Ещё одним «цементирующим» фактором стабильной востребованности спецслужб является неустранимость их ни при каких обстоятельствах в разнообразных социально-политических противоборствах — в любых социумах, в любые времена: ожесточённая борьба за власть, привилегии, состояния между кодлами, кланами, ложами, партиями, равно, как и внутри кодл, кланов, лож, партий. Что в свою очередь несокрушимо обуславливает, прежде всего, существование политического сыска — главной компоненты большинства спецслужб.

Политическому сыску ныне почти повсеместно придают дополнительные силы финансовой разведки, налоговой полиции и структур по борьбе с экономическими преступлениями — в том числе и для разорения источников финансирования политических оппонентов. Вместо практиковавшихся в недавние времена политических убийств и политических судебных процессов, чреватых возмездием такого же толка при смене политического режима или политического клана у власти.

Правда, полностью уголовные и криминальные средства противоборства с политическими оппонентами и ныне не исключаются: в отношении политических радикалов из простонародной голытьбы, не имеющих своих собственных средств и подпитываемых из недосягаемых зарубежных источников, сохраняются и активно применяются именно такие радикальные «стародавние» технологии. Единственно эффективные против новоявленных Емельянов Пугачёвых или Степанов Разиных, а то и того хуже — «неофашистов», «вакхабитов».

Потому-то так притягательны высшие государственные должности для нескончаемых орд претендентов на них: кроме практически безграничных возможностей личного, семейного обогащения, высочайшего социального статуса и сопровождающих его восхвалений и превозношений, здесь наличествуют и наилучшие средства для защиты обретённого социального величия от бесчисленных домогателей — претендентов (естественно, недостойных этого высокого статуса).

Того, что перечислено, уже вполне достаточно для твёрдой уверенности: спецслужбы вообще, политический сыск в частности столь же бессмертны в человеческой цивилизации, как и мафия, и все прочие родственные ей формы организованной преступности. При всей, однако, стабильности «физиономии» спецслужб постоянно претерпевают изменения под воздействием многочисленных факторов.

К числу наиболее существенных из них можно отнести, к примеру, смену политического режима в стране, когда радикально меняется состав правящего слоя. Что нередко сопровождается уголовными репрессиями, гонениями в отношении бывших вельмож, их челяди, подельников.

При таких переменах полной мерой достаётся и спецслужбам: вышибают всех руководителей этих структур в столицах и регионах, иных из наиболее усердствовавших по отношению к состоявшимся победителям наказывают жестоко. Кроме тех, естественно, генералов, которые точнее других просчитали ближайшие политические перспективы и вовремя, но без огласки, стали под боевые знамёна контрэлиты.

Как в своё время сделал начальник контрразведки Генерального штаба российской армии генерал-квартирмейстер Н.М. Потапов, установивший отношения с большевиками и перешедший после Октябрьской революции 1917 года на их сторону. Чем, кроме всего прочего, сильно уберёг кадры российской военной разведки от разгрома, сохранив и потенциал её агентуры на благо своего Отечества, позволившей нынешнему ГРУ Генштаба РФ остаться в рядах сильнейших разведок мира.

Но подобное — скорее всего происходит в виде исключения: руководители спецслужб политиками подбираются таким образом и обставляются такими делами, участие в которых отрезает им путь к «измене» в любом её варианте. И обычно высший генералитет спецслужб, подобно команде тонущего боевого крейсера, идёт ко дну вместе со своим «верхним» вождём.

Естественно, вновь назначенные по выбору новых политических вождей руководители спецслужб тотчас же ставят на ключевые руководящие должности своих ведомств проверенных соратников. Которые, в свою очередь, приведут своих — и так далее — по всей иерархии спецслужбы. Конечно же, происходят далее существенные изменения не только в социальных приоритетах работы спецслужб, но и в наборах конкретных «объектов» для первостепенного внимания и опеки сотрудниками сих сугубо специализированных государственных ведомств.

Речь идёт прежде всего о «верхнем» уровне бывших вельмож проигравшего политического режима, которые ещё в горячке пыхтят перегретым паром и жаждут реванша. Хотя бы для начала в виде крупных социальных потрясений по причине недостаточной организованности, отмобилизованности и опыта новых правящих команд, составленных часто наспех из весьма колоритного социального сброда. И многим оставшимся «в живых» сотрудникам спецслужб нередко приходится начинать работать по бывшим «друзьям»-собутыльникам.

Тут уж каждый выкручивается, как может. Тех, у кого не очень получается с «перестройкой» внутренних предпочтений и симпатий, как правило, вышибают со службы. Таких обычно набирается немного. По настоящему массовые и серьёзные разборки с сотрудниками советских спецслужб имели место в СССР после 1953 года после смерти И.В. Сталина и гибели шефа НКВД Лаврентия Берия.

Обусловлено было такое мстительное отношение к сотрудникам органов госбезопасности той поры со стороны пришедших руководить страной «верных сталинцев» прежде всего тем, что при жизни самого Иосифа Виссарионовича те мало внимания обращали на чины и звания проштрафившихся чем-то советских вельмож и обходились с ними так же жестко и сурово, а часто и вовсе жестоко, как и со всеми прочими «врагами народа».

Как и должны, в общем-то, по-настоящему работать нормальные спецслужбы. В отличие от нынешних: бессмысленно жестоких по отношению к безродным, неимущим маргиналам общества, вроде «скинхедов», и мягких, как воск, по отношению к тем, кто нафарширован деньгами и богат связями со значимыми особями государства. Что, понятное дело, в личном плане гарантирует руководителям и сотрудникам спецслужб отсутствие крупных неприятностей при сменах правящих команд. Но не обеспечивает задач национальной безопасности — безнаказанное предательство вельмож всегда самое сокрушительное для любого общества.

Уникальную бескомпромиссность к недругам Отечества, вне зависимости от их социального статуса, спецслужбы являют настолько редко в истории своих стран, что эти периоды легко пересчитать по пальцам даже одной руки. В российской истории — это периоды опричнины, петровская эпоха, когда боярские и стрелецкие головы под топором палача порою сыпались горохом.

Позднее, понятное дело, такой был сталинский период СССР, когда ВЧК-НКВД обнаруживали по приговорам «особого совещания» и карали смертью во внушительных количествах разнообразных «врагов революции», преимущественно из среды «эксплуататорских классов».

По совокупной длительности эти исторические отрезки составляют едва ли двадцатую часть всего срока христианской эпохи страны, но по впечатлению на потомков намного превосходят даже величайшие потрясения и самые впечатляющие победы. И по высочайшим социальным следствиям — тоже.

Вторым по «результативности» фактором перемен в деятельности и характере «применения» спецслужб является регулярная (хоть и с различными интервалами) смена руководителей государств и правительств. Неизбежные при этом кадровые обновления в высшем руководящем слое спецслужб носят весьма ограниченный характер, а их следствия для ведомств не превышают обычных, имеющих место постоянно быть при сменах руководителей в любых других организациях и ведомствах.

Это влечёт, как правило, периоды «перестройки» ближайшего окружения нового начальника к особенностям его мировосприятия, представлений о способах, приемлемых средствах достижения служебных целей, перепадам его настроений, его особым симпатиям — антипатиям и ряду других подобных, вполне обыденных мелочей служебного быта.

Случаются, правда, уникальные житейские сюжеты, когда иногда на должности попадают люди настолько ограниченные (из блатных, как правило), что это заметно даже техническому персоналу. И тогда наступает для личного состава пора многообразных аппаратных развлечений, прерываемых только поношениями вышестоящих руководителей за постоянно случающиеся неизбежные конфузы в работе, благодаря дурику-начальнику.