К таким последствиям привел закон о максимуме в области полотняного производства..
3. Как сказано в этой же главе, несколько выше, шелковая промышленность еще до закона о максимуме была вконец разорена, так что трудно даже добыть какие бы то ни было сведения о ней за 1793–1794 гг. Но мне удалось найти прямое свидетельство, что, помимо всего, шелковая промышленность ощущала жестокий недостаток также в сырье. По показанию одного документа, хранящегося в архиве департамента Роны (в Лионе), но говорящего о шелковом производстве всей республики, одна треть шелкового сырца доставлялась обычно югом Франции, а две трети «Италией и Пьемонтом», — как выражается автор [115]. Но из-за войны Франции против Пьемонта и из-за максимума стало немыслимо получать эти две трети сырца, что же касается остальной трети, то из-за максимума добывать сырец на юге было трудно. Красящих веществ, нужных для окраски шелка, которые исчезли с рынка при максимуме, не было и нет. Почему? Потому, что их получали обычно из-за границы, а к заграничным продавцам нельзя и подступиться без звонкой монеты, ассигнаций Французской республики они не берут. Векселями тоже нельзя расплачиваться, ибо французские заграничные торговые сношения подорваны и французские векселя нигде за границей учесть нельзя [116].
Да и, кроме того, если бы даже иностранцы и продавали свои товары за ассигнации, сами французы не отважились бы покупать их, ибо человека ждало бы дома, где он обязан продать этот товар по максимуму, верное разорение [117].
Что же делать? Автор (явственно говорящий от имени лионских фабрикантов) полон надежд: падение Робеспьера приободряет его [118]. Он пишет в те месяцы, которые прошли между падением Робеспьера и отменой максимума. Для него отмена максимума — желанное будущее, и он убеждает правительство поскорее этот шаг сделать. Он не верит, чтобы сырья в самом деле не было: многие, по его предположению, просто припрятали сырье и ждут отмены максимума, чтобы пустить в продажу [119].
4. Оскудение сырья в шерстяной промышленности сказалось прежде всего в исчезновении высших сортов испанской шерсти. Мануфактуры, вроде большого заведения Лебретона (впоследствии Прево) в Париже, дававшего заработок 600 рабочим и известного своими превосходными изделиями не только во Франции, но и в Европе, должны были приостановить производство именно из-за полного исчезновения всех высших (испанских) сортов шерсти [120]. Такова же была участь многих седанских мануфактур.
Сукон до такой степени не хватало уже весной 1794 г., что в Конвент поступали петиции, просившие запретить женщинам иметь суконную одежду в течение всего времени войны, так как сукна нет на обмундирование армии [121].
Даже владельцы очень крупных заведений, вроде большой шерстяной мануфактуры в Ажане (департамент Lot-et-Garonne), жалуются, что должны прекратить производство вследствие невозможности достать шерсть [122].
Пред нами лежит нечто вроде сводки тех ответов, которые были присланы в комиссию земледелия и искусств на разосланный комиссией циркуляр; этот циркуляр, обращенный ко всем местным властям Франции, запрашивал о состоянии шерстяной индустрии. Конечно, тут нечего искать каких бы то ни было цифровых и вообще точных данных о количестве заведений или о числе рабочих в каждом из них, но ответы фабрикантов дают в общем довольно выпуклую картину. Циркуляр был разослан 25 жерминаля, т. е. 14 марта 1794 г.; ответы относятся к весне и лету того же года. Мы имеем дело с эпохой разгара максимума, реквизиций и финансового кризиса [123]. Этот документ представляет полный список всех имеющихся во Франции округов, расположенных в алфавитном порядке, с пометкой на полях, которая передает сущность ответа фабрикантов. Против большинства округов никакой пометки нет; это должно значить, что шерстяное производство там не существует (но на самом деле едва ли это не означает, что ответа из данного округа не получено; хотя в общем таких сомнительных мест мне бросилось в глаза немного). Вопль о недостатке сырья несется со всех концов Франции. В Ажане (департамент Lot-et-Garonne) фабриканты вовсе прекратили производство из-за недостатка сырья; недостаток его ощущается и в Булони (Pas-de-Calais), в Бодедюи и в Гранвилье (Oise), в Сере (Ryrenées-Orientales), в Фалезе (Calvados), в Жуанвиле (Haute-Marne), в Партне (Deux-Sèvres), где «почти ничего теперь не производится из-за недостатка сырья», в По (Basses Pyrenées), где фабрики «в состоянии полного ничтожества из-за недостатка сырья», в Ретеле и в Седане (Ardennes), в Ромартене (Côtes du Nord), в Сен-Годансе фабриканты заявляют, что они не могут получить шерсть по установленной максимальной цене, и поэтому просят объявить шерсть в реквизиции; на то же самое поведение продавцов шерсти жалуются и фабриканты Сен-Марселена (Isère), Сен-Мексана (Deux-Sèvres) и Иссудена (Indre).
Наряду с этими 16 округами, где производство погибает из-за недостатка сырья, мы видим 19 округов, где фабриканты объясняют бедственное свое положение недостатком не только сырья, но и рабочих рук [124].
В Эксе (департамент Bouches-du-Rhône) фабриканты заявляют, что работа на некоторых фабриках останавливается из-за недостатка рабочих и шерсти, и национальный агент замечает, что нужно было бы шерсть объявить под реквизицией и снабдить ею фабрикантов; в Ангулеме (Charente-Inférieure) производство сильно уменьшилось из-за недостатка рабочих и сырья; в Бенфельдене (Bas-Rhin), в Каркассоне (Aude) фабриканты «нуждаются во всем, особенно в рабочих руках», в Chateaubriant (Loire-lnférieure) заявляют, что у них работы прекращаются из-за недостатка сырья и рабочих; в Шательро (Vienne) — то же самое, причем фабриканты просят объявить рабочих под реквизицией; в Кольмаре (Haut-Rhin), в Куароне (Ardêche), в Драгиньяне нет ни сырья, ни рабочих, и драгиньянские фабриканты тоже просят добыть для них рабочих реквизиционным способом; в Фонтене-ле-Пепль (Vendée), в Шатору (Indre), в Сент-Эньяне (Loir-et-Cher), в Люневиле (Meurthe), в Метце и в Саар-Луи (Moselle), в Миркуре (Vosges) нет ни шерсти, ни рабочих так же, как в Монтаржи (Loiret), в Труа (Aube), в Вьенне (Isère).
В большинстве округов из-за недостатка сырья или рабочих рук, или того и другого шерстяная индустрия находится в угнетении или даже вовсе погибает; исключения вроде Шалона-на-Марне и Аббевиля (департамент Соммы) [125] попадаются редко.
В Аббевиле (департамент Соммы) шерстяные мануфактуры работают хорошо, хотя фабриканты и жалуются на то, что сукна, объявленные под реквизицией, правительство у них не берет (а продать его частным лицам они, конечно, не имели права).
Кроме фабрикантов Аббевиля, только на реквизицию жалуются еще в Кресте (департамент Дромы); не слышно никаких жалоб в Маконе, (департамент Сены-и-Луары), в Монпелье (департамент Hérault) и в Прельи (департамент Индры-и-Луары).
Не только шерсти не хватало для этой отрасли промышленности. Все обширное производство сукон Нормандии и прежде всего мануфактуры городов Dernethal, Elbœuf и bouviers уже в ноябре 1793 г. жестоко страдали от недостатка мыла, и некоторые фабриканты уже тогда прекратили работу именно из-за этого [126]. В 1794 г. страдали от недостатка мыла уже не только нормандские, но и все уцелевшие еще шерстяные мануфактуры.
