— Чего уж там, — Семён вдохнул полной грудью, выдохнул: рёбра вроде были целы. — Вперёд, на волю! — и на четвереньках влез в проход. Джинн последовал за ним.

На воле было раннее утро. Прозрачное тёмно-синее небо очистилось от ночных облаков, воздух пах морем и розами. Кое-как закрыв за собой проход и продравшись сквозь заросли шиповника куда подальше от шахской башни, Семён оглянулся.

Верхушка серебряного здания ослепительно сияла под лучами рассветного солнца. Как ни странно, башня была целой и даже не подрагивала. Ничто не указывало на то, что внутри неё идёт смертельная борьба за власть. С применением тяжёлой магической артиллерии.

Джинн перехватил Сенин взгляд и понятливо подмигнул:

— Шахская башня и не такое видала! Не бойся, не обвалится. А нам, я думаю, всё же будет полезнее убраться отсюда куда подальше, пока правители власть делят. Весьма надеюсь, что Карамана прихлопнут, — лучезарно улыбнулся Мафусаил. — Пока всё идёт так, как я и предсказал... Слушай, а зачем тебе так торопиться с возвращением? Пошли, отсидимся у меня в пристройке. А после пойдём к новому шаху на поклон. Толковые астрологи да виртуозы отмычек любому правителю пригодятся! Мы ему напомним, кто его спас, и он нас обласкает.

— Вот же темнота неграмотная, — расхохотался Мар. — Насчёт женщин ты знаток, не спорю. Но в дворцовых интригах, увы, ты дуб дубом. Обласкает... Ага, и орден заодно даст. Посмертно. Не вздумай ему хоть словом, хоть взглядом намекнуть на то, что ты знаешь, кем он был раньше. А вот о своём предсказании смены власти и о своём заточении в бутыль можешь новому шаху смело рассказывать. Будешь политическим страдальцем за правду! Таких страдальцев новые властители жалуют. Особенно тех, кто предсказал их приход к власти. Только опусти подробности о нашей встрече. Ты нас вообще не видел! Усёк?

— В твоих словах есть смысл, — опечалился джинн. — Да, интриги — это не по моей части. Хорошо, так и сделаю. Ни словом, ни взглядом...

— А теперь, — сказал Семён, — если все вопросы у нас решены... Мар, у тебя вопросов больше нет?.. тогда попрошу, Мафусаил-ибн-Саадик, выполнить обещанное. Отправить нас назад, на Перекрёсток. В то же место, откуда мы перенеслись в ваш мир.

— Прощайте, — сказал джинн. — Вряд ли мы когда-нибудь уже свидимся. — Он протянул Семёну руку. — Будь удачлив в своих делах, о сметливый вор. — Семён крепко пожал протянутую ему руку, встал на цыпочки и похлопал Мафусаила по плечу:

— И тебе удачи, о покоритель гаремов!

Джинн подмигнул Семёну, отступил от него на шаг.

— Начинаю, — предупредил Мафусаил и быстро замахал руками, делая ими сложные непредсказуемые движения. Словно каратист во время боя.

Воздух вокруг Семёна приобрёл странный тёмно-синий оттенок и начал уплотняться в кокон; от рук джинна летели длинные негаснущие искры, сами собой сплетаясь в толстый подвижный жгут — через миг жгут удлинился и коснулся воздушного кокона.

— Гюзели привет! — крикнул Семён, но джинн его не услышал: мир вокруг Семёна Владимировича вспыхнул радужными огнями, жаркая волна прокатилась по всему телу и...

И Семён перенёсся.

В библиотеке всё было по-прежнему: так же неярко светился над столиком низкий светильник, так же неторопливо плавали перед носом мелкие мушки магической связи. Всё было как и раньше... Как и раньше? Семён с тревогой огляделся: кресло было сдвинуто в сторону, дверцы шкафов раскрыты — шкафы были пусты, книги из них куда-то пропали. А ещё пропали разбросанные по ковру и столику листы с заклинаниями. И внутренний засов входной двери был выбит, валялся на полу возле стены.

— Он здесь! — громко крикнули за стеной, вслед за тем приоткрытая дверь распахнулась от сильного удара.

Семён шарахнулся в сторону от неожиданности — в дверной проём, громко топоча подкованными сапогами, быстро вбегали люди в чёрной униформе. Держа Семёна Владимировича под прицелом светящихся коротеньких трубочек, люди в чёрном окружили его. Двое из вбежавших тут же впихнули Семёна в кресло и, прихватив его вместе с Семёном, мигом оттащили кресло от стены к центру комнаты — и всё молча. Слышно было лишь тяжёлое дыхание и сопение; в комнате резко запахло потом и гуталином. Живыми запахами.

— Что это всё зна... — открыл было рот Семён, но тут же получил увесистую затрещину по затылку и прикусил язык.

— О, дворцовая гвардия! — искренне удивился Мар. — А я сперва подумал, что полименты. Откуда они здесь взялись? А-а, засада... Понятно. Налезли в дом как тараканы, сквозь ту дыру, что ты в защите проделал. Растёт квалификация у наших служб, растёт... Семён, ты, главное, молчи и не трепыхайся. Выполняй все их приказания и сразу отвечай на конкретные вопросы. А то забьют сначала до полусмерти, а потом разговаривать с тобой станут. Экие они возбуждённые... Я бы прямо сейчас тебя отсюда унёс, но эта глухая защита вокруг дома, эти громобойные прутья... Не осилю я их.

Есть, правда, один вариант. Но он тебе не понравится... Впрочем, если будет угрожать смертельная опасность, я его испробую. Ты только сигнал мне подай. Кашляни погромче!

— Хорошо, — одними губами прошелестел Семён.

— Молчать! — свирепо рявкнул стоящий рядом с креслом чёрный и сильно ткнул Семёна в ухо кулаком. — Молчать, слимпер вонючий. Голову назад, руки вперёд и никаких манипуляций! Попробуй только прошептать заклинание или отправной знак на пальцах выкинуть! Все руки переломаю, — с предвкушением в голосе сказал чёрный. Слимперов он явно не любил.

Раздвинув строй, к креслу подошёл высокий человек в удивительно знакомом одеянии. В таком, в каком некогда щеголял и сам Семён. В форме офицера имперской безопасности. Неприятно улыбаясь, офицер оглядел Семёна, застывшего перед ним в дурацкой физкультурной позе — сидя, с откинутой назад головой и вытянутыми вперёд руками — и негромко сказал:

— Что, думал — мы ваше чародейное укрытие без надзора оставим, да? Что надоест нам за домом следить, раз вы его закрыли? Ошибся, жрец, ошибся. Мы ваш гадюшник беспризорным не оставляли. Ни на минуту! И тебя тоже вовремя заприметили. Впрочем, ты сам виноват. Наследил как последний недоумок — вломился в зону Перекрёстка с устаревшим кодом доступа...

— Как так! — встрепенулся Мар. — Вот так новость!

— ...В гостинице запрещённым золотом расплачивался. Чужого в камень превратил — впрочем, лично я это большим преступлением не считаю. Ко всему ещё и свой ботинок возле него оставил. Возле статуи. Словно нарочно. Поразительное дилетантство, уникальное...

— Ботинок, — ахнул Мар. — Вон оно что. А про маскировочный костюмчик-то не разнюхали, хе-хе! И то хорошо.

— ...и, разумеется, твой след привёл нас к слимперскому логову. Мы не сомневались, что рано или поздно кто-нибудь из вас сюда явится. — Офицер криво улыбнулся. — Зря вы имперскую службу безопасности за дураков держите. Зря. Одного я только не пойму — почему ты не распечатал весь дом, а создал локальный проход сквозь глухой заслон? И особенно меня интересует, как именно ты ухитрился его создать. Очень интересует. Это для нас что-то новенькое... Вот об этом мы подробно и побеседуем в управлении. Кстати, если бы не этот фокус, с тобой сейчас и возиться не стали бы. У нас со жрецами нынче разговор короткий. Мы вам не кардинальская служба! — офицер кивнул головой солдатам. — Арестовать.

Мигом залепив семёновский рот заранее подготовленным куском пластыря, два солдата выдернули Семёна Владимировича из кресла и, намертво зажав его руки в своих, выволокли арестованного из комнаты в коридор. Споро таща его по извилистому ходу, солдаты не обращали внимания на взмыкивания возмущённого Семёна, лишь изредка, для острастки, врезая ему локтями под рёбра, иногда попадая по сумке с золотом, которую с Семёна не сняли. Не успели. Или забыли.

В холле их ждали. Но явно не те, на кого рассчитывали конвоиры: они резко остановились, шумно переводя дух. Подоспевший офицер растолкал солдат и вышел вперёд.