— Это вызов. Кто победит в дуэли, неизвестно.

— Не больше чем вызов?

— Ну, может быть, еще — несчастливое детство, бесконечный конфликт и тирания отца.

— Но это можно забыть. Начать жизнь с чистого листа. Например, с этого Рождества.

— Какая вы идеалистка, Шарлотта! Вы представляете меня членом счастливой семьи, которая живет в милом старом доме, где каждый отдает себя без остатка другим и Херонсбриджу, так?

— Я не люблю сарказма.

— Это не сарказм. Просто я пытаюсь внести коррективы в ту картинку, которую вы видите сквозь розовые очки. Никто из нас не любит Херонсбридж так, как вы думаете. Ральфу и Тони на все наплевать. И я не обвиняю их. Херонсбридж — это их отравленная юность. За что им любить его?

— Но здесь так красиво, а в красоте всегда есть смысл.

— Для вас, возможно.

— Но и для вас, — страстно возразила она.

— Вам действительно не все равно? — Шарлотта кивнула. — Не смотрите на нас сквозь розовые очки. Ни на кого из нас. Мой отец был тяжелым человеком, тираном с гордостью Люцифера, а мать — слабой женщиной, готовой пожертвовать чем угодно, ради спокойной жизни. Их кровь течет в нас, сыновьях. И вообще семьи состоят из индивидуальностей, которым всегда трудно ужиться вместе. Гомо сапиенс: зависть, злость, жадность и гордость. Если вы все еще не усвоили это, Шарлотта, то вам предстоят трудные открытия, — заключил он с жестокостью, которая потрясла девушку. Она смотрела на него, не зная, что ответить, а хозяин Херонсбриджа уже встал и с кратким «спокойной ночи» вышел.

Что так страшно изменило настроение Майка? Очарование Рождества было совершенно разрушено его горькими словами. Шарлотта отправилась спать. Давно она не чувствовала себя такой несчастной.

Февральский дождь хлестал в окно, а в комнатах гудел холодный ветер. Майк подписывал какие-то чеки, и когда он закончил, она начала разговор:

— Майк, у меня есть предложение, которое я хотела с вами обсудить. Можете уделить мне немного времени? — Он кивнул. — Помните заброшенный кусок земли за конюшнями? Тот, который когда-то был огородом.

— Ну, это уже история. После огорода он успел побыть и теннисным кортом, и загоном для птиц, а потом его снова неуклюже пытались превратить в огород.

— Сейчас это пустырь. И мне бы хотелось снова попробовать выращивать там овощи. Глупо не иметь огорода и свежей зелени, когда у вас столько земли.

— И вы умеете выращивать овощи?

— Немного. Учась в школе, я помогала маме на огороде. К тому же, здесь много книг.

— Но это трудная работа, а вы и так заняты.

— Но с тех пор как Тони уехал, у меня масса свободного времени. В любом случае никому не будет хуже. Если там построить теплицу, то можно будет выращивать помидоры, а деревенский магазин и гостиница с радостью станут их покупать.

— Хотите заняться бизнесом? — он улыбнулся.

— Смеетесь?

— Нет, я убийственно серьезен, уверяю вас. Конечно, попробуйте, дорогая, если вам хочется. Я пошлю человека вскопать землю и построить теплицу, а потом — все будет ваше, я больше не смогу ничем помочь. Дункан даст вам семена.

— Я сегодня же начну разрабатывать план, — пообещала Шарлотта.

— Восхищен вашим энтузиазмом. Надеюсь, приложенные усилия будут ему соответствовать.

— Будут, — спокойно ответила она. — А со всеми знаниями о почвах, которые я почерпнула, перепечатывая вашу книгу, я дам сто очков вперед многим специалистам.

— Что ж, удачи!

К удивлению Шарлотты, больше всего интереса к ее затее проявила Нора, которая обычно не интересовалась вопросами сельского хозяйства и копанием в земле. Тем не менее, Нора чуть ли не каждый день приезжала на велосипеде в Херонсбридж и обсуждала с ней планы огорода. В жене Ральфа было в те дни какое-то странное беспокойство, и именно об этом Шарлотта размышляла в один славный солнечный день, когда Нора пошла прокатить Робина на ослике. Майк больше не проявлял к огороду интереса, и девушка решила, что все дело в Норе. В последнее время хозяин Херонсбриджа снова пребывал в угрюмом настроении, и у Шарлотты росло подозрение, что Нора занимается огородом, чтобы почаще попадаться Майку на глаза. Она попыталась отогнать эти мысли, но ей на ум то приходил эпизод рождественской вечеринки, когда Нора пыталась поцеловать Майка, то вспоминались попытки Норы выпытать у Майка что-нибудь о прошлой жизни и нынешней дружбе с Кейт.

Шарлотта чувствовала непривычное беспокойство, у нее было такое впечатление, что песочный замок, который она построила в Херонсбриджа, вот-вот рухнет. Майк снова оказался прав…

Она отставила лопату, когда во дворе появился Майк с ледяным выражением лица. Он помахал ей рукой в знак приветствия, но не остановился, чтобы поболтать. Девушка потрепала по морде Мисс Гибс, которая покусывала живую изгородь, и поплотнее запахнула куртку. Она сначала не заметила Нору, спрятавшуюся в тени рябины. Та стояла спиной к Шарлотте и била кулаком по воротам, будто хотела разломать их. Когда она повернулась, Шарлотта увидела, что лицо невестки Майка искажено то ли гневом, то ли горем. В глазах Норы светился какой-то дикий огонь, она прошла мимо мисс Лейбурн, даже не заметив ее, и с чувством бросила:

— Камень! Он сделан из камня.

— Ты снова поссорилась с Майком?

— Можно назвать и так, — усмехнулась Нора.

— А где Робин? — Нора оглянулась, а потом равнодушно сказала:

— Наверное, в доме, с тетушкой Эдвиной.

Но в доме мальчика не оказалось, а мисс Ставертон предположила, что он отправился в Бридж-хаус в одиночестве. Позже Нора перезвонила и сказала, что не встретила мальчика по дороге, и дома его тоже нет, и что они с Ральфом пойдут его искать — наверняка сорванец побежал за птичкой или чем-нибудь в этом роде.

Они заволновались по-настоящему, только когда стало темнеть. Любознательный, как все мальчишки его возраста, Робин все же очень любил свой дом, и поэтому вряд ли мог заиграться и забыть о том, что его ждут. Но даже если бы он потерялся, кругом было слишком много народу, а между тем его никто не видел. Они обыскали все окрестные поля, леса, опросили крестьян, обошли дома и сараи. В сумерках Ральф и Нора приехали в Херонсбридж. Нора едва могла говорить, ее всю трясло от волнения. Муж обнял ее.

— Не паникуй. Постарайся вспомнить все до мелочей, дорогая. Расскажи подробно, как было дело.

— Я уже тебе говорила. Мы покатались на ослике. Робин сказал, что хочет пить, и я отправила его в дом, а сама пошла за курткой, которую оставила в огороде. Вот и все.

— Ты видела, как он уходил?

— Видела во дворе. Там я перекинулась парой слов с Майком и пошла в огород.

— И долго это продолжалось?

— Трудно сказать. Полчаса, может, чуть больше.

— За это время он не мог уйти далеко.

— А он не говорил ничего такого, что могло бы подсказать, куда он собрался? — включился в разговор Майк.

— Нет, — прорыдала Нора. — У него на уме был только осел, больше ничего не могу вспомнить.

— Подожди минутку, — вдруг вспомнила Шарлотта. — На огороде он сказал мне, что накануне ходил с Ральфом на рыбалку и видел там какую-то необыкновенную форель.

— Значит, надо искать на реке, — тут же распорядился Майк. — Если в течение часа не найдем, сообщим в полицию.

— Это моя вина! — запричитала Нора, когда Майк пошел за фонарями. — Как я ненавижу это место!

Нора и Ральф пошли по одному берегу речушки, Шарлотта и Майк по-другому. Страх ледяной рукой сжимал сердце девушки. Она представляла глубокие заводи, холодные водовороты, в которые мог угодить мальчишка. Фонарь Майка метался по прибрежным камням, а Шарлотта думала о болотах — вдруг Робин забрел туда? Они уже ушли довольно далеко, а мальчика нигде не было. Вдруг из темноты блеснули два глаза, и Шарлотта в ужасе отшатнулась, но через несколько секунд ей удалось рассмотреть, что в каменном гроте, прижавшись к стене, спит мальчик, а рядом с ним лежит овца.