Через неделю после похорон Майк сообщил Шарлотте, что уезжает. Был серый день, облака низко нависали над землей, а девушка пыталась унять печаль, собирая опавшие листья на газоне. Она как раз отнесла последнюю кипу к деревянной тележке, когда подошел Майк.

— Привет. Помочь с тележкой? А то вам будет тяжело. Кстати, куда везти все эти листья?

— На компостную кучу в огороде.

— Хорошо. Какой мрачный день! Должен сказать, что это делает будущую поездку в Южную Африку более приятной.

— В Южную Африку? Вы? — Сердце у Шарлотты упало.

— Да. Сегодня утром я получил приглашение в экспедицию — они исследуют районы, где буквально не ступала нога человека. Девственные леса, нетронутые почвы. Серьезная экспедиция — зоологи, археологи, ботаники и еще масса народу.

— Звучит впечатляюще.

— Да. К счастью, сейчас удобное время, чтобы оставить ферму.

— И надолго?

— Вся экспедиция продлится около года, но моя работа займет не больше пары месяцев. Может, даже меньше.

— Значит, вас не будет и на Рождество?

— Да. Скорее всего, я вернусь в феврале.

Новость, безусловно приятная для Майка, отнюдь не подействовала на Шарлотту вдохновляюще. Она обречена на то, чтобы любить мужчин, которые уходят в иные сферы, туда, куда ей нет доступа, — думала девушка.

Перед отъездом Майк назначил встречу своему банкиру, и взял ее с собой в Дарнфорд, тем более, что Шарлотте надо было купить кое-что по поручению мисс Ставертон. Они зашли пообедать в лучший ресторан.

— Думаю, все утрясется, — заметил Майк, сделав заказ. — Я оставлю достаточно чеков и распорядился, чтобы вам выдавали наличные, как только возникнет необходимость.

— Хорошо. Очевидно, с вами будет невозможно связаться?

— Нет. Мы будем полностью отрезаны от цивилизации. Все решения придется принимать вам с Дунканом, а если понадобится, мистер Стюарт из банка вам поможет. Не думаю, что у вас будет много работы, скорее, наоборот — вы сможете уделять больше времени себе самой. Не сидите безвылазно в Херонсбридже. Теперь, когда у нас есть соседи в Бридж-хаусе, тетя Эдди не так одинока, и о ней не приходится так волноваться. Думаю, вам стоит уехать и на Рождество, тем более, что Тони собирается отмечать его в Лондоне с друзьями. В Херонсбридже вам будет одиноко.

— Не беспокойтесь.

— Я-то не беспокоюсь, но у вас довольно грустный вид. Тоскуете по отцу?

— Не то чтобы тоскую, но много думаю о нем.

— А еще?

— Просто ноябрьская меланхолия, — бросила она.

— А может, пока меня не будет, вам взять отпуск, а, Шарлотта? Вы получили небольшое наследство — почему бы не отправиться в путешествие? Вам тут и так невесело — Тони и Нора уехали, кругом одни старики.

Шарлотте просто нечего было ответить, — ей хотелось плакать, а надо было говорить что-то приятное, но тут, к счастью, появился официант с бутылкой вина, и она подняла бокал:

— За удачную экспедицию, Майк!

— Спасибо.

Она заставила себя болтать, задавала вопросы про Африку, его будущую работу, лишь бы он не заговорил о личном. Первый раз Шарлотта задумалась, а принесет ли плоды ее философия: хотя бы дружба, если не любовь. Майк явно чувствовал себя виноватым, предлагал ей попробовать другую жизнь, в которой не было бы его самого, но не предлагал себя, и девушка решила, что ее усилия безнадежны.

На обратном пути, она чувствовала себя измотанной и усталой и не знала, что еще сказать. Оба долго молчали, а когда машина въехала во двор, Майк опустил руку ей на плечо.

— Шарлотта, я действительно хочу, чтобы вы взяли отпуск на время, пока меня не будет. Этот перерыв даст вам время и возможность решить все о своем будущем: хотите ли вы остаться здесь, или это будет пустой тратой ваших способностей и сил. Вы были очень полезны и мне, и тетушке, но хватит ли вам самой такой жизни? Я честно пытался описать вам все перспективы и очень хочу, чтобы вы трезво и холодно оценили их. Вам больно это слышать? Но поверьте, я думал в это время не о себе, а о вас. Мне было бы гораздо проще и удобнее продолжать использовать вас, ваши верность и преданность. Но вы погребли себя здесь, не встречаетесь с молодыми людьми, не видите мира, вы обедняете себя своей же преданностью.

— В течение пяти лет перед тем, как приехать в Херонсбридж, я встречала гораздо больше людей самых разных возрастов, чем многие за всю жизнь, — спокойно ответила она после нескольких секунд молчания. — Мачеха всегда приглашала массу молодых людей для меня и Вивьен. Балы, приемы, вечеринки, званые обеды, загородные пикники, праздники за границей — вокруг нас всегда были люди, и вы снова предлагаете мне то, что я уже знаю. Но именно тогда я была несчастней, чем когда-либо до или после. И я была ужасно одинока. Здесь, в Херонсбридже, я никогда не испытывала этих чувств. Конечно, круг сузился, я скучаю по Тони, Норе и Робину; когда вы уедете, я буду скучать еще больше, но у меня много друзей в деревне и масса работы. Уединение и одиночество — не одно и то же. Мне хорошо здесь. А если наступит день, когда вы скажете, что больше не нуждаетесь в моих услугах, я найду работу, которая позволит мне жить неподалеку. Я вам ответила?

— Не совсем. Отчаяние все искажает.

— Я уже говорила вам, Майк — вы зря убеждены, что точно знаете, что для меня лучше, а что хуже. По мне, Херонсбридж стоит усилий, и если я могу прибавить свой скромный труд к делу его процветания, никакого отчаяния не будет.

— Вы ушли от главной темы, Шарлотта, и знаете это.

— Вовсе нет. Просто я хочу, что мне предоставили решать самой. Майк, вы хотите, чтобы я уехала? Скажите честно. И пусть это будет ваше личное мнение.

— Нет, это последнее, чего я хочу.

— Тогда говорить больше не о чем, и я не могу понять, почему вы ведете себя, как беспокойный отец, который хочет вытолкнуть свое дитя в большой мир.

— Потому что слишком велико искушение удержать этого ребенка, использовать, забрать все и не дать взамен ничего. Что ж, Шарлотта, я пытался быть альтруистом вопреки самой природе Ставертонов, но вас не спасти от своей судьбы.

— Так перестаньте играть в альтруизм, — ответила она. — Я предпочитаю вас в качестве эгоиста.

— Хорошо. — Улыбаясь, он взял ее руки в свои. — Сдаюсь. Если надо, будьте мазохисткой. В любом случае у вас будет время подумать, пока я в отъезде, если передумаете — скажете «нет».

— Вряд ли я изменю свое решение, так что оставим этот разговор.

— Вы сильно повзрослели с тех пор, как живете здесь. А ведь вы знаете, Шарлотта, что я привязался к вам, да?

— Знаю. — Перед тем как выйти из машины, она на мгновение прижала его руку к своей щеке. — Берегите себя. — Она выскользнула из машины, не говоря больше ни слова, и побежала через двор к дому, освещенные окна которого расплывались у нее перед глазами.

В начале января Шарлотта поехала в Лондон. Ей надо было уладить кое-какие дела, связанные с наследством отца, и пройтись по магазинам, чтобы обновить гардероб. Она остановилась в тихом отеле недалеко от Виктории. Дел у нее было немало. В одни из вечеров Тони свозил ее в театр, как-то она пообедала в Ричмонде с Ральфом и Норой. Оба брата устроились неплохо и были вполне счастливы.

— Ты видела магазинчик Норы? — поинтересовался Тони, провожая ее в отель после театра.

— Да. Нора даже предложила мне работу. По-моему, теперь она на своем месте. Ей нравится это дело.

— Да. И идет оно неплохо. У нее в глазах уже появился блеск деловой дамы. Кажется, Ральф тоже доволен, хотя и играет за сценой роль второй скрипки. Дай ему Бог всего наилучшего.

— Робину хуже всех, но Нора подыскала ему славную няню, а ричмондский парк заменяет Херонсбридж. Завтра я свожу его в зоопарк.

— А потом?

— Послезавтра — магазины, а в пятницу — назад.

— Оставь для меня еще вечерок — зайдешь посмотреть квартиру.

— Спасибо. С удовольствием. Майк тебе тоже не пишет?

— Нет, только прислал открытку с дороги. Все разлетелись из Херонсбриджа, кроме тебя — ты осталась там, как Золушка.