Которую многоопытные генералы давно научились надёжно профилактировать весьма простыми и проверенными приемами: внешней демонстрацией лояльности первочиновникам государства, публичными клятвами верности им, дружным вставанием по стойке «смирно» при появлении вельмож, чёткими рапортами по уставу на официальных совещаниях и т. п.

Что же касаемо полной самостоятельности спецслужб в сферах своей профессиональной деятельности и вне их, то эти государственные институты следует отнести к категории высшей независимости.

Даже в тех редчайших случаях, когда начинаются расследования каких-то эпизодов деятельности спецслужб специально уполномоченным на то органом (парламентская комиссия, например) установить реальное положение дел невозможно и потому, что существуют законы о гостайне, об оперативной деятельности.

И потому ещё, что в спецслужбах не принято документировать наиболее деликатные указания, действия, мероприятия. А свидетельские показания даже бывших сотрудников, не подкреплённые неопровержимыми документами, имеют какое-то значение только для коллегии присяжных, если дело дойдёт до суда.

Но до суда такому свидетелю очень затруднительно бывает дожить. Тем более, что и самому суду, при рассмотрении подобных дел, проявить объективность и дотошность вряд ли позволят.

Какая может быть зависимость служб госбезопасности от, к примеру, министерства финансов — не перечислят причитающиеся бюджетные деньги?

Но такое не может придти кому-либо из министерских, включая главу ведомства, даже на сильно похмельную голову: спецслужбе уничтожить такого чина не труднее, чем ребёнку раздавить клопа (если здесь что-то и останавливает, то только труднопереносимая вонь).

Даже армейским военачальникам не придёт в голову мысль о применении своих бронетанковых или авиационных подразделений в противоборстве со спецслужбами. Потому, во-первых, что у последних тоже есть свои военные подразделения специального назначения (и специальной обученности и оснащения).

Во-вторых, даже если и случилось такое «боестолкновение», сколь бы ни было оно успешным, военному чину всё равно придётся отвечать за это своей головой (о карьере уже и не речь), как путчисту, применившему военную силу против госоргана без санкции политической власти (и без соответствующего приказа своего командующего).

Известный из истории СССР пример, когда бронетанковые войска в 1953 году блокировали здание КГБ СССР на Лубянке по приказу тогдашнего министра обороны Советского Союза. Г.К. Жукова, имел место по тайной «просьбе» члена Политбюро КПСС Н.С. Хрущёва, действовавшего в сговоре с рядом других высших партийных руководителей.

Всем участникам этого сговора была известна и неизбежная последующая судьба тогдашнего главы всесильной спецслужбы Лаврентия Берии — обязательный арест, скорый суд и расстрел. Без такого финала акции, её участники не решились бы на её проведение, опасаясь обязательного жестокого возмездия.

О какой вообще зависимости спецслужб от какого-то органа государства, включая МВД, прокуратуру (у которых есть достаточно возможностей воздействия в рамках неизбежно возникающих уголовных дел на детей, родственников сотрудников руководителей спецслужб), когда агентурный аппарат, иные источники информации органов контрразведки, госбезопасности постоянно выдают разнообразные сведения о разнообразной противоправной деятельности практически всех видов и уровней должностных лиц государства. Поток таких сведений течёт непрерывно и естественно.

В оперативных подразделениях информация накапливается, систематизируется, анализируется — и ждёт своего времени, когда в ней появится какая-то нужда: то ли характеристику составить на кандидата для выдвижения на серьёзную государственную должность, то ли продать конкурентам компрометирующие данные, то ли выстроить аргументы для понуждения чина к каким-либо действиям и т. п.

Понятное дело, практически все сколь-нибудь значащие во власти люди хорошо осведомлены о таких специфических функциях спецслужб, прекрасно осознавая при этом, что у них такой возможности нет и не предвидится. А потому задирать хвост в боевую позицию и становиться даже в случаях, когда есть для этого формальные основания, желающих нет.

Самое большое, на что могут отважиться наиболее влиятельные вельможи и представители высшего менеджмента, так это опереться на одну из враждующих группировок внутри спецслужб против другой. Неизвестных же, непреходящих противоборств внутри спецслужб и между ними всегда в достатке, важна только более точная и полная осведомлённость о реальной картине.

Есть, правда, одно отрадное для светской публики и весьма досадное для спецслужб обстоятельство: информация, какой бы убойной она ни была в данный момент, в отличие от вечного универсального инварианта — золота — постепенно утрачивает свою «потребительскую стоимость».

Пока с выходом на пенсию должностного лица (даже если он из VIP-ов что ни на есть самый-самый), а уж тем более — с его смертью, всё его досье целиком не превращается по ценности в обычную макулатуру, которая может быть использована только историками спецслужб, либо профессурой их учебных заведений для написания учебных пособий, хранящихся малыми тиражами в спецбиблиотеках под грифами «секретно», «совсекретно».

Наряду с обширной, постоянно возрастающей информацией спецслужб по разнообразным значимым персонам государства и общества, в сильнейшей степени способствуют их независимости от любых институтов государства легионы их бывших сотрудников и руководителей, вышедших на пенсию в весьма дееспособном ещё возрасте. Которых почти поголовно с охотой принимают на работу те же правительственные чиновники, парламентарии, банки, корпорации.

И отставники неплохо служат своим работодателям в пределах разумного: без чрезмерного усердия, без готовности к самопожертвованию, со старанием не более размера должностного оклада, даже чуть менее, не выкладывая всё, что знают, умеют, о чём осведомлены благодаря связям со своими друзьями в бывших «конторах».

Но: если родная корпорация жёстко потребует, сдадут и своих новых хозяев, и их бизнес с потрохами. Таков характер «закона пожизненного найма» спецслужб. А полный разрыв со своими в спецслужбах даже для пенсионера означает, в лучшем случае, полное забвение, бессодержательное одиночество — других значимых связей в обществе у них нет и не будет.

Тем более, что и значимость бывшим сотрудникам спецслужб придают более всего их предполагаемые скрытые связи с некими таинственными и зловещими фигурами внутри спецслужб, их тщательно скрываемая особая осведомлённость о якобы умопомрачительных тайнах, неких обширных сведениях обо всех и вся, и т. д.

С помощью этой категории «бывших» спецслужбы ставят в скрытую, но весьма действенную от себя зависимость изрядное число особей из категорий самых значимых людей социума, которые сами являются своеобразными центрами активности во всех сферах жизнедеятельности общества. Каковыми, например, повсеместно являются банкиры или редакторы газет, телевидения, или главы администрации районов, регионов.

Правда, особо гордиться таким положением убедительных оснований нет. Хотя многие из руководителей спецслужб этим сильно величаются, прежде всего, в собственном самомнении. Главное — не в наличии неодолимых средств влияния, воздействия на значимых людей государства и общества, но во имя чего эти влияния используются, с какой интенсивностью, с какими результатами для социума, державы.

А с этим бывает множество «неувязочек». По многим причинам.

Например, несопоставимо высокие самостоятельность, бесконтрольность, закрытость по соображениям глухой секретности позволяет сотрудникам и руководителям спецслужб достаточно насыщенно «вплетать» в процесс служебной деятельности решение своих личных, семейных, клановых проблем.

В отдельных случаях умелой мотивацией для своего руководства сказывается вполне возможно осуществлять под видом служебных задач целые комплексы мер для решения своих частных проблем.