2 июня 1967 г. Мы встречаемся и расходимся Мы встречаемся и расходимся, Будто перистые облака, То случайно в вагоне поезда, То у маленького ларька. Мы, друг друга совсем не зная, Составляем целую рать, Но воистину неземная Сила тянет нас всех узнать. Незнакомые все ж знакомы По улыбке и блеску глаз, Незнакомые все ж знакомы И всегда у любого дома Будут двери открыты для нас. Мы себя узнаем в прохожих, И они понимают, кто мы. Давний образ внезапно ожил, Яркой спичкой мелькнув из тьмы. Кто-то утром водою студеной Напоил вороного коня, Чье-то сердце согрело смущенно Жаром солнца целого дня. Это люди, простые люди! Боже мой, когда ж мы поймем, Что, мечтая всю жизнь о чуде, Каждый день растворяемся в нем. 1967 Озеро Неро Я не знаю, то детские грезы ли Или мужественные мечты. Выплывает волшебное озеро Из убийственной темноты, Расцветает, как дикая лилия, И ласкает глаза страны. Вез него так легко не могли бы мы Ощущать наши вещие сны. Боже мой! Это — Русь стародавняя, Это — мать наших дум и забот, Это все, что нас мучило, ранило И что в нас никогда не умрет. С фантастическим именем Неро, — Большей милости ты не проси! — Было озеро символом веры В негасимое пламя Руси. Может быть, мнится мне потому-то Здесь знакомым все и родным,— Это озеро перламутра, Каждый камешек древней стены,— Что мой предок с неистовым жаром — Был ли молод он или стар — Кремль ростовский отстаивал яро От свирепых набегов татар. Я не знаю, но так или иначе — Да святятся эти места, Как Московскою Правдою вынянченная Человеческая мечта! 1967 Пусть промчится столетий двадцать… Пусть промчится столетий двадцать, — Можно ль время остановить? Но должны мы себе признаться: Арифметики нет у любви. Пусть любовь, как подбитая птица, Дух мятежный не в силах спасти, Но не хочет она приземлиться И в небесные глуби летит, Чтоб в краю ослепительно белом Вспомнить прежнюю силу и страсть И оттуда трепещущим телом, А не мертвою птицей упасть. 1967 Поговори со мною, ветерок Поговори со мною, ветерок, Верни мне запах смятых трав зеленых, Чтоб в памяти восстановить я мог Без напряженья каждый уголок Белян варшавских, вихрем унесенных. Приникни к холодеющим губам, Ворвись мне в душу, освяти седины, И, пролетев по кубикам-годам, По океанам, рекам, городам, Зажги мне снова лампу Аладдина. 1967 «Уходит все в пустые дали…» Уходит все в пустые дали, И никогда не возвращается Ни запах чая, ни миндаля, Ни пряный аромат акации. Уходят поезда российские, Уходят конные и пешие, Уходят дальние и близкие, И протекают воды вешние. Не огорчайся и не сетуй, Что от тебя любовь уходит, И с нею вся твоя планета, Как легкий дым над пароходом. И ты уходишь постепенно, Роняя листья сожалений, Как неоконченная песня, За уходящим поколеньем. 1967 Часы и голоса Не перечислить всех часов, От нас ушедших без возврата, Как и далеких голосов, Что были близкими когда-то. Но есть один заветный час, И голос есть один заветный, Они не покидают нас, Хотя их близость незаметна. То — час раздумий в тишине, И голос собственного сердца. Ни наяву и ни во сне От них нам никуда не деться. 30 октября 1967 г. Москва «Машины летят, будто птицы небесные…» Машины летят, будто птицы небесные, Как будто им тесно у нас на земле, Как будто им мало лесов, перелесков, Асфальтовых простынь, зеленых аллей. Их путь трафаретен: дела и прогулки, Пансионаты и скромные дачи. Но что-то на мысль вдруг меня натолкнуло, Что есть у машин и другие задачи. На солнце блестя, утопая в лучах его И выплывая пловцами стремительными, Они нам дарят свои краски участливо, Как будто в музее картин изумительных. Лучи фонарей как сигналы надзвездные В потоке машин на заре и ночами, Как будто они с дня рождения созданы Миры открывать за своими плечами. Чтоб мы, наслаждаясь классической радугой И близостью чьих-то веселых зрачков, Запомнили эти мгновения надолго, А может быть, даже на веки веков. |
