Справедливости ради следует сказать, что перечисленные действительно достойные человеческие качества делают их обладателей людьми неприемлемыми для работы и в службах основных государственных и корпоративных структур. По причинам вполне понятным: устойчивые в своих принципах и убеждениях всегда источники конфликтов, напряжений в коллективах, склонные к тому же «выносить сор из избы» — апеллировать к начальству, общественности и т. п. А ещё того хуже — вести дневники, копить и систематизировать информацию, документы, подтверждающие их правоту и неправоту оппонентов.
Как правило, такие человеческие качества, неприемлемые для разнообразных корпораций, структур, формируются в семейной субкультуре научной, некоторой — лучшей — части творческой интеллигенции, низшего духовенства, преподавательского-профессорского состава конфессиональных школ, университетов, гуманитарных высших учебных заведений стран классической европейской культуры.
Среда этих социальных групп стабильно, во все времена, во всех народах воспроизводит революционеров, пламенных вождей, провозвестников революций, лидеров контрэлит, создателей революционных учений, идеологий.[11]
Являясь от веку возбудителями людей против наиболее несправедливых жизненных укладов, эта человеческая неугомонная, бескорыстная, готовая к личным жертвам и лишениям во имя своих идеалов генерация, от веку же является и первейшим объектом внимания и репрессивного воздействия спецслужб. Поэтому понятно стремление опытных кадровиков органов госбезопасности изначально отсечь от своих структур тех, кто являет потенциальную угрозу стабильности любого политического режима, во имя сохранения которого в первую очередь и создаются и щедро финансируются любые спецслужбы.
Но не приемлют спецслужбы не только самую содержательную, нравственно-духовную генерацию людей. Противопоказаны им, к примеру, и поражённые нарциссизмом красавцы-мачо, чьи комплексы физиологического превосходства над прочими особями мужского вида, часто наглухо купируют интеллект, не говоря уже о всех прочих необходимых для спецслужбы качествах. Равно, как и многие иные разновидности неколебимо убеждённых в своих неоспоримых превосходствах разной природы над окружающими.
Такая публика всегда вызывает и раздражения, и отторжения многих людей, взаимодействующих по жизни со спесивцами. Отсутствие же у них одного из главных профессиональных достоинств сотрудника спецслужбы — высокой межличностной коммуникабельности — вовсе делает такого кандидата изначально непригодным для оперативной работы.
Малопривлекательна для спецслужб молодёжь из сельской местности в силу её некоторой специфической «приземлённости» мировоззрения, «мировосприятия»: заторможенности мышления, поведения в быстро меняющемся, насыщенном событиями, информацией окружающем мире городов, отличающейся высокой концентрацией людей, интенсивностью их взаимодействий. Размеренный, спокойный уклад сельской жизни формирует труднопреодолимые медлительность, обстоятельность реакций, поступков, их убедительную мотивацию.
Люди с такими качествами просто выпадают из слаженной интенсивной работы сложной структуры, что, естественно, травмирует их самих, вызывает напряжение в работе групп профессионалов. Потому-то, если есть выбор, кадровики спецслужб предпочитают тех, кому городское столпотворение — естественная среда, в которой они легко и свободно «крутятся» с любой предлагаемой жизнью интенсивностью.
Само собой разумеется, что спецслужбы только в исключительных случаях и только для работы в очень специфических секторах человеческой жизнедеятельности отбирают способных, пригодных по психико-физическим кондициям натурализованных представителей этно-конфессиональных, инородческих общин. К примеру, в европейских странах это касается этнических китайцев, арабов, в США — мексиканцев, негров и т. п.
Обоснования такого подхода в кадровой политике очевидны: всерьёз против своего этноса работать никакой сотрудник никогда не будет, а для работы с коренным населением он непригоден — мало найдётся желающих взаимодействовать в серьёзных делах с инородцем.
Само собой разумеется, что в спецслужбы не могут быть приняты люди, совершившие уголовные преступления и привлечённые за это судами к ответственности. Причины тоже вполне очевидны: и потому, что нельзя разрушать легенду о том, что безопасность страны призваны защищать «лучшие из лучших». И потому ещё, что люди, уже явившие себя, как пренебрегающие любыми очевидными и необходимыми к исполнению законами, непригодный, рискованный человеческий материал для работы в управляемых командах, где некорректное поведение даже в мелочи способно провалить серьёзную и дорогостоящую акцию.
Что вовсе не гарантирует того, что ранее не судимые за преступления сотрудники спецслужб не склонны к их совершению и не перешагнут закон в подходящих для этого обстоятельствах. И, тем не менее, люди преимущественно осторожные, достаточно изначально послушные, безусловно предпочтительней для спецслужб тех, кто любит рисковать, импровизировать вопреки воле начальников.
Наиболее подходящие для себя кандидатуры спецслужбы, как правило, рекрутируют в среде хорошо образованных и достаточно обеспеченных социальных групп: научно-технической интеллигенции, государственных служащих, чьи дети получают оптимальное для данного общества образование и воспитание. Предпочтение и здесь отдаётся людям с неброской внешностью, но с достаточным потенциалом воли, честолюбия, интеллекта.
Но наиболее любимый и ценимый кадровый материал для спецслужб, вне всякого сомнения, — дети самих сотрудников и руководителей спецслужб. Выросшие и воспитанные в особой субкультуре ценностей, мотиваций, механизмов взаимоотношений, они оказываются наиболее благодатным материалом для формирования и пополнения среды профессионалов. Кроме того, они уже частично наследуют полезные социальные связи родителей, могут неограниченно обращаться к опыту отцов, который, в отличие от всех иных прочих, доступен для них полностью без всяких купюр, умолчаний.
Особо ценимы дети высокопоставленных руководителей спецслужб — им открыты двери элитных учебных заведений (не говоря уж о лучших университетах), наиболее благоприятные для быстрой карьеры структуры спецслужб, должности в наиболее закрытых центрах управления, госструктурах и т. п.
Вот вполне типичный рядовой, современный пример такой карьерной судьбы:
«Андрей Луговой. Родился в Москве в 1965 году в семье офицера Министерства обороны СССР. С 1987 годы выпускник Московского командного училища Верховного Совета РФ — элитного вуза, кузницы офицеров Минобороны и КГБ. Из кремлёвского курсанта он стал кадровым офицером и принят на службу в 9-е Управление КГБ СССР. В 1991–1996 г.г. служил в главном управлении охраны — Службе безопасности президента, переименованной позднее в ФСО. Потом, уволившись из спецслужб, стал директором службы безопасности телеканала ОРТ, в то время контролировавшегося Борисом Березовским…
Дмитрий Ковтун. Деловой партнёр и друг Андрея Лугового. Родился в Москве в 1965 году в семье офицера Министерства обороны СССР. С 12 лет жил с родителями в Москве — в том же подъезде, что и семья Лугового. С ним вместе поступил в Московское высшее общевойсковое командное военное училище имени Верховного Совета РСФСР, большинство выпускников которого в настоящий момент являются сотрудниками спецподразделений ГРУ, СВР, ФСБ, ФАПСИ. Закончил училище в 1986 году. По окончании служил в Чехословакии, затем в Германии».[12]
Понятное дело, что не только отцы упомянутых сотрудников российских спецслужб были весьма высокопоставленными чинами МО СССР, но и их деды, похоже, вели свою родословную не из детских домов, а скорее всего от видных в своё время комбригов или командармов. Иначе бы не оказались в столице на высоких генеральских должностях. И их дети, благодаря положению папаш, проходили военную службу не на Камчатке, Таймыре или, к примеру, в Северодвинске или ещё какой гарантированной дыре, а сразу попали в столичные структуры спецслужбы или в Европу.
