– Номер Первый? – взволнованно спросил Натан.

– Гм, быстро же нас забывают, – произнес голос. – Да, это я. Мы взяли твоего человека под наблюдение. Поставили ему «жучка» вчера ночью, когда парень вышел прошвырнуться…

– И как, что-нибудь уже есть? – допытывался Натан.

– Пока немного. Около двух он вернулся со шлюхой. Она оставалась у него до утра. Тут я могу тебе только сообщить, что трахается он со страшным шумом; доказательства – на магнитофонной пленке. Ничего интересного не случилось, кроме того, что около одиннадцати посыльный принес ему какую-то записку. Мы понятия не имеем, что в ней, но, получив ее, объект вышел и кому-то позвонил снизу, из ресторана.

– Я думал, что у него в квартире есть телефон, – заметил Натан.

– Есть, конечно, но парень относится к телефонам с большой подозрительностью, хотя во всем остальном не принимает никаких мер предосторожности. Только свистни – и он хоть завтра будет у тебя в кабинете, – уверенным тоном сообщил Номер Первый.

– Об этом пока даже не думай! – испугался Натан.

– Это только шутка. Не паникуй, – хохотнул Номер Первый. – Мне удалось смонтировать маленькое подслушивающее устройство на телефонной линии в ресторане. К счастью, этот чертов кабель проходит через стену ванной комнаты в задней части дома, так что дело и выеденного яйца не стоило.

– Ну, и ты услышал что-нибудь интересное? – осведомился Натан.

– Не очень, ведь не только он один пользуется этим телефоном. На пленку записалась уйма белиберды на греческом, – недовольно пробурчал Номер Первый. – Так вот, наш «клиент» звонил в город, но номер не отвечал. – Натан услышал, что кто-то заговорил с Первым, после чего тот сказал. – Минутку. Он как раз вошел в ресторан. Я позвоню тебе позже, – и связь мгновенно прервалась.

Натан закурил. Он сидел и постукивал зажигалкой по столу, словно хотел подстегнуть медленно ползущее время. После первого же телефонного звонка Натан уже сжимал трубку в руке.

– О'кей, – вновь заговорил Номер Один, – появилось кое-что новенькое. Халим связался с кем-то в Париже. Они общались по-арабски. Можешь проверить по компьютеру, кому принадлежит парижский номер телефона… В разговоре не называлось никаких имен и фамилий. Человек из Парижа сказал, что приедет в Афины через два дня, то есть десятого, а Халим предложил ему остановиться у него, поскольку так можно избежать регистрации в гостинице.

– Что еще? – нетерпеливо спросил Натан.

– Это все. Что я должен делать дальше? – поинтересовался Номер Первый.

– То же самое, что и до сих пор. Будем надеяться, что и дальше дела пойдут так же. Пока нам здорово везет, – заметил Натан.

– Ну, можешь называть это, как хочешь, но, по-моему, везение тут совершенно ни при чем, – слегка обиделся Номер Первый. – Во всяком случае мы продолжаем сидеть в засаде. Яхта должна подойти завтра, тогда у нас с тобой будет постоянная связь. Мы пришлем тебе несколько фотографий с места событий. Личико нового «клиента» получишь, как только он заявится сюда. Надеюсь, что это крупная рыба. А может, их обоих стоит свозить на экскурсию в Израиль? – предложил командир группы.

– Возможно… Надеюсь, у нас не возникнет проблем с нашими властями, которые, как правило, отрицательно относятся к наплыву палестинцев.

Оба весело рассмеялись.

– Ну хорошо, – сказал Номер Один, заканчивая разговор, – поживем – увидим. Ты не мог бы позвать к телефону Девятку? Я хочу, чтобы она приняла факс с этим парижским номером телефона и частичной распечаткой самого разговора. В случае необходимости ты можешь связаться со мной в любой момент. А Девятка пусть о тебе как следует заботится. Пока, amigo.

Натан передал трубку Девятке, а сам неторопливо отправился в свой кабинет. Начало было многообещающим, и независимо от того, что об этом думал Номер Первый, им явно сопутствовала удача. Было очевидно, что готовится что-то очень интересное, а он, Натан, сможет следить за развитием событий из первого ряда.

Амир и Муса появились вечером. Муса был очень доволен ходом дел, хотя Натан и чувствовал, что его бывшего наставника что-то сильно беспокоит. Когда они на несколько минут остались вдвоем, Муса вновь напомнил Натану, что главная его задача – раскрыть вражеского агента, «подсадку».

– Мы не можем терпеть у себя шпионов, иначе нам и пальцем не удастся пошевельнуть. В нашей структуре инородные тела недопустимы, иначе вся наша система свободного доступа к информации полетит псу под хвост, – сердито втолковывал Натану Муса. – А специфика работы в Моссаде требует именно такой системы.

– Я согласен с тобой, однако сейчас мы ничего не можем сделать, нам остается только ждать, – пожал плечами Натан. – Мы идем по следу, но, пока Шулер не появится или не пришлет новую информацию, мы все равно будем в основном топтаться на месте.

– Делай, как считаешь нужным, – неохотно согласился Муса. – Но ты можешь себе представить, что случится, если ребята из Шабака разнюхают об этом деле? – мрачно добавил он.

– Муса, я могу продвигаться вперед лишь шаг за шагом… – начал устало объяснять Натан.

– Знаю. Но меня просто убивает мысль о том, что именно мы в конце концов раскопаем. Ты понимаешь, я же знаком в Моссаде почти со всеми – и один из этих людей предатель. Кто-то, кому я наверняка доверяю. Черт, какое мерзкое дело! – прорычал Муса.

10 сентября, время: 10.45 – Дамаск

Карл удобно устроился в глубоком, украшенном богатой резьбой кресле, стоявшем напротив массивного стола из красного дерева, за которым сидел тот, кто не так давно предоставил ему в Сирии убежище и работу.

Роскошный кабинет Фуада, директора оперативного отдела Мухабарата – сирийской разведслужбы, был «обустроен по образу и подобию кабинета его непосредственного начальника – руководителя организации, одно лишь название которой вызывало во всех уголках Ближнего Востока почти мистический ужас. Фуад, будучи правой рукой своего шефа, являлся одним из наиболее влиятельных людей в Сирии.

При росте чуть более полутора метров и весе около шестидесяти килограммов он вряд ли мог считаться интересным мужчиной. Но достаточно было провести несколько минут в его обществе, чтобы понять, каковы возможности этого маленького человечка.

Некоторое время он изучающе смотрел на Карла своими светлыми, холодными, крохотными, как бусинки, глазами, точно хотел сравнить, соответствует ли выражение лица Карла его словам. Вообще-то Фуад частенько с гордостью заявлял своим коллегам, что способен по мимике безошибочно определить, говорит человек правду иЛи лжет. Его подчиненные шепотом рассказывали, что однажды, поняв по лицу собеседника, что тот врет, Фуад, ни минуты не раздумывая, выстрелил ему прямо в голову, здесь же, в своем кабинете. Некоторые даже показывали след, который оставила на стене пуля. Благодаря таким историям Фуада считали жестоким и решительным человеком, которого стоит опасаться, но сам он полагал, что такое мнение лишь укрепляет в глазах окружающих его репутацию отличного руководителя.

– А, собственно, почему вас так интересует конечная цель нашей операции? – ледяным тоном спросил он Карла. – Мы дали вам список людей, от которых надо избавиться, и надеемся, что вы этим займетесь. Мы заплатим вам за это кругленькую сумму. И никаких дополнительных комментариев здесь, по-моему, не требуется. – И Фуад холодно взглянул на собеседника.

– Видите ли, – начал объяснять Карл, подавшись вперед, – я очень долгое время занимался такими делами вместе с моей спецгруппой…

– Если я не ошибаюсь, вы уже не работаете на ту организацию, – саркастически заметил Фуад. – И я все еще не убежден, что мы вам можем полностью доверять. Мне для этого нужно время и гораздо больше доказательств вашей лояльности, чем мы имеем сейчас…

– Я могу это понять, хотя я вам и сдал нескольких сионистских агентов, если помните, – ответил Карл. – Однако я настаиваю, чтобы вы мне изложили по крайней мере основные цели, на достижение которых направлены мои операции.