Клычев метит на мое место. И скорее всего, он своего добьется, во всяком случае, и в области, и в главке его кандидатура котируется весьма высоко.

Думаете, я держусь за должность, боюсь ее потерять? Вот уж нет!

Просто мне обидно, что, проповедуя высокие идеи, я не обладаю способностью внушить их людям, коллективу. Одно дело вещать с трибуны студентам, малолеткам, зеленым юнцам и совсем другое — руководить таким сложным контингентом, с которым я впрямую, лицом к лицу, столкнулся здесь. Скорее всего, эти люди сметут меня со своего пути и пойдут за Клычевым. И тогда лес отомстит мне за все: за малодушие, за слабость, за предательство. Да, признаюсь, мне страшно.

Ко всему прочему у меня сложились запутанные, противоречивые отношения и с друзьями, и с недругами… С кого начать? Вернусь к Раисе. У меня в мыслях никогда не было, что она может пойти за меня. Она дальняя родственница моей бывшей жены. (Жена бросила меня, выйдя замуж за военного.) Я знал Раю девчонкой, можно сказать, она выросла у меня на глазах, превратилась в цветущую девушку. Кончила школу и уехала в леспромхоз. Издалека я следил за нею, чем мог помогал. Поверьте, мною двигали чувства только родственные, ни о чем другом не могло быть и речи. Так случилось, что она встретила на своем пути сильного и жестокого человека, который смял ее, причинил ей много горя. Она говорила мне, что потеряла веру в любовь, в саму жизнь, что уже никогда не почувствует себя счастливой. Поверьте, поначалу у меня не было насчет Раисы никаких личных планов. Хотите доказательств? Пожалуйста. Я хотел, чтобы она уехала из леспромхоза, где была так несчастна. Приискал ей хорошее место — в гостинице одного военного городка. Дал ей рекомендации. Ее, насколько мне известно, оформляют… Хотя теперь мысль о том, что Раиса скоро уедет, мне неприятна. Отчего? Откуда такая перемена? И это скажу, надеюсь, вы меня поймете.

Однажды, при очередном чаепитии в Доме приезжих, она в шутку сказала, что, получив наследство (я рассказал ей о богатой заграничной родственнице), я стану завидным женихом. Также в шутку я ответил ей, что с огромным удовольствием сложу все эти богатства к ее ногам. Неожиданно для меня она отнеслась к этому всерьез. Вскочила, отошла к окну и долго стояла молча, вглядываясь в темноту, потом до меня донесся ее глухой голос: „А что, — сказала она, — может, это и выход“. После этой сцены мысль о возможности соединить наши жизни уже не выходила у меня из головы. Думал: ничего, что она меня не любит, зато уважает. И, как говорится, стерпится — слюбится. Но тут вдруг появился этот испорченный мальчишка, Костя Барыкин. Пьянчужка, враль, хулиган. Конечно, он не мог быть парой Раисе, она сама об этом говорила. Но постепенно они сблизились. Он стал ей дорог. Он возбуждает в ней искренние чувства. Раиса сама мне как-то об этом сказала.

Между мною и Барыкиным вражда. Да, я часто наказывал его, тем более что он своей расхлябанностью и недисциплинированностью давал для этого много поводов. Он при встречах вел себя дерзко. Грубо угрожал мне… Однако плевать я хотел на его угрозы!

Настоящая опасность подстерегает меня с другой стороны. Коварный и жестокий человек, скрывавший под личиной друга оскал врага. И подумать только, что я доверился этому оборотню, сделал его поверенным своих самых сокровенных тайн! Он не преминул использовать это мне во зло.

Началось все с пустяка… Однажды я пожаловался ему на засоренность коллектива. Среди работников леспромхоза немало бывших уголовников, людей с темным прошлым, с порочными наклонностями. Здесь, в глухих местах, в сосновом бору, они на какой-то период времени прячутся от общества, чтобы поднакопить деньжат, а потом вновь вернуться к прежней разгульной, а может, и разбойной жизни. Я сообщил моему другу, что решил, по примеру многих других предприятий, начать перестройку с переаттестации, для чего разослал во все концы страны запросы на прежние места работы. Я хотел получить развернутые характеристики на тех людей, с которыми собирался перестраивать лесное хозяйство.

Помолчав, друг спросил с усмешкой: „И на меня тоже послал запрос?“ Я ответил: „На всех“. „И на самого себя тоже?“ Я улыбнулся, приняв его слова за шутку. Он перевел разговор на другую тему. Но его отношение ко мне после того разговора явно переменилось. То есть внешне все оставалось по-прежнему. Но я почуял (выше уже шла речь о моем странном свойстве иногда ощущать себя таким, каким внутренне ощущает меня мой собеседник). Так вот однажды мне вдруг стало ясно: на самом деле я для него мелкий, слабый, но вредный зверек, что-то вроде крысы. Казалось, он еле удерживается от желания придушить меня.

Тем временем стали поступать ответы на мои запросы. В большинстве своем — краткие характеристики, заверенные треугольником. С особым чувством я схватился за ответ, касающийся моего друга. Это была совсем короткая справка: оформился тогда-то, уволился тогда-то. Срок между приходом и уходом небольшой. Естественно, какая-либо характеристика отсутствовала.

При очередной встрече я как бы мимоходом сообщил ему о полученном ответе. Удивился, почему он так мало проработал на прежнем месте. Да и специальность у него была тогда другая — счетовод. Говоря, я внимательно следил за выражением его лица. Как ни в чем не бывало он дал мне объяснение. Краткое и четкое. И вдруг я понял: он уже знает о характере полученного мною ответа и подготовился к разговору со мной!

И знаете, что я тогда сделал? Послал повторный запрос, на этот раз с просьбой указать его прежнее место работы, они должны были это знать. Но на повторный запрос ответа не получил. Подумал и решил: друг предугадал мой ход и каким-то образом перехватил мое второе письмо. Тогда решил перехитрить его — послал еще один запрос, но уже не из поселка, а из областного центра.

И тут-то неприятности хлынули как из рога изобилия. Сначала во все адреса пошли анонимки. Они содержали жалобы на меня и требования провести выборы нового руководителя леспромхоза. Потом эта забастовка в гараже. Непосредственным виновником оказался Костя Барыкин, но я-то понимал, кто стоял за его спиной. По одной из анонимок в леспромхоз прибыли Вы. Круг все сужается, и вскоре мне придется стоять на одной ступне, как при детской игре в ножички. Помните? На земле очерчивается окружность, делится пополам. Одна половина моя, другая — вам. Каждый старается прирастить свою территорию, отхватить у соперника кусок земли. Все как в жизни. Но вам не везет. Ваш ножичек все время попадает в камень и падает, а ножичек вашего противника все вонзается и вонзается в землю. Граница вокруг вашего владения сжимается, и вот уже остался всего лишь малый пятачок. Вы стоите на одной ноге, с трудом удерживая равновесие, чтобы не упасть. Но вдруг вам начинает везти! Вы отвоевываете все новые и новые пространства, и вот уже не вы, а ваш соперник балансирует на одной ноге.

Именно это сейчас и происходит! Я получил наконец ожидаемый ответ — он пришел в областной центр, на почтамт до востребования. Я востребовал прошлое своего фальшивого „друга“, и теперь он у меня в руках! Сегодня я вам назову его имя.

Зачем я все это Вам пишу? Да затем, что знаю: рассказать с глазу на глаз не смогу. Начну робеть, заикаться, Ваше презрение, недоверие свяжут меня по рукам и ногам, рот наполнится липкой слюной, я начну мекать… Уж лучше — письмом. Передам Вам рукопись, Вы прочтете ее, а если у Вас появятся дополнительные вопросы, что ж… я готов. Вы получите исчерпывающие ответы.

Еще раз с уважением

Г. Святский».

— А с чего это перед вами Святский так разоткровенничался? — подозрительно спросил Вячеслава Агейкин. — Вы ему кто? Племянник? Или друг? Может, раньше были знакомы?

Вячеслав внимательно оглядел нового следователя, занявшего место Трушина. Мысленно сравнил их. Трушин казался слишком заурядным, даже простоватым. А вот Агейкин выглядел значительным. Положение головы, взгляд, жесты — все призвано убедить собеседника, что перед ним птица высокого полета. И все же Вячеслав сейчас предпочел бы видеть перед собой Трушина.