1941 Кура Сегодня ты зеленая, как море, То желтая, то серая, Кура. Ну может ли не испариться горе, Неумолимое еще вчера? Как фокусник, кидая свет и тени, Играет солнце бликами воды, Сирени нет, но запахом сирени Напоены незримые сады. Хочу застыть я вместе с этим мигом, Чтоб не было ни завтра, ни вчера, Чтоб век лежать, как мраморная книга, Перед тобой, зеленая Кура! 1943 Тбилиси Сыну партизана, замученного фашистами Заменю ли тебе я отца-партизана? Нет, родного отца заменить не могу. Но любовью своей залечу твою рану, Боль твою никогда не прощу я врагу. Я сжимаю твою полудетскую руку. В дни боев и она охраняла наш тыл. Я приму на себя твою горькую муку, Чтобы ты улыбнулся и горе забыл. Но страна о тебе никогда не забудет, Ни сестер полоненных, ни гибель отца. С материнской заботой всю жизнь она будет Охранять и лелеять сына бойца. Заменю ли тебе я отца-партизана? Нет, родного отца заменить не смогу, Но любовью своей залечу твои раны, Боль твою никогда не прощу я врагу. 1944 Тбилиси Письмо на фронт Пишу тебе. Тбилисский воздух чист. Я постарел. Тиха моя обитель, Но зоркий взор по-прежнему лучист, На дереве я вижу каждый лист И не смотрю на грозный бой, как зритель. Борюсь пером, как танками танкист, Как пушками боец-артиллерист, Как волею страны советский житель. Я был в Берлине как простой турист, Ты будешь в нем как воин-победитель. 1944 Тбилиси Листья Равно и к августу и к маю Благоволящая листва. Как жаль, что я не понимаю Твои зеленые слова. Быть может, речь твоя чудесней, Нежней, чем мой язык родной. Твои пленительные песни, Увы, проходят стороной. Я наслаждаюсь только звуком, Но смысла слов мне не понять. Быть может, в шелесте их — мука, Волшебной неги благодать. Я только молча наблюдаю, Как листья, словно камыши, Друг другу тайны поверяя, Перекликаются в тиши. О, если б мог я приобщиться К блаженной тайне их речей, Как пролетающая птица, Как пробегающий ручей! 1945 Секунды любви Я шел по дорогам, изрытым годами, Дышал, задыхался и падал в крови. И с тою же силою, как при Адаме, Летели секунды, секунды любви. Мы к древу познанья пришли не случайно. Мы знаем так много, нам все не в нови, Но с той же слепой, неразгаданной тайной Несутся секунды, секунды любви. Как будто все просто и так объяснимо, Как голуби теплые — только лови. Трепещут в руках, но проносятся мимо Секунды, секунды, секунды любви. Зачем же гадать о бесчисленных звездах. Оставь их в саду поднебесья, не рви. Смотри, как земной наш живительный воздух Пронзают секунды, секунды любви. 1946 Над облаками Смотрю с горы на облака. Под ними Восходит солнце. Краскам нет числа. И видно ясно в лиловатом дыме, Как перед светом распростерлась мгла. 1947 «Я уезжаю в Ашхабад» Я слышу голос юный, звонкий, И юноша чему-то рад. Кому-то он кричит вдогонку: «Я уезжаю в Ашхабад». «Я там учусь!» Ну, что ж, с успехом Учись, мой незнакомый брат, И пусть с улыбками и смехом Тебя встречает Ашхабад. Ведь я тебя совсем не знаю. Чего же я всем сердцем рад, Как будто сам я уезжаю За вечным счастьем в Ашхабад?! И понял я душой поэта, Что мы живем в чудесный век. Мне дорог был в минуту эту Простой советский человек. И, необъятное объемля, Как некий новый чародей, Люблю я всю родную землю И любящих ее людей. И этой радостью большою Лишь только наш народ богат. И молодел я всей душою, Хотя не ехал в Ашхабад. Я слышу голос юный, звонкий, И юноша чему-то рад. Кому-то он кричит вдогонку: «Я уезжаю в Ашхабад!» 1947 Баку Старые письма Они взметнулись пыльною горой, Еще не уничтоженные письма. Одни из них — как пласт земли сырой, Другие — как готовящийся выстрел. Какая смесь бумажных их одежд, Почтовых дат, и штемпелей, и марок, Сердечных клятв, несбывшихся надежд, Внезапно превратившихся в огарок. Благословляя и кляня судьбу, Овладевая тишиной ночною, Как мертвые, они лежат в гробу И, как живые, говорят со мною. И я от них уже неотделим, Как от меня неотделимо имя. И я кричу всем существом своим, Что в этот час бессилен перед ними. Обычный путь их — к печке от стола, Но вдруг я понял их предназначенье: Скорей они сожгут меня дотла, Чем я предам их пеплу и забвенью. |
