим вопросом? Не хотите на него ответить?
— Если можно, не сейчас.
— А когда?
— Когда? — растерянно повторил Кленский и хлопнул себя по щеке: — Просто безобразие!
— Что с вами?
— Да я о комарах. Закусали напрочь!
— Ах, вот что…
— Давайте поговорим вечером.
— Вечером?
— Знаете, заходите вечером на огонек — я вас кофейком угощу. И договорим.
— Отлично!
Вечером в палатке, затянутой от комаров сетчатым пологом, Кленский зажег спиртовку.
— Вам с сахаром? — поинтересовался он у Дамиана, снимая с огня кружку с закипевшим кофе.
— Нет… — Филонов покачал головой.
— Так вот, Дамиан… Возможно, я и отвечу на ваш вопрос. Но… Сначала скажите, для чего вам так нужно знать, кто написал статью?
— А почему вас это так волнует?
— Дело в том, что я боюсь повредить… одному человеку.
— Так-так… Ну хорошо. Тогда судите сами… Нынешней зимой вдруг появляется эта статья. Приблизительно в то же время археолог Сергей Салтыков начинает планировать Мширскую экспедицию. Но весной неожиданно умирает. А как вы думаете, почему Сергей Салтыков так на Мшире был зациклен?
— Его, разумеется, привлекала научная загадка Мширского городища.
— Думаете, все дело было только в этом?
— А в чем?
— Может, что-то еще притягивало его к Мширскому городищу?
— Что, например?
— Может, идолы?
— Допускаю… Вполне возможно, что в числе других — научных! — причин это тоже подвигло Сергея Салтыкова активизировать раскопки под Мширой. Салтыков — внук Аполлинария. И, кроме научного интереса к Мширскому городищу, Сергей, возможно…
— Тоже «поклонялся идолам»?
— Я бы сказал мягче: испытывал влияние легенды, которую я вам уже поведал. Но что же из этого следует?
— Заметьте, умирая, Салтыков практически завещал продолжить дело Корридову…
— Да. И что же?
— И тот взялся.
— Как видите.
— Из-за них, проклятых?
— Вы же знаете, Дамиан: Корридова эти «страшные истории» про мширского идола не завораживают нисколько. Для него идолы лишь археологический материал. Его фраза «не поклоняюсь истуканам» именно это и означает.
— Послушайте… Арсений Павлович сам не раз говорил: у человека, которому много тысяч лет назад принадлежали идолы, была огромная власть. Божки давали власть над окружающими. Открывали беспредельные возможности для манипуляций с людьми. Судя по вашим рассказам, и в более поздние времена идолы кое на что были способны! Сами же цитировали Августина: статуи совершают «великие дела», способны «вредить людям или исполнять желания»…
