Те же, в свою очередь, подбирают для особо деликатной работы группу тоже из особо близких соратников по прежним должностям. Но и этим множество специфических сторон сложных взаимоотношений отнюдь не заканчиваются. К примеру, нужно быть весьма деликатными с сотрудниками, вышедшими на пенсию. «Отставников» в любом звании нежелательно обижать и потому, что те могут от обиды серьёзно помочь любым оппонентам своих обидчиков. Или потому, что вдруг решат засесть за мемуары втайне от своих бывших соратников и донести до широкой общественности излишне откровенно сведения о нежелательных для огласки некоторых методах работы спецслужбы.

Проблемы почти со всеми бывшими сослуживцами возникают сразу — народ стремится устроиться там, где денежней и быстро часто поэтому оказываться в структурах и фирмах, которые сами являются объектами внимания спецслужб (филиалы иностранных фирм, банков, легальные структуры, контролируемые организованной преступностью, иностранными спецслужбами).

Кроме того, мало сотрудников уходит на пенсию, храня в душе тепло или даже любовь к своей бывшей «конторе». Скорее бывает совсем наоборот. И эти-то глубоко недружественные чувства очень быстро дают о себе знать в формах и методах вполне успешного противостояния усилиям здравствующих сотрудников спецслужб. Что требует изрядных дополнительных усилий в работе или проведения специальных «разъяснительных» мероприятий, чтобы урезонить своих особо ретивых бывших коллег.

Напрягаться собственной службе безопасности особо приходится во взаимоотношениях со своими «бывшими» и в случаях, когда последние начинают нанимать на решение своих служебных проблем на новом месте работы действующих сотрудников с помощью впечатляющих сумм наличности или иных форм проплат.

Но чаще всё-таки взаимодействия «бывших» с действующими сотрудниками складываются вполне конструктивно в обоюдных интересах и отслеживать эту сторону деятельности спецслужб вполне удаётся их руководителям, не прибегая к помощи услуг «спецконтроля за спецнадзором». О различных же курьёзных случаях специально говорить особой необходимости нет и по причине того, что это на многообразные лады зрелищно интерпретировано кинематографом, особенно зарубежным.

И в нынешние дни спецслужбы практически всех стран корёжит от множества кадровых проблем, издержек работы «по подбору, расстановке и воспитанию кадров»: «Фильм «Сириана», обличающий методы ЦРУ на Ближнем Востоке, выйдет в российский прокат в конце февраля… В США этот политический триллер уже стал частью общественной кампании против малопривлекательных действий ЦРУ в регионе.

От этой кампании теперь трудно отмахнуться, поскольку герой фильма — офицер ЦРУ (его играет Джордж Клуни) — сам принимает активное участие в критике своего бывшего работодателя… Недовольство деятельностью ЦРУ подтолкнуло его написать автобиографичную книгу «Не вижу зла»… В интервью обозревателю «Новой», руководителю Agentura.Ru Андрею Солдатову, Бэр рассказывает о том, что сегодня происходит с американскими и российскими спецслужбами на Ближнем Востоке…

— Существует мнение, что российские спецслужбы традиционно сильны на Ближнем Востоке. До 2000 года всё руководство СВР имело опыт работы на Востоке — от Примакова до Трубникова. Вы работали в этом регионе, как вы оцениваете позиции российской разведки?

— Русские очень хороши в тех странах, которые их интересуют. Египет, Сирия, Ливан, Ирак. Но в странах, которые для них менее важны, как Саудовская Аравия, они работают хуже. Даже в Израиле. Вы должны иметь в виду, что русская разведка в принципе всегда была лучше, чем западная, потому что люди, которые служат в русской разведке, имеют более высокий уровень образования, чем их коллеги в Штатах. Если ты был умным в Советском Союзе, ты шёл в разведку, если ты умный в Штатах, ты идёшь в бизнес.

— Но сейчас ситуация изменилась. Последние 15 лет были не лучшими для наших спецслужб. Вы контактируете с действующими офицерами ЦРУ, что они думают по этому поводу?

— Очень многие офицеры нашей разведки ушли в бизнес и стали там успешны. Кто-то пошёл в частные службы безопасности, они работают на подобные американские компании, и всё, о чём они думают, это то, как делать деньги. И они не думают о России, а думают о деньгах…

— Раньше вы говорили, что у ЦРУ нет достаточного количества людей, говорящих по-арабски…

— Нет, конечно. А в Багдаде ситуация ухудшается тем, что 400 сотрудников резидентуры ЦРУ никогда не покидают «зелёную зону». Что они могут знать об Ираке? Ничего. Вы не можете сидеть в своих кампусах, смотреть телевизор и понимать такую страну, как Ирак.

— У ФСБ такие же проблемы. Во время захвата заложников в «Норд-Осте» в ФСБ не хватило людей, знающих чеченский язык, для оперативного перевода переговоров террористов. У нас это происходит из-за того, что спецслужбы не доверяют представителям этнических меньшинств. А у вас?

— Моральный дух в ЦРУ сейчас очень плох. Народ приходит и уходит очень быстро, около 20 % сотрудников увольняются каждый год. Организация, которая теряет одну пятую персонала, не может выжить. Кроме того, делается ставка на технику. У нас есть все эти шифровальные алгоритмы и суперкоды, есть оптоволоконные кабели, но всё это делает вообще невозможным работу в таких странах, как Пакистан и Саудовская Аравия. Плюс проблемы с внутренней безопасностью. ЦРУ так и не оправилось после дела Олдрича Эймса. А те правила безопасности, которые создали, чтобы подобного больше не повторилось, максимально затруднили вербовку людей на службу в ЦРУ.

— Можно ли сейчас попасть на работу в ЦРУ, будучи саудовцем по рождению?

— Это невозможно. Ты не получишь работу в ЦРУ, если у тебя есть родственники в таких странах, как Саудовская Аравия. Они всегда тебя будут подозревать. И именно поэтому так много бездарных операций из-за плохой развединформации.[18]

Радоваться такому невесёлому положению с кадрами в одной из мощнейших спецслужб мира нашим собственным разведчикам оснований немного — у самих таких проблем невпроворот:

«В Центре специального назначения ФСБ, есть лишь одно подразделение, которое теоретически способно на действия за рубежом. Это управление «В» (бывший «Вымпел» ПГУ ГКБ, созданный Андроповым, как диверсионный отряд). По имеющимся (открытым) данным, в управлении «В» всего 4 отдела, при этом один отдел постоянно находится в Чечне. Все должности в оперативно-боевых отделах ЦСН офицерские, но берут ребят и после срочной службы, присваивая звание прапорщика. А от прапорщика вряд ли можно требовать глубокого знания арабского. Раньше вымпеловцев засылали в другие страны, но эта практика закончилась с развалом Союза. Школа утеряна, так как в результате реформ управления (одно время «Вымпел» под именем «Веги» входил в состав МВД) там просто не оставалось классных специалистов по зарубежной диверсионной работе».[19]

Практически все спецслужбы во всех странах мира позиционируют себя, как сберегателей безопасности государства и общества от иностранных шпионов, «международного терроризма», агентов влияния в собственной правящей элите, от организованной преступности, разрушающей, растлевающей нацию наркотиками, азартными играми, проституцией.

Придумывается и возвещается много ещё хорошего подобного. Слов нет, что-то из того, что перечислено, всё-таки делается. Но в целом же картины реальной жизнедеятельности и возникающих при этом взаимодействий спецслужб с другими институтами общества носят во многом совершенно иной, отличный от рекламируемого, характер.

Не всегда, правда, хуже, но иной. В котором есть место не только противоборствам, переходящим иногда в схватки не на жизнь, а на смерть, но и взаимопомощи, взаимоподдержкам, обмену взаимными услугами. Не во всех масштабных, длительных противостояниях, позиционных боях преимущества, доминирование на стороне только спецслужб. Распределение людей в социумах по синекурам, поприщам закономерным бывает только отчасти, чаще — по случайным обстоятельствам: «Важно в нужное время оказаться в нужном месте».